Сьюзен Коллинз - Грегор и смутное пророчество

Но произошло нечто совершенно неожиданное.

В пещеру ввалился огромный оранжевый паук и, шатаясь, скрючился на полу, а на спине у него истекал какой-то странной голубой жидкостью другой паук, коричневый и поменьше. Его дела были совсем плохи. С огромным трудом коричневый паук поднес к груди передние лапки, и Грегор услышал:

— Нас послал Викус. Грызуны напали на пауков. Многие из нас погибли. А мы… мы двое… Мы пойдем с вами.

И с этим словами он издох.

Грегор не мог отвести взгляда от мертвого паука. В последний миг тот скатился с оранжевого и, упав на спину, поджал лапки. Голубая жидкость все еще вытекала из раны на животе и лужицей разливалась на каменном полу.

— Теперь все в сборе, — тихо сказал Грегор.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Генри.

Грегор вытащил из кармана пророчество.

— Сандвич… Ну, он тут перечислил… всех, кто должен быть с нами. Все в сборе. По крайней мере так было несколько секунд назад.

И он прочел:

ДВОЕ ВЕРХНИХ И ДВОЕ НИЖНИХ, ТЕХ, ЧТО ИЗ КОРОЛЕВСКИХ ОСОБ, ПО ДВОЕ КРЫЛАТЫХ, ПОЛЗУЧИХ, ПРЯДУЩИХ — ТОЛЬКО В СОГЛАСИИ ЧТОБ.

ОДИН ГРЫЗУН СРЕДИ ВАС И НЕКТО, КОТОРЫЙ ЖДЕТ ВПЕРЕДИ…

Он не смог прочитать последнюю строчку этой строфы, но за него это сделал Живоглот:

И ТОЛЬКО ВОСЕМЬ ОСТАНУТСЯ ЖИВЫ, ДОЙДЯ ДО КОНЦА ПУТИ.

— Что ж, один готов. Осталось еще трое, — произнесла крыса, кончиком хвоста коснувшись мертвого паука.

— Оставь его! — возмутился Грегор.

— Ой, а что такое? Я и не знал, что кое-кто питает трогательную привязанность к паукам. А ведь ты даже имени его не знаешь! Разве что этот нам подскажет, — обратился он к оранжевому пауку.

— Трефлекс, — ответил оранжевый. — Его звали Трефлекс. А меня зовут Гокс, я паучиха.

— Что ж, Гокс, полагаю, ты не прочь подкрепиться после долгого пути, но запасы еды у нас весьма ограничены. Однако никто не станет возражать, если ты употребишь на обед беднягу Трефлекса, — сказал Живоглот.

Гокс, не дожидаясь еще одного приглашения, в ту же секунду приступила к трапезе.

— Неужели она… — Грегор в ужасе зажал ладонью рот. — Да как же так?!

— Пауки не брезгливы и не сентиментальны, — философски заметил Живоглот. — Что, несомненно, идет им только на пользу.

Грегор отвернулся — он не хотел наблюдать, как паучиха поедает своего сородича и еще меньше ему хотелось, чтобы это видела Босоножка. С некоторым удовлетворением он отметил, что Люкса и Генри даже слегка позеленели при виде этого зрелища.

— Слушайте, если что-нибудь случится со мной или Босоножкой, прошу вас — не давайте паукам нас высосать. Лучше сбросьте наши тела со скалы в реку, ну или сожгите, да неважно — только не паукам, ладно? — попросил он.

Оба молча кивнули.

— Пообещай нам то же самое, — мрачно сказала Люкса. — И нашим летучим мышам тоже.

— И нашим тараканам. Конечно, — ответил Грегор, — я обещаю.

Сзади раздавались отвратительные сосущие и чавкающие звуки — Гокс знала толк в еде.

К счастью, она довольно скоро расправилась со своим ужином.

Живоглот принялся расспрашивать ее о том, что случилось, и Гокс поведала, что в паучье царство вторглась целая армия крыс — несколько сотен крысиных бойцов. Пауки отразили атаку, но обе стороны понесли серьезные потери. А после сражения появился Викус и на своей летучей мыши перенес к туннелю Трефлекса и Гокс.

— Почему? — спросила Гокс. — Я не понимаю, почему крысы решили на нас напасть?

— Не знаю, — ответил Живоглот. — Возможно, король Грызер решил объявить всему Подземью тотальную войну. А может быть, крысы искали у вас парочку наземных. Они случайно не упоминали о «Смутном пророчестве» или о некоем Воине? — поинтересовался Живоглот.

— Они вообще не говорили — они только убивали, — ответила Гокс.

— Это большая удача, что вам удалось нас найти. Было бы страшно утомительно освобождать двух пауков из застенков короля Грызера, к тому же нам пришлось бы их еще и уговаривать и все объяснять. А времени у нас осталось немного. — Живоглот повернулся к Грегору: — Это нападение не сулит ничего хорошего твоему отцу.

— Как это? Почему? — похолодел Грегор.

— Викусу удалось удержать твое появление в тайне. Из крыс, что тебя видели, ни одна не осталась в живых, кроме меня. Возможно, крысы вообще не в курсе, что воин уже здесь. Однако то, что люди зачем-то притащили к паукам двух наземных, наверняка вызвало у крыс подозрения, — заметил Живоглот. Видно было, как напряженно он размышлял, оставив свою обычную насмешливость. — Впрочем, они сейчас бросили все силы на войну, а значит, им не до тебя. Мы не можем терять время. Немедленно выдвигаемся!

Никто и не возражал. Быстро собравшись, они двинулись в путь и в конце концов очутились в гораздо более просторном и к тому же сухом туннеле. Здесь Аврора и Арес могли даже лететь, хотя для всадников потолок по-прежнему был низковат. Мыши были этим огорчены, но Люкса сказала:

— Ничего, мы пойдем сами. Даже если бы вы смогли взять остальных, крыса была бы вам не по плечу.

Было решено погрузить на мышей скудные съестные припасы.

Грегор смотрел на мышей с завистью.

— Да, хорошо, что я не летучая мышь, — задумчиво сказал он. — Иначе я улетел бы отсюда без оглядки.

— Аврора и Арес никогда так не поступят, — заметила Люкса. — Ведь они теперь кровно связаны со мной и Генри.

— А как это случается? — поинтересовался Грегор.

— Летучая мышь и человек клянутся до самой смерти защищать друг друга, — объяснила Люкса. — Аврора никогда не оставит меня в беде, а я не брошу ее.

— И у каждого в Регалии есть своя мышь? — спросил Грегор, думая о том, как это здорово — иметь кого-то, кто по-настоящему тебе близок и никогда не предаст. Особенно в Подземье.

— Нет, что ты! Большинство не могут подобрать себе подходящую летучую мышь, даже если ищут всю жизнь. Я связана с Авророй давно, еще с детства, но вообще-то такое случается редко.

— А как это у тебя получилось?

— Когда погибли родители, я долго не могла прийти в себя и не чувствовала себя в безопасности на земле. И почти все время проводила в воздухе, с Авророй. Мы практически не разлучались — вот почему мы так прекрасно понимаем друг друга, — просто ответила Люкса. — Викус просил Совет разрешить нам дать друг другу клятву. И тогда я наконец перестала бояться.

— А теперь? Теперь ты тоже не боишься? — спросил Грегор.

— Честно говоря, боюсь, — смущенно ответила Люкса. — Но здесь мне даже не так страшно, как бывает в Регалии. Знаешь, я настолько устала бояться, что решила: каждый день, просыпаясь, я говорю себе, что этот день — последний. Если не цепляться за время — не страшно его потерять.

Грегор подумал, что никогда не слышал ничего печальнее. И он не знал, что на это сказать.