Карри - Чужого поля ягодка

— Ну я же не спорю. Скажу больше — версий и у наших умников много. И большинство совершенно невразумительные. Но у меня перед ними всеми одно неоспоримое преимущество: у меня есть доказательство. Ты. И мне неважно, какая версия правильная. Самые предусмотрительные и, наверное, самые близкие к реальности умники, сходятся в одном — миры не очень хорошо относятся к вторжениям. Любая инвазия — это вмешательство в их нормальное течение событий, грозящее непредсказуемостью развития. Понятно?

«Я сюда не просилась. Да и чем я им помешала?»

— Судьбы миров — вещь неповоротливая и упрямая, но и уязвимая тоже. Один маленький толчок в нужный момент может изменить всё…

«Или ничего не может. В силу инертности махины, каковой является каждый мир — толчок погаснет, и всё пойдёт, как должно было».

— Особенно, если причину толчка устранить сразу… Так что сначала он попробует от тебя избавиться. А если не удастся устранить, он будет тебя… приспосабливать к себе, притирать… Чем больше времени пройдёт от момента твоего прибытия сюда, тем больше произойдёт всяких событий, они образуют связи, сцепляя тебя с окружающим. И чем сложнее, драматичнее события, тем более прочными станут твои связи с этим миром. Ты врастёшь сюда, всё меньше у мира будет причин выталкивать тебя… и всё меньше шансов будет у тебя вернуться обратно. Чего, если честно, мне очень бы не хотелось.

Миль подлезла под его руку и замурлыкала.

«По-моему, у меня уже появились кое-какие связи…»

— Правильно. Самые мощные связи — эмоциональные. Как дружественные, так и враждебные. А также случайные. А вот дальше мнения наших умников сильно расходятся. Одни считают, что обратного переноса не будет в силу врастания. И осознание своего положения, твой личный выбор — дополнительный удерживающий якорь. А другие считают, что родной мир нуждается в своей частичке и поначалу будет очень стараться перетянуть тебя назад. Особенно, если там остались прочные привязанности и незавершённая судьба, неосуществлённые связи, всякие долги…

«Стало быть — это опять катаклизмы и неприятности…»

— Со временем, как всегда, наступит некое равновесие, — утешил он. — У тебя даже появится возможность выбора.

«Ну да, опять выдирать корни, рвать судьбы… А если у нас родятся дети?!» — ужаснулась она.

— Очень на это надеюсь.

Он прижал её к себе одной рукой.

— Ничего, маленькая моя… Это только вначале… Я построил модель — очень приблизительную, конечно. Поначалу — да, серия отрицательных событий… Ну, будем поосторожнее…

«Вы меня поэтому из Города сплавили? Джей, значит, в курсе?»

— В курсе, — признал Бен. — А как ты хотела? …Да, так вот: вторая часть графика показала смену полюсности событий.

«Ну да: если выживу, то всё будет очень хорошо, просто, как в сказке: «А которые не мрут, те до старости живут…» Похоже, что все неприятности у нас с тобой ещё впереди…»

— Ну почему все — некоторые уже произошли…

«А жертву, гад такой, ведь принял!..» — возмутилась она.

— Кто? Какую жертву?

«А, забудь… всё равно не сработало… Так почему ты изменил слова клятвы?»

— Ну… если вдруг что-то пойдёт совсем не так… я хочу, чтобы ты выжила… и была свободна.

«То есть?!» — Миль взвилась, нечаянно толкнув Бена под руку, и машина качнулась.

— Тихо, тихо… — он выправил курс. — Ты его не провоцируй. Я, конечно, хороший пилот, но не Бог — если упадём, то разобьёмся… Кстати — пристегнись-ка…

«Я спрашиваю — что ты имеешь в виду?! — ярилась она. — Я уже не смогу без тебя! Ты это знаешь! Если тебя не будет — я не смогу! — и вдруг поникла. — Не смогу дышать… не смогу жить… Я не нашла тебя там, дома… и здесь есть только один ты…»

— Вот поэтому я изменил клятву. И ничего уже не поделать. Я знаю, что случиться может всякое. И ты это знаешь, так ведь? Пока мы рядом, мы сильнее. Значит, он постарается нас разделить. Врозь — это ещё не насмерть, понимаешь? Найди в себе силы справиться с ситуацией, не поддавайся! И… и даже если я не выживу, Миль — я хочу, чтобы ты жила дальше.

Она молчала, всем своим видом выражая протест. Не против его слов. Против такой несправедливости. «А не бывает справедливости, мышка-трусишка, — словно наяву донёсся бабушкин голос из далёкого детства. — Только та, которую люди согласны сотворить друг для друга».

— Эй — неужели ты уже ему уступаешь? Вот так, без боя?! Да хотя бы назло ему ты должна будешь выжить — а уж тем более ради меня. И вообще — жизнь больше любви. Ты же знаешь, что я прав.

Она молча сопела ему в рубашку.

— И ты мне сейчас это пообещаешь. Поклянись мне. Чтобы я… чтобы у меня тоже была хоть какая-то надежда… — он сгрёб её одной рукой, прижав к боку, уткнулся в макушку.

Отчаянная нежность затопила Миль всю, без остатка, хотелось сказать и сделать всё, что он ни попросит… но… всегда есть какое-то «но»… И она сказала:

«Клятва… Ты не знаешь, о чём просишь. Я веда, милый, ты помнишь? И моя Клятва — вещь страшная. И редкая. Равносильная самопроклятию. Ибо к нам Судьба требовательна, как ни к кому другому. Скажем, я поклянусь, что буду жить во что бы то ни стало — и не смогу сдержать слово. Но Клятву выполнять я буду всё равно обязана. Можешь меня представить ни живой, ни мёртвой? Или в вашем мире нет страшных сказок про нежить? Ты ведь не хочешь для меня такой судьбы?»

Он слегка оторопел и, хотя и знал, чуял — она не врёт, всё-таки осторожно спросил:

— Это что — правда?

«Увы… откуда-то ведь берутся все эти устойчивые к влиянию времени шедевры фольклора… Так что давай просто ограничимся моим искренним обещанием: оказавшись перед выбором, я сделаю всё, чтобы остаться в живых».

— Ну… ладно, — согласился он, покосившись на неё с непонятным выражением на лице и некоторым смятением в мыслях.

Но задышал — она почувствовала — посвободнее. Что-то внутри у него понемножку оттаивало, отпускало. И сердцебиение выровнялось, и хватка пальцев, крепко, до белизны костяшек, сжимавших штурвал, немного ослабла… И настроение пошло вверх.

— А во-вторых? — спросил он.

«Что «во-вторых?» — не поняла она.

— Ну, ты сказала, что у тебя ко мне два вопроса. Первый мы обсудили? Обсудили.

«А-а… А во-вторых — с какой такой стати я в первую брачную ночь спала одна?! Чего это ради?»

— А с такой. И ради душевного спокойствия одного безнадёжно влюблённого парня. Он мне, кстати, про нас с тобой такое порассказал… Ты не поверишь…

Она, однако, поверила сразу. Только удивилась:

«И что — это всякий раз так? Тогда у этого мира действительно есть повод для беспокойства. Простой поцелуй — и такие последствия…»

— Не всякий, — уточнил Бен. — Во время регистрации всё обошлось без фокусов и сияний. Видимо, потому, что мы там были в кругу чужих людей. И вообще — относительно спокойны. Но вот за брачную ночь я бы не стал ручаться… Нет, не стал бы…