Карри - Чужого поля ягодка

— Давай, девочка, возвращайся ко мне… — а дальше оставалось ждать. Если это не поможет, то не поможет уже ничто…

В результате от тепла и усталости его самого сморило, что и неудивительно… Даже короткий сон приснился, хотя и странный: голенький, смутно знакомый светловолосый мальчик стоял рядом и гладил Миль по голове маленькими ручками. «Если ты не вернёшься, мама, я снова умру…» — грустно сказал малыш… Бен, вздрогнув всем телом, резко проснулся, стиснул Миль покрепче. И невольно оглянулся. «Приснится же», — подумалось с тоской…

Дело, однако, пусть не сразу, но пошло на лад. В свете солнца Миль постепенно перестала походить на залежавшийся без погребения труп и начала напоминать погружённого в крепкий сон человека… Или не совсем человека, но кого-то определённо живого… хрупкого… и чарующе красивого некой удивительно простой красой, дышащей покоем и обещанием чего-то очень хорошего, подобно виду из окна на летний утренний луг, весь в птичьем щебете, сверкающей росе и нехотя тающем тумане… Ровно и сильно забилось, заторопилось, навёрстывая упущенное, упрямое маленькое сердечко… нагое тело, столько дней пролежавшее безвольным пластом, по-кошачьи привычно свернулось плотным калачиком у мужа под мышкой…

Неожиданно возвратился и нахлынул наполнившийся свежестью рассветного ветра её совсем пропавший было ментозапах…

И Бен вдруг успокоился, расслабился, нутром ощутив: теперь с ней, а значит, и с ним, всё будет в порядке… снова задремал, забылся на солнышке, и во сне крепко её обнимая, вконец утомлённый неопределённостью и странностью их положения, измученный долгим страхом за неё и просто — зверски уставший…

На этот раз ему снилось, что это не он, а его обнимают, покачивая, баюкают в больших, таких тёплых и ласковых, родных ладонях…

Она не стала его окликать — он так долго не спал… Убедилась, что всё спокойно, Бен цел и невредим, вокруг, кроме беспечных рыб, никого — и заснула настоящим, целебным сном.

Повинуясь приказу, кибер захлопнул люк, и ещё целых три дня флайер болтался на поверхности океана, вверенный воле ветра и волн.

Никогда прежде Джей не замечал, какими, оказывается, выматывающе долгими и мучительно пустыми могут быть дни, не говоря о ночах, если они отравлены ожиданием и неизвестностью. Его жизнь отродясь была если не весёлой, то увлекательной, времени вечно не хватало, годы учёбы оправдались востребованностью на лучшей в мире, рискованной, но захватывающе интересной и потому любимой работе (недурно, к тому же, оплачиваемой), периодически — вовремя — прерываемой отдыхом, пусть иногда и на госпитальной койке… будущее всегда было приблизительно распланировано и обеспечено продвижением по службе, женщины его любили, друзья дарили верностью и искренней привязанностью… Начальство и то жаловало.

Нет, он не сожалел, что встретил Миль — жизнь попросту наполнилась её присутствием, расцветилась невозможным, не став ни в тягость, ни в досаду. Он научился баюкать и холить свою печаль, находя радость в осознании того факта, что Миль где-то есть, что ей хорошо, и что он всегда может её увидеть, поговорить, сделать для неё что-то, чему она обрадуется… даже обнять её — может. Не говоря о том, что бывал допущен в триединство — а это лучше всякого секса. Даже если забыть, что Миль вывернула наизнанку его представления о том, что в этом мире нормально, а что странно — теперь он смотрел на окружающее, помня, как поражалась она дивно окрашенным лепесткам вот этих цветов… Что вот этот узор ей бы точно понравился… что в такой дождь она любит бегать босяком по лужам… Что платье вон на той девушке сделано по её эскизам…

Он быстро смирился с тем безжалостным фактом, что она проводит ночи не в его постели. Подумаешь… Лишь бы ей было хорошо. Он ведь тоже спит не с ней. Хотя уже и не раз получал по морде, в самый неподходящий момент забывшись и назвав млевшую в его объятиях женщину совершенно неподходящим той именем… Зато эти пощёчины быстро отучили его звать своих кисок вообще какими-то именами — а только феями, лапочками, солнышками и конфетками…

Он не загадывал далеко — просто жил. Пока с ней всё было хорошо. И только когда этот мир перестал быть для неё хорош, для него всё стало плохо.

Друзья-соратники превратились в её потенциальных обидчиков. Любимая работа стала обузой и наказанием. Родной Город превратился в угрозу и ловушку… Дни шли, а Джей всё ещё ничего не знал ни о Бене, ни о Миль. Ходил на службу, выполнял обязанности — просто по инерции, не видя смысла в своих действиях. Получив перевод из диспетчеров в адьюданты, искренне удивился, как будто не знал, что дело давно к тому и шло.

Так что, оказавшись перед выбором — мучиться дальше безвестностью или использовать служебное положение в своё личное благо и получить всю возможную информацию о Миль и Бене, он недолго колебался.

Порой, если некто нас хранящий не дремлет, толика неудачи оборачивается своей противоположностью. Когда Джей уже увяз по уши в системе, началась внеочередная проверка, и выйти совсем бесследно и быстро не получалось. Выходишь быстро — остаются следы. На то, чтоб выйти, всё аккуратно за собой подчищая — требуется немного больше времени, чем у него имелось… почти впритык. Выбрав средний вариант, он едва успел выскользнуть незамеченным, наследив совсем немножко… и только потом задумался, почему, собственно, позволил себе такую небрежность. Несколько минут углублённого самокопания — и вывод удивил его самого. Не иначе, где-то в душе он желал, чтобы его схватили за руку. Или не прямо за руку, неважно — но чтобы непременно со всеми вытекающими…

Обычно на следы его неряшливости никто бы и внимания не обратил — до очередной проверки как минимум. Но времена были не те, что прежде, проверки следовали одна за другой не только по расписанию, а и по велению параноидально чуткой натуры Шефа Отдела Информации, который не чурался принимать личное участие в рутинной работе своего отдела. Так что, если б даже кто-то и не то, чтобы схалтурил, но просто упустил некий почти несущественный нюанс, отклонение от протокола, сочтя его допустимой девиацией в пределах нормы, то в этот раз Джею просто не повезло, и начальственное око его шефа оказалось не только бдительным, но и соколиным. В тот же час весь не такой уж многочисленный личный состав смены подвергся проверкам и допросам, в результате которых круг подозреваемых сузился до четырёх человек. А поскольку в их число входил Джей, то Стан, не колеблясь, отбросил остальные три кандидатуры. Слишком заинтересованным лицом был Джейвен Линоки. Кому и зариться на запретные сведения, как не ему.

А Джею стало совершенно уже наплевать, поймали его на несанкционированном проникновении или нет. Ну что ему сделают? Взыскание объявят? Понизят в должности? На год?! Да хоть совсем увольте. Зато он теперь знал, что с Миль всё более-менее в порядке, хоть и досталось ей, конечно… И Бена они благополучно потеряли, из чего Джей небезосновательно вывел, что тот находится не абы где, а рядом с женой. А если они-таки вместе, то скоро покинут Город…