Карри - Чужого поля ягодка

Теперь уж Миль пренебрежительно усмехнулась в ответ: не себя ли имеешь в виду? Эх, ты, «получше». Да, Бен, возможно — не лучший. Он просто, как это ни банально — единственный… А кстати — ей показалось или… Она осторожно потянулась мыслью в сторону блондина… и тот сейчас же чуть заметно дёрнул головой в её сторону. Не показалось! И даже некоторую защиту он тут же выставил — бессознательно, но добротно. Заня-атно…. А вот любопытно — сам-то он понимает, что практически мутант?

А если прощупать тебя с твоей защитой чуть поглубже?..

Не успела: коронарный спазм повторился, а следом волны болезненных спазмов прокатились от сердца и до кончиков пальцев рук и ног… и целая серия микроспазмов в черепе на несколько оглушительно звенящих секунд затмила зрение, а едва свет прояснился, как с головы до ног обдало таким безжалостным жаром, что Миль разом и задохнулась, и потеряла твёрдость в ногах. Она навалилась на стол и потянулась к кувшину — напиться! Сейчас она легко, в один глоток бы выхлебала тот немалый остаток воды, что в нём оставался…

Но длинная белая рука быстро перехватила кувшин и решительно вылила остатки воды в раковину.

— Я, конечно, подлец и всё такое, — пояснил он, отставив опустевший сосуд и сбрасывая куртку, — но не садист. Хватит с тебя и того, что ты уже употребила. Сама виновата, кто ж знал, что ты так любишь воду… Хотя… Похоже, с дозой они всё-таки опять не угадали, — недовольно добавил он, оказываясь рядом и принимая на себя невеликую тяжесть её горячего, как тлеющий уголь, тела. — И вводить антидот смысла уже нет. Не так я это планировал, но выбора не остаётся. Зато передоз нейтрализуем быстро… Тем более, что беременность нам не грозит…

Миль в её сумеречном состоянии плохо его понимала, с телом творилось кое-что похуже лунной лихорадки — оно дрожало и выгибалось навстречу его прикосновениям, бесстыдно подставляя под его ладони и губы самые интимные, самые чувствительные свои местечки, кажется, она даже рычала и мурлыкала, кусалась и царапалась, а он только удивлённо-довольно посмеивался, входя в неё снова и снова…

…Впрочем, вскоре он уже перестал посмеиваться. Вскоре он уже хрипло, запалённо дышал, но всё не мог остановиться. И Миль, до этого не владевшая ни своим телом, ни разумом, понемногу возвращаясь из-за сумеречной пелены, уже получила возможность с мучительным стыдом наблюдать за собственными выкрутасами… но ещё нескоро, очень нескоро смогла она взять под контроль свою извивавшуюся, безумствующую, неспособную насытиться плоть…

И прекратить, наконец, мучения истязаемого ею бледного до синевы мужчины.

Да, пострадали в этой нечестной схватке оба. И неизвестно ещё, кто больше — истощённый блондин, впавший в неизбежную после такого неистовства спячку, больше похожую на кому, или Миль, проснувшаяся легко, вполне отдохнувшей и с ясной головой, хотя и с болезненными ощущениями в некоторых местах… а также с укусами и синяками… и тем, что называется засосами — по всему враз похудевшему телу, как она смогла убедиться, глядя на своё отражение в ванной.

Она долго мылась. Пока не поняла, что безуспешно пытается смыть с себя память об этих часах — да, это длилось несколько часов. Миль вообще не могла сказать, когда она сообразила, что происходит нечто жуткое, в какой момент изгнанная во тьму беспамятства суть оскорблённой насилием веды вернулась и принялась мстить — прежде, чем сама Миль смогла вмешаться.

Разглядев в зеркале свои распухшие алые губы, недобро мерцающие, запавшие, в тёмных кругах, но сияющие избытком силы ярко зеленеющие глаза, под взглядом которых исчезали один за другим синяки и засосы, она заподозрила неладное, обратила внутренний взор к своему сокровенному потенциалу… и, ахнув, побежала в спальню.

Там, на широком низком ложе, раскинулось прекрасное в своей скульптурной обнажённости бледное тело. Нет-нет, он был ещё жив — и будет жить довольно долго. Всё-таки Миль сумела окоротить разбушевавшуюся свою суть, в отсутствие хозяйки не только практически ограбившую беззащитного перед нею насильника, но и навек поработившую его так неудачно подставившуюся мужественность…

Миль читала об этом в учебнике, но никогда не думала, что это может произойти с ней, что в ней самой живёт так много от её предков, и из всего рода именно у её ведьминой сути хватит тёмной силы, чтобы в момент, когда личность окажется подавленной, бессильной и униженной, всплыть из глубин, вступить в поединок и переломить ситуацию. Мужчина, рискнувший изнасиловать веду, рискует нарваться на проснувшегося суккуба — так было написано в учебнике. Он никогда не сможет больше жить, как прежде. Фактически этот человек, отдавший сегодня ей свою силу, стал её рабом, рабом преданным, искренне её обожающим всеми остатками души — и мечтающим отдать ей даже эти остатки. Особенно противно было сознавать это потому, что он был почти ровней ей, Изменённым. По местному — мутантом. И он не пытался её убить…

Ну вот что теперь с ним делать?! Может, добить?… — подкралась неожиданная мысль. Это же будет так просто и так… сладко…?

И Миль окончательно ужаснулась произошедшей в ней перемене… Может быть, он и не заслуживал милосердия. Но она ещё не была готова убивать — только не вот так, запросто, хладнокровно, тем более, абсолютно беспомощного… Она со страхом чувствовала: каждое убийство, даже вынужденное, что-то необратимо меняло в ней… всё дальше уводя по пути изменений… Ах, бабуля, об этом ты ничего мне не говорила… Может быть, ты об этом и не знала?…

…Поэтому она протянула руки и вернула на место часть его энергии, формируя кокон биополей. Пусть с ним разбираются те, кому положено…

…С сожалением отказавшись от бесполезных дамских красивостей, соблазнявших не надеть, так хоть примерить, Миль, позарившись лишь на новое бельё, облачилась в свою одёжку, более-менее привела в порядок косу и принялась за поиски входной двери. Так, скорее всего, это где-то в кухне…

Кажется, где-то здесь… А на вид и не скажешь, что тут имеется дверь. Обратясь лицом к единственной свободной стене, Миль прикрыла глаза, сосредоточилась и перестроилась в более скоростной, второй уровень, как некогда обозначил его Бен. Из этого состояния легче было погрузиться в мир электронных ритмов. Да и ментоизлучения живых существ воспринимались лучше.

…Она увидела такое, что просто обалдела. Да любой бы обалдел: Город со всеми коммуникациями жил своей обычной жизнью где-то высоко-о вверху. А то место, где сейчас находилась Миль — глубоко под ним. Хорошо оборудованное, тщательно обустроенное подземное гнёздышко в несколько десятков соединённых лифтами этажей, плотно заселённое, битком набитое электроникой…