Илья Подольский - Огненная печать

Рита улыбнулась и не стала больше требовать от меня объяснений. Может быть, она поверила в то, что я сейчас сказала. Но я ведь солгала: Рита никогда не рассказывала мне об огненных мыслях…

Мы все трое отчего-то умолкли. Чтобы как-то высвободиться от мысленного оцепенения, я встала с кресла и подошла к Диме.

– Можно посмотреть, – попросила я взглянуть на его эскиз. Он дал мне листок. Не двигаясь, не дыша я держала в руках этот рисунок… Нет! Все, что происходит, кажется, выше моих сил. Карандашный набросок брата до мельчайших подробностей передавал мое ночное видение. Но как?

– Замок в горах. Закат. И… я на спине огромной птицы. Мы летим на восток, где уже ночь, – прошептав эти слова, я потеряла сознание.

Меня привели в чувство, но здравый смыл подсказал, что неплохо бы поспать. К тому же на улице поднялся сильный ветер, в порывах своих кричавший о скором дожде. Рита и Дима были так обходительны и осторожны со мной, как с цветком, за которым ухаживал Маленький Принц из повести французского писателя. Я позволила им убаюкать меня, а иначе они бы беспокоились о моем здоровье до конца своей жизни.

– Дима, – решилась я на вопрос, – скажи, ты сам придумал этот рисунок или где-то уже его видел?

– Да, я увидел его в твоих глазах, – ответил он.

– Нет, ты говоришь как художник, – капризничала я. – Пожалуйста, скажи мне правду!

Но брат лишь умилялся моей наивной просьбе. Я ни капельки не обиделась и не огорчилась. Потому что было уже достаточно доказательств той магической связи, которая так странно и загадочно возникла между мной и браслетом. Ведь я предвидела, быть может, самую гениальную картину моего брата. Позже на внутренней стороне моей руки, чуть ниже локтевого сгиба, снова, точно так же, как утром, появился знак птицы. Неужели это предвестие нового видения? Я поцеловала древнюю татуировку. Предчувствую, что я не должна бояться головокружительной высоты своего полета…

Мистическое воскресенье миновало, как тайный обряд посвящения. Что ж, я принимаю этот дар! Как бы в подтверждение моих слов по крыше, по окнам Диминого дома застучал дождь, такой мягкий и убаюкивающий, что я проснулась лишь на заре следующего дня.

Южная Сибирь. Восточный Саян

Лейла сидела на берегу зеркально чистого озера, окруженного величественным кедровым лесом. Здесь природа по праву своему царствовала. Ни мужество Эль-Хана, ни мудрая кротость Лейлы не способны превзойти красоту и блаженство этой точки мира, отрешенной от злой суеты. Ведь в этой точке поддерживалось равновесие всех стихий, всех душ…

– Защитник мой! – обратилась Лейла к витязю. – Отчего эта спокойная вода не смиряет моей тревоги?

– Твоя тревога иного происхождения, – проговорил Эль-Хан. – И там, куда направлены мысли твои, бушует ветер, нагнетая упругие тучи для резких молний. Там, в той стороне, о которой ты грустишь сейчас, льет сильный дождь.

– Ты прав, Хранитель, – гордо сказала Лейла в ответ. – Меня печалят сомнения. Не ошиблись ли мы, преподав дар столь разумному и догадливому ребенку? Не обман ли это?

Эль-Хан посмотрел на небо, вздутое, как божественное покрывало, и, поразмыслив, заверил Владычицу тюльпановых окраин:

– Дар раскрывается, подобно просвету, который возник в тучах и стал постепенно озаряться. Отнять у земного дитяти священный браслет – значит приостановить поток света и тем омрачить наш долг.

– Но свет может быть лишь вспышкой заблуждения! – страстно возразила ему Лейла.

– Спор, который ты желаешь затеять, ничего не решит, – мрачно произнес витязь. – В нашей власти – вселить в душу земного дитяти еще больше сил, ибо отнять их мы не вправе.

Подумав, Эль-Хан спросил Владычицу тюльпановых окраин:

– Быть может, природа твоих сомнений совсем иная?

– Ты прав, – печально ответила Лейла. – Ведь не только мы прослеживаем магический путь этих воистину мудрых детей.

Они оба, несмотря на их величественность, пребывали в смятении. Но отступать в таком важном обязательстве означает изменить своим помыслам и помыслам других Хранителей.

Изменение обстановки пошло мне на пользу. Привычные ритм и образ жизни казались мне чем-то естественным и непринужденным. Я чувствовала себя свободно и уверенно.

– Привет, Русалка, – поздоровался Красильников, когда, опередив меня, распахнул передо мной двери школы.

– О, не виртуального ли призрака я вижу?! – посмеялась я. – Опять в компьютере жил?

– Ты зря смеешься, – говорил он, пока мы шли к нашему классу. – Иногда мне на крючок попадается очень даже информативная рыбка.

– Ты о чем, Антон? – продолжала я шутить. – Какие такие рыбки плавают у тебя вместо мозгов?

– У, вредина! – воскликнул Антон и дернул меня за волосы. Похоже, он был неравнодушен к моей шевелюре. – А вот и не скажу, что я знаю!

– Не переживай, я узнаю о твоей информативной рыбке раньше, чем ты успеешь хотя бы обмолвиться о ней, – сказала я и тут же смутилась от неожиданно нахлынувшей самоуверенности. Конечно же, эти слова распалили воображение и любопытство моего собеседника. И Антон сразу же потребовал «угадать» то, что он хотел мне сообщить. Мы уже опаздывали на урок, и школьные коридоры заметно пустели, наступала тишина… Та самая тишина, которую я ощутила вчера, разговаривая с Ритой.

– Ладно, я просто пошутил, можешь не угадывать, – снисходительно произнес Антон. Его голос будто прилетел издалека, а может быть, все наоборот, и это я куда-то улетала.

– Постой! – остановила я его, когда он готов был постучаться в дверь класса. – Я знаю, о чем ты хотел рассказать… Ты нашел в Интернете сайт, где приглашают совершить круиз по Волге… Ты подумал, что было бы хорошо взглянуть на земли, где обитали древние скифы и сарматы… Ведь тебя с недавних пор стали впечатлять всякие древности.

Тихо произнося все это, я внутренним зрением следила, как передо мной проплывали волжские дали, прибрежный песок и высокие широколиственные леса. Потом я вдруг увидела бескрайнюю степь на рассвете. Но это последнее видение вдруг резко оборвалось – что-то не позволило мне его досмотреть.

Я договорила и, все так же тяжело и пронзительно смотря ему в глаза, рассмеялась. Мои слова оказались правдой, потому что Антон вдруг застыл с глупо поднятыми кверху бровями. Не знаю, побледнел он или нет, но я почувствовала какую-то прохладу между нами… Как будто он мысленно сбежал от меня, испугавшись моих слов и оставив после себя невидимый ветерок перемен. Да, думаю, именно с этих пор его отношение ко мне переменится. По крайней мере, он, прислушиваясь к тому, что я говорю, будет осторожен и серьезен. А мне только этого и надо. Не сказав друг другу ни слова, мы вошли в класс, но даже не обратили внимания, что команда «смирно» пока не прозвучала, и одноклассники вели себя вольно. Учительницы еще не было.