Михаил Валигура - Приключения Торпа и Турпа

Явившись на следующий день в город за продуктами, Торп и Турп застали большую толпу людей возле дома булочника Круха. Дом был без крыши, а сам Крух стоял на тележке с мешками муки и ораторствовал.

— Итак, — кричал он, — посмотрите сюда, дорогие и почтенные сограждане! Что вы видите? Думаю, не ошибусь, если скажу, что вы видите дом. Что, спрашиваю я, главное в доме? Дверь? Отнюдь. Окна? Нимало. Главное в доме, друзья мои, это — крыша. Ибо именно крыша придает дому уют, защищая от дождя в ливень, от снега в метель и от беспощадного солнца в зной. На что же похож дом без крыши? Вы молчите, уважаемые сограждане? И правильно молчите! Правильно, потому что дом без крыши не похож ни на что.

Тут взгляд разошедшегося булочника упал на Торпа и Турпа, и он воскликнул с новым приливом ораторского пыла:

— А теперь посмотрите туда, друзья мои! Что вы видите там? Вы видите двух людей, имеющих смелость называть себя сыщиками. Я бы даже сказал — детективами. Что можно подумать о детективах, глядя на этих субъектов? Очевидно то, что детективы — это бездельники, шарлатаны, тунеядцы, лодыри, мошенники, пьяницы, обжоры, наглые хвастуны и бесстыжие обещалки. Не эти ли двое торжественно клялись нам отыскать и обезвредить похитителей наших прекрасных крыш? Не на них ли возложили мы наши надежды и не их ли облекли нашим доверием? И как же они его оправдывают? Являются сюда, набивают мешки съестными припасами и преспокойно топают в свой паршивый домишко. Ну да! Чего им-то беспокоиться? Ведь их паршивый домишко крыт не алюминием, а черепицей. Это у нас, а не у них будут и дальше красть крыши, а они будут сидеть, сложа руки на толстых животах, попивая свой мерзкий ликерчик и покуривая свои отвратительные сигары!

Толпа угрожающе загудела.

— Слушай, Турп, — шепнул Торп, — скажи мне по совести: тебе нравится, когда в тебя швыряют камни?

— Не очень, — признался Турп. — А что?

— Тогда предлагаю уносить отсюда ноги. Да поскорее, потому что нас сейчас, как пить дать, зашвыряют камнями.

— Но ведь этот чертов Крух все наврал, — возразил Турп. — Каждому понятно, что наврал. Взять хотя бы то, что он говорил, будто мы сидим, сложа руки на толстых животах. Когда это у нас были толстые животы, если мы с тобой оба худые, как щепки?

— Вот поди и объясни это ИМ, — сказал Торп. — Про то, какой у тебя живот, и про все остальное. Разве можно что-то объяснить людям, когда их много и когда они злые? Не будь идиотом, — смываемся отсюда.

И друзья, показав на прощание вредному Круху по кулаку, задали стрекача.

Прибежав домой, они упали в свои кресла, чтоб отдышаться. Черный котенок, подобранный добряком Торпом, подошел к Турпу и начал тереться спинкой о его ноги.

— До чего славный котенок, — сказал Турп, беря зверя на руки.

— Ну да, славный, — ответил Торп. — Теперь-то ты так говоришь. А кто предлагал оставить его мужать в кустах?

— Так ведь не мог же я разглядеть, какой он, в темноте. Ночью все котенки серы. И вообще — что ты за злопамятный человек такой? Придумал бы лучше, как его назвать.

— В самом деле, — сказал Торп, — пора дать нашему зверю имя.

— Может, Черныш? — предложил Турп. — Смотри, какой он черный.

— И потому, — съязвил Торп, — нужно обязательно назвать его Чернышом? Ей-Богу, Турп, ты уж слишком щадишь свои мозги.

— Тогда Пиратом, — попытался реабилитироваться Турп.

— Почему это Пиратом? — возмутился Торп.

— Потому, что у пиратов флаг черного цвета.

— Еще раз скажешь про черный цвет, — сказал Торп, — и я тебя убью.

После этого друзья задумались.

— Барсик, — бормотал Торп, — Васька, Том, Геккельбери.

— Ты что, сдурел? — поинтересовался Турп.

Комнату снова наполнило задумчивое молчание.

— Вот что, — сказал наконец Торп, — давай действовать методически. Ведь мы, все-таки, сыщики.

— Давай, — согласился Турп. — А по какой методике?

— А по такой. Ты любишь нашего котенка?

— Ну, люблю, конечно.

— Значит и имя, которое мы ему придумаем, должно напоминать нам о том, что мы любим. Вот ты, Турп, что ты любишь?

— Тебя, — признался Турп.

Торп отвернулся, чтоб не показать, насколько ему приятно это признание, и сказал нарочито серьезно и сердито даже:

— Ты что же, предлагаешь назвать котенка Торпом?

— Нет, — ответил Турп, — не предлагаю. Два Торпа в одном доме — это уж для меня чересчур.

— Ну, то-то же, — успокоился Торп. — Так. Что мы еще любим?

— Сигары «Монтекки и Капулетти».

Дурацкое имя для котенка. Что одно, что другое.

— Я и не спорю. Потом, — апельсиновый ликер…

— Стоп! — воскликнул Торп. — Вот это то, что надо. Назовем зверя Апельсин.

— Апельсин? — удивился Турп. — А почему не Банан?

— Потому, что Апельсин. Сам посмотри! Кажется, котенку понравилось. Апельсин, иди сюда!

Котенок послушно откликнулся на новое имя, подошел к Торпу и принялся тереться о его штанину.

— Ласковый животный, — заметил Торп, гладя котенка.

— Ладно, Апельсин, иди погуляй. Ознакомься с новой обстановкой, — и он легонько подтолкнул Апельсина к дверям.

Котенок обрадованно шмыгнул за дверь. Подумать только — новый дом! Да ведь это целое приключение для маленького любопытного зверя! Итак, с чего бы начать? Наверное, с начала. То есть, с самого нижнего этажа. А потом — вверх по лестнице, и на крышу. Крыша — это самое подходящее для котов место, а он, что бы вы ни говорили, самый настоящий кот. Правда, пока он всего лишь маленький котенок, но очень-очень скоро он вырастет, возмужает, у него появятся друзья, и он будет устраивать с ними на крыше настоящие погони, драки и прочие замечательные вещи…

Котенок даже замурлыкал от удовольствия, но тут чья-то цепкая рука ухватила его за загривок, подняла в воздух, и Апельсин увидел перед собой лицо той самой противной старухи, которая накричала на него в первый день.

— Опять эта мерзкая тварь, — проскрипела она. — Ну, теперь ты мне попался, голубчик! — и она больно тряхнула его.

В ответ обиженный Апельсин мазанул ее лапкой по физиономии. Когти у него были совсем еще маленькие и не могли причинить злобной кастелянше вреда, но та совсем взбесилась.

— Ах, вот ты как, — взревела она. — Ну, я тебе сейчас покажу, как царапаться!

С этими словами кастелянша кинулась к черному ходу, распахнула дверь и бросила бедного котенка с обрыва так, что тот, проделав в воздухе десять сальто, шлепнулся прямо под развесистым дубом в лесу и остался лежать там, не шевелясь.

Тем временем ничего не подозревающие Торп и Турп сидели в своей комнате, молча попыхивая сигарами. На лице у Турпа отражалась напряженная работа мысли. Торп с интересом смотрел на него.