Гарри - Таинственное излучение

На месте сигнал расшифровывался и превращался в слова и фразы. Связь можно было вести как с одной, так и с другой стороны. Если бы не было фонарей, то вместо источника света можно было бы использовать солнечный «зайчик». Словив ручным зеркальцем луч солнца, «зайчик» надо было направить точно туда, что и луч от фонаря.

Преимущество лазера было в дальности передачи и четкости получаемых сигналов. Так как по яркости он не уступал солнечному свету, то пользоваться им можно было и днем. Солнечный зайчик ночью применить было нельзя.

Из города Па, Ма, Альф и Жвачкин выбрались под вечер. Это было сделано специально. Ведь с расстоянием сила луча уменьшалась. Поэтому ночью, в темноте, работать со светом становилось проще.

Другое дело космос! Там ничто не препятствует потоку света: ни пыль, ни атмосфера. Световой луч, не ослабевая, может десятки и даже тысячи лет лететь в безвоздушном пространстве, пока не уткнется в какую–нибудь планету или звезду.

Работа была не быстрая. Приходилось по нескольку раз возвращаться назад, делая поправки в установке зеркал. Зато очень удобно устанавливался первоначальный прицел луча. А затем эта светящаяся путеводная ниточка помогала им продвигаться в темноте.

Случались, правда, и казусы. Так, один раз Па неверно направил отраженный луч после очередного небольшого поворота дороги. Поворот–то был небольшой, да неверно нацеленный луч указал в канаву. И сначала Ма, а затем и Альф с верным другом Жвачкиным проскочили прямиком туда.

При этом Альф так трахнулся обо что–то лбом, что все вокруг него моментально осветилось розовым светом.

— Ой, как все стало видно, — не поняв, что случилось и не почувствовав поначалу боли, удивленно воскликнул он.

Но уже через секунду розовый свет сменился для него на темно–красный, в котором плавали большие желтые цветы и белые снежинки. И почему–то сильно заболел лоб.

Издалека до него донесся удивленный ответ Ма.

— А мне ничего не видно.

— И мне не видно, — подтвердил Жвачкин.

— Уже и мне, — еле сдерживая слезы, Альф понял почему остальным его сияние недоступно.

А с дороги тем временем доносилось «Ау! Где вы?». Это Па ездил туда и обратно вдоль поправленного луча и никак не мог понять, куда они подевались.

— Да здесь мы, в яме, — успокоила его Ма.

— А что вы там делаете?

— Как что? Любуемся тобой со стороны. Очень хорош! Особенно по голосу. Жаль что лица не видно.

Па подошел поближе, чтобы можно было его получше разглядеть, а заодно помог пострадавшим выбраться на дорогу.

Так, с небольшими приключениями, прошла ночь. А с рассветом перед ними открылось плато, на котором и располагалось Убежище.

Оно представляло из себя величественное зрелище. Огромный усеченный конус. Метров двести в диаметре внизу и метров, сто пятьдесят — вверху. Высота — с тридцатиэтажный дом. Ни одного окна. И вся поверхность в темных точках. Это были пауки различных приборов, рассеянные по окружности стены.

Окон и не должно было быть. По сути вся махина представляла собой один бетонно–металло-керамический колпак. Это была как–бы крышка над входом в подземные этажи. Все сооружение лучше всего было сравнить с айсбергом, одна десятая часть которого только видна над водой. По виду надводной части никак нельзя судить о подводной. Если наверху это блестящая гладкая ледяная поверхность, оплавленная солнцем, то внизу гигантские глыбы замерзшей сотни лет назад воды грозно и беспорядочно нависали одна над одной.

Массивный колпак не являлся монолитом, хотя по прочности во много раз превосходил его. Он весь был пронизан системами связи с внешними приборами. Именно из–за необходимости знать и анализировать внешнюю обстановку и возвели такого–гиганта над входом.

Глубоко внизу располагались десятки ярусов жилых помещений, складов, мини–заводов и служб обеспечения. В Убежище автономно от внешнего мира можно было прожить всю жизнь. Воздвигнутое несколько веков назад, оно выдержало столетия войн. А вот против невидимого таинственного излучения оказалось совершенно бессильным.

Прежде чем въехать на плато, Па свернул на небольшую боковую дорогу, ведущую прямо в лес. Там находился вспомогательный пункт управления Убежищем.

Па не питал иллюзий насчет работы пункта. Его влекла к себе лишь маленькая лампочка. И она не подвела его. Среди полной темноты бледно–розовый огонек жизни сверкал как яркий рубин в куче муссора.

Почему он горит, могла напридумывать только Аза. На всякий случай Па проверил остальную аппаратуру. Как и следовало ожидать, ничего не работало. После него те же операции, но прикладывая гораздо больше усилий, попытался повторить Жвачкин. Результат был тот же. Ничего не светилось, не крутилось, не говорило и не открывалось.

— Сила есть — ума не надо, — тихонько напомнил ему на ухо Альф.

— Была бы сила, а ум всегда нарастить можно, — не поняв юмора, серьезно отреагировал Жвачкин. Он был прав. Что такое ум для робота? Пара дополнительных блоков памяти. Только и всего.

Выйдя наружу, все обратили внимание на Ма, которая с каким–то удивлением рассматривала окружающий их лес, как будто в первый раз его видела.

Надеясь увидеть что–то интересное, также стали вертеть головами Альф и Жвачкин. Альфу это занятие скоро надоело. Жвачкин же никогда так быстро не сдавался..

И с усердием, достойным лучшего, он продолжал описывать круги головой.

Па такая картина только рассмешила.

— Дома никогда зарядку не делали. А после бессонной ночи вдруг стали. Может мне крикнуть вам Физкульт–Ура!?

— Ура! Ура! Ура! — в тон ему ответила Ма. — А ты сам оглянись вокруг. Я очень удивлюсь, если ты сам при этом не удивишься.

— Можешь сразу удивляться без моего верчения головой, — невозмутимо ответил Па. — Ничего удивительного я не вижу.

— Не видишь? А березы? А сосны? И… и… и, наконец, грибы. Те что вы с Альфом собрали. Теперь понял?

— Даже если ты к березам и соснам добавишь дубы и ели, я все равно ничего не понимаю.

— Не понимаешь? Березы какие?

— Зеленые, какие еще.

— А сосны?

— И сосны зеленые.

— А грибы, что, тоже зеленые?

— Ну, грибы разные.

— Вот видишь, разные, — торжествующе произнесла Ма. — Ну а месяц сейчас какой?

— Декабрь, конечно.

— Совсем и не конечно. Грибы, зеленые березы — это все в декабре–то?

— Постой, постой! Как это мне самому не пришло в голову? Я был тут два года назад. Стояла поздняя осень. Все было голо..

— Поздняя осень, ранняя зима. А сейчас здесь почему–то позднее лето. Это не кажется тебе удивительным? А зеленые сосны? Ведь после кислотных и радиоактивных дождей они почти все были желтые и засохшие. А о грибах в лесу вообще речи не было. Что–то случилось за эти два последние года!