Михаил Валигура - Приключения Торпа и Турпа

— А-а-а, — закричал Турп, хлопая себя ладонью по лбу. — Ну, я дурак! Как же я сразу-то не догадался. Да это ведь Город-на-Воде!

Конечно же, Турп был прав. И каждый из наших путешественников, хоть раз в жизни, что-нибудь слышал об этом городе.

Жители Города-на-Воде выбрали себе, надо сказать, крайне неудобное местечко для жилья. Стоял он в самом центре реки Паутинки, где суши почти нет — одни болота да заливчики. Правда, говорят, что раньше, когда Паутинка не разливалась еще так широко, город твердо стоял на берегу. Но низины начали со временем заболачиваться, а уровень паводка поднимался с каждой весной все выше и выше. Горожане сначала решили построить несколько плотин вокруг, но потом передумали и поставили все здания на сваи. Вода отвоевывала у людей все больше и больше жизненного пространства, и, вслед за этим, все выше становились сваи, и все глубже они уходили под воду. Вскоре уже можно было спокойно нырять из окна, не боясь стукнуться головой о дно, а горожане постепенно привыкли к такому образу жизни и даже находили его весьма привлекательным.

Вот к этому самому городу и подплывали наши путешественники.

Вначале тянулись долгие окраины, где домишки стояли маленькие, хилобокие, на подгнивших сваях. Между домом и водой сохранялось достаточно места, чтобы держать там лодочки и челноки для детишек. Изо всех окон торчали удочки с натянутыми лесками, и яркие поплавки пестрели на зеленой воде, как цветы на лужайке.

Ближе к центру дома становились выше и появились даже здания из кирпича, на основательных каменных сваях, обросших ракушками и водорослями. В центральной части преобладал стиль двухэтажного барокко.

Наконец, «Полундер» выплыл на центральную площадь города, которая была в этот ранний час пуста и представляла собой своеобразное квадратное озеро. В центре квадрата высился мраморный постамент со сваей наверху. Памятник (а вышеописанное сооружение было именно памятником) назывался «Свая — основательница».

Вслед за нашими героями на площадь выплыл на водном велосипеде дворник, который начал деловито вылавливать сачком бумажки от мороженого, щепки и прочий мусор из воды.

— Э-эй! Почтеннейший! — окликнул его нетерпеливый Турп. — Утро доброе!

— Доброе, — живо отозвался словоохотливый старик. — Отчего же ему не быть добрым? Самое, что ни есть доброе утречко. Да оно и всегда так в это время года — добренькое. Проснешься, бывало, поутру, да думаешь: «Что за диво? Утро-то какое, а? Эвон какое-растакое добрячее…»

— Ну вот, — недовольно произнес осознавший свой промах Турп. — Призрака нам мало было! Один говорун исчез — другой появился.

— Послушайте, — прервал дворника Джон Кишо. — Мы хотели у вас лишь спросить дорогу. Заблудились мы, понимаете ли.

— Отчего же не понять? — удивился дворник. — Очень даже понимаю. В наших местах и немудрено заплутаться, поскольку глухо тут, диковато. Чуть свернул не туда — и все. И ищи-свищи. Да и болота, обратно…

Тут на палубу вылез Сопер, который, до поры-до времени, валялся под тентом, и уставился на дворника. Дворник замолк и тоже уставился на Сопера, беззвучно пожевывая губами.

— М-м-мда, — с оттенком недовольства произнес он наконец. — Экую мразь с собой возите.

Дракон от такого оскорбления пискнул, но быстро пришел в себя и, что было мочи, взвопил: «Ха-а-мяк!»

Хамяк вылез из-под тента и расправил плечи со словами:

— Чего орешь, пернатый?

Увидев Хамяка, дворник сложил губы трубочкой и присвистнул, буркнув себе под нос: «Ну и ну! Кажись, к нам зверинец пожаловал». На его счастье, Хамяк этих слов не расслышал.

— Вишь ты, — сказал дворник уже громко. — Вот гости, так уж гости! Отродясь таких гостей не видывал, хоть у нас разные бывали.

— Сами-то из каких мест будете? — поинтересовался он.

— Мы из Города, что вверх по реке, — терпеливо объяснил Джон Кишо. — Вчера мы попали в бурю и заблудились. Не могли бы вы подсказать нам до…

Тут Джон схватил перо и чернила и принялся лихорадочно писать стихотворение.

— Дорогу, — закончил за него Торп, улыбаясь, как ни в чем не бывало.

Старик был заинтригован до предела. Он уже отбросил версию о зверинце и подозревал, что в город приехал самый настоящий цирк. Сейчас дворник размышлял, где же этот цирк будет давать представление.

Он бросил сачок с мусором позади себя и сказал:

— А мы вот что сделаем, милые люди. Поедем-ка к Бургомистру! Он у нас мужик головастый и подсобить завсегда сможет. Айда за мной! — и дворник бойко завертел педалями. Велосипед скрылся в одной из боковых улиц, и путешественникам ничего не оставалось делать, как последовать за ним.

Приплыли к дому Бургомистра. Тот, оповещенный дворником, самолично вышел встречать гостей.

— Добро пожаловать, добро пожаловать к нам! — говорил он, дробно смеясь и теребя поясок синего атласного халата. — У нас в городе еще ни разу не было бродячего цирка, и вот вы! Какая честь!

— Что? — удивился Сопер. — А мы вовсе и не бродячий цирк. Мы путешественники.

— Да? — сконфузился Бургомистр и бросил уничтожающий взгляд на дворника. — Ну-ну. Пусть так. Но это ничего не меняет! Добро пожаловать, так или иначе!

Друзья привязали шлюп к одному из множества толстых медных колец, что были вделаны в стену дома подле лестницы, и вошли в дверь. Бургомистр был с ними мил и приветлив. Прислуга быстро накрыла на стол, и путешественники уселись, ожидая ленч.

В Городе-на-Воде считалось, что все блюда должны производиться из рыбы, поэтому у горожан каждый день был рыбным. Даже крем и мороженое делали из карасей. Хамяк, конечно, от такой еды отказался, поэтому пришлось специально для него заказывать небольшую дыньку с бахчи, что размещалась, благо, неподалеку, на маленьком пустынном островке.

За обедом завязался разговор. Бургомистр рассказывал о городской жизни, шутил, сам хихикал над собственными шутками и вообще, подлизывался страшно.

Торп и Турп, в свою очередь, рассказали о путешествии по реке, однако умолчали о том, что преследуют Картара и об исчезновении крыш в их городе. Затем друзья стали осторожно расспрашивать о замке посреди болот, а Бургомистр также осторожно и уклончиво отвечал. Таким образом разговаривали минут двадцать, а затем путешественники неожиданно почувствовали дикую усталость, и все, даже неутомимый Джон Кишо, начали зевать. Еще минуты через две друзья спали.

Сон их был крепок и похож на забытье. Очнулись наши путешественники в комнате без мебели, с железной кованой дверью и решеткой на единственном небольшом окошке. В тюремной камере…