Дмитрий Емец - Муравьиный лабиринт

Влада опомнилась и, оставив ботинок, выскользнула за дверь.

Кафе, в которое Влада позвала Племянников, притаилось в арке старого дома на Мясницкой улице. Дом был такой длинный, что казалось – вся Москва намотана вокруг него.

Кафе было маленькое, грязноватое, темное. Единственное окно выходило во двор, где за долгие годы существования дома культурный слой так поднялся, что от большого окна осталась одна маленькая форточка и первый этаж стал полуподвалом. Через кухню проходила общая для всего строения отопительная труба, которая, несмотря на все ухищрения, так раскаляла кухню, что повара изжаривались в ней быстрее, чем на плите успевали готовиться блюда.

По одному ему ведомой причине Белдо очень любил это невзрачное кафе. От дома главы форта до кафе было четыре минуты пешком или десять на машине. Сегодня старичок выбрал автомобиль, потому что ему требовалось время, чтобы подумать.

– Куда ты гонишь? Где-то пожар? – раздраженно крикнул он Птаху, и умный Птах поехал так сложно и запутанно, что сам в конце концов едва не заблудился, хотя знал в Москве каждый двор.

В кафе Дионисий Тигранович зашел один. В гардеробе пасся плешивый человечек. Он узнал гостя и попытался улыбнуться, но улыбка получилась такой пришибленной, что лучше бы заплакал. Старый маг милостиво кивнул и, по-свойски пройдя в гардероб, направился к маленькой комнатке, куда заглядывал всякий раз, как заходил в кафе.

Плешивый человечек испуганно сорвался со стула и, выставив вперед ладони, загородил ему дверь.

– Нет-нет, не надо! Прошу вас! Там огромные крысы!

– Да? – удивился Белдо. – Вы их видели?

– Нет! Но ночью они сожрали кошку! Утром я вынес то, что от нее осталось! Это было… Даже представить себе не можете, что это было!

– Конечно, не могу! Зачем я буду представлять себе глазные яблоки и кончик хвоста? Что я, больной, что ли, чушь всякую представлять? – плаксиво отозвался Белдо и, отодвинув человечка, нырнул в маленькую комнатку.

Дверей он никогда не распахивал, а всегда чуть-чуть приталкивал и проскальзывал ужиком, так ловко и деликатно, что порой казалось, что глава форта проходит сквозь двери, совсем их не открывая.

Гардеробный человечек мялся у входа, боясь заглянуть.

– Откуда вы знаете про хвост и глаза? – трусливо крикнул он сквозь дверь.

– Здешние крысы всегда их оставляют! – сказал Дионисий Тигранович, выглядывая с нежной улыбкой.

Затем старичок закрыл за собой двери, и его нежная улыбка сразу погасла. В тесной комнатке пахло грязными тряпками и горячим паром домовой трубы. Задев в темноте швабру, которая, упав и оперевшись о противоположную стену, наискось преградила ему путь, Белдо от неожиданности подался назад.

– Свет включить? – донесся голос гардеробщика.

– Ни в коем случае! Просто упорно умоляю! – торопливо откликнулся Дионисий Тигранович.

Рука нашарила знакомую стену. В ее кладке был замурован эльб, некогда опекавший первого хозяина доходного дома. Хозяин этот, кстати, закончил свою жизнь тут же и тоже замурованным, но эти житейские мелочи мало волновали Белдо. Ощупав неровности стены, он отыскал выемку и, поморщившись, как человек, не исключающий, что придется испытать нечто неприятное, аккуратно вложил в нее лоб. Замурованный эльб – мудрый, но необыкновенно злобный – не всегда ладил с основным опекуном старичка, что часто приводило к головной боли. Но сегодня все обошлось. Эльбы договорились между собой.

Первые несколько секунд глава форта ощущал лишь тепло разогретой трубами стены. Засохшая капля краски царапала старичку кожу, и он недовольно подергивал головой, не решаясь оторвать лба. Он знал, что если сделает это раньше, чем ему разрешат, то сойдет с ума.

Мало-помалу мертвая стена пробудилась. Белдо ощутил нечто похожее на прикосновение щупальцев, скользнувших ему в мозг. Некоторое время его кололи чужие, неприятные, страшные мысли. Ему чудилось, что он стоит в узком колодце, а сверху на него падают темные твердые фигуры.

Наконец эльб подстроился, и на Белдо нахлынули образы, подсказывающие ему ход сегодняшней встречи. Дионисий Тигранович внимательно моргал, а потом позволил себе тихонечко сказать, адресуясь непонятно к кому: «Какие нехорошие жадные люди!»

Однако этого Белдо было мало. Ерзнув носиком по капле, он, захлебываясь, забормотал, пытаясь передать недавний разговор с Гаем. Конечно, замурованный эльб и так мог читать его мысли, но все же глава форта торопился высказаться, чтобы получить ответ.

И получил. Тот пришел к нему в виде мгновенной яркой картины. Все это длилось не больше секунды, потому что потом Белдо в ужасе отшатнулся от стены. Главное он все же понял. Надежды эльбов вполне согласуются с желанием Гая – и, следовательно, маленькому слабому существу не удастся ни на кого донести и никого стравить.

Слепо поворачиваясь, Дионисий Тигранович задел что-то ногой и наклонился, чтобы посмотреть, что ему помешало. На него смотрели. Это были действительно крысы. Неправдоподобно огромные, с шерстью встопорщенной и точно покрытой жиром. Их было четыре. Они сидели, смотрели на него, и глаза их светились в темноте.

Потом одна из них высоко подпрыгнула и попыталась вцепиться магу в лицо. Тот успел заслониться рукой и отбросил ее. Упавшая крыса спокойно перевернулась и присоединилась к остальным. Больше не атаковали. Они продолжали наблюдать.

– Ай-ай-ай! Нехорошо! Своих не узнаете? – дрожащим голосом пролепетал Дионисий Тигранович и ужиком выскользнул из комнатки. Глава форта был взволнован. Он понятия не имел, какие опыты замурованный эльб проводит с крысами, но в том, что без этого не обошлось, был уверен.

Дрожащий гардеробщик ожидал снаружи. Видимо, готовый спасать Белдо, он вооружился тяжелой деревянной подпоркой.

– Ну что, видели?.. Знаю, что видели! У вас это на лице написано! Я уже и яда им подсыпал: жрут и не дохнут!

Белдо замахал руками.

– Да какое это имеет значение? Отстаньте от меня! – закричал он, показывая, что значение это все же имеет.

Сердито отстранив гардеробщика, Дионисий прошел в зал и занял свой любимый стол в углу – деревянный, с выступающей железной окантовкой. Когда на него что-либо проливали, жидкость не стекала, а оставалась стоять на столике, где в ней медленно плавали бумажки и зубочистки. Из кухни выглянул толстый хозяин, значительно посмотрел на гостя и скрылся. Минут через пять он появился снова, уже совершенно одетый – в теплой шапке и светлой грязноватой дубленке. Поставил на стол два больших блюда с закуской, чайник с несколькими чашками и так же беззвучно, не обменявшись с Белдо ни единым словом, вышел из кафе. Вскоре после него удрал и гардеробщик.