Александра Егорушкина - Настоящая принцесса и Наследство Колдуна

Филин подождал-подождал и со вздохом произнес:

— Решать не мне, но я бы ни о каких наказаниях даже не заикался. Все это время ты была бессильна, Аль, а совсем недавно чуть не погибла, пытаясь искупить свою вину жизнью. Мы тут все знаем, каков был Мутабор и что умел.

Амалия изумленно ахнула, не веря своим ушам.

А Конрад-старший забурлил от гнева:

— Как можно списывать со счета подобные злодеяния?! Амалия — военная преступница! — но тотчас сник и угрюмо добавил: — Впрочем, я тоже… Простите великодушно, погорячился.

Мама Уна легонько тронула Конрада за плечо.

— Давайте просто вспомним, что справедливость — это справедливость, а милосердие — это милосердие, — произнесла она негромким чистым голосом. Словно серебряный колокольчик прозвенел.

— Вся эта история, к счастью, в прошлом, — добавил папа, — теперь уже навсегда.

Амалия наконец-то вздохнула свободно. Лиза прислушалась: раньше фриккен дышала так, будто ей не хватало воздуха, а сейчас… совсем другое дело!

— Мы миновали уже много миров, и до Радинглена осталось совсем недалеко, — внезапно объявил Костя. Он исправно загребал лапами по воде, но только теперь берега наконец-то поплыли мимо все быстрее и быстрее, а потом и вовсе понеслись так, что было уже не разглядеть деревья, траву, камни — только разноцветные пятна. Зелень то светлела, то темнела, лес отступал от берега и возникали песчаные откосы, суровые скалы или зеленые луга. Пейзаж то и дело менялся, река делалась то шире. Ветер трепал путешественникам волосы, брызги летели им в лицо…

— Смотрите! — мама показала куда-то вперед.

За новым изгибом реки открылся заиндевелый лес, весь в белом кружеве, и показалась занесенная снегом мельница. Лизе эти места показались незнакомыми, но через четверть часа впереди замаячила Приветная гавань. В воде под Костиными лапами шелестели льдинки.

— Радинглен! — уверенно сказал папа.

… Возвращение путешественников в Радинглен никак нельзя было назвать торжественным. В Приветной гавани царило безлюдье и непонятная тишина — только и слышно было, как по-хозяйски разгуливает мокрый соленый ветер. Высадив пассажиров, Костик мгновенно превратился обратно в человека, и все заспешили — молча, потому что берегли силы. Молча миновали гавань и Чужестранную улицу, застроенную рядами одинаковых деревянных складов. Молча углубились в запутанные улочки Нижнего города. Лиза тянула шею и боялась увидеть на дворцовой башне траурный флаг. Остальные, кажется, тоже. Во всяком случае, торопились они так, что то и дело переходили на бег — даже прихрамывавший Лева, даже старший Конрад, придавленный грузом своих восьмисот лет и хватавшийся то за сердце, то за сыновнее плечо, которое Костик не сразу, но додумался подставить. Филин поддерживал Амалию, а Амалия Леву. Лиза не отпускала мамину руку, а папа — Маргаритину.

Город встретил их не то чтобы неприветливо — можно сказать, совсем не встретил. Уже рассвело, но улицы, на которых в это время обычно уже вовсю бурлила жизнь, были пустынны. Ни прохожих, ни котов, ни собак, ни повозок… Над домами висела нехорошая, неживая тишина. Не дымились печные трубы. Поскрипывали распахнутые двери и ставни, некоторые вывески висели криво, а по фасадам кое-где змеились трещины.

Кое-где прямо посреди улиц чернели догоревшие костры или погасшие жаровни, а вокруг них стояли скамьи, кресла, стулья, или просто лежали на булыжнике коврики, тюфяки и подушки, пледы и шали.

— Не волнуйтесь, — твердо сказал всем запыхавшийся Лева. — Горожане пережидали на улице подземные толчки, организованно и без паники. — Он поднял ближайшую шаль и передал старшему Конраду, который стучал зубами от холода. Потом взял плед и протянул его Амалии. Остальные тоже принялись укутываться во что подвернется.

— Лев, это ты им объяснил, как быть? — спросил Инго Третий. — Хвалю! У нас ведь раньше никогда не случалось землетрясений.

— Нет, — честно ответил Лева. — Объясняли Мелисса с Фифи. Мы с Конрадом в это время…

Костя панически оглянулся на Леву — испугался, как бы тот не выдал его позорную промашку и невольное купание в зловонной жиже.

— … были заняты несколько иными делами, — дипломатично закончил Лева.

— Но куда все подевались? — испуганно спросила Амалия.

Словно в ответ, порыв ветра принес издалека гул множества голосов и даже как будто нестройную музыку и отдельные выкрики.

— Это дальше, на Круглой площади… Там все и собрались! — прислушавшись, сообщила Лиза. — Кричат «ура»… кажется, даже пляшут…

— Мурразумеется, у горожан многоу мурр-причин для муррадости, — проурчал у нее под ногами знакомый голосок. О Лизины коленки потерся большой черный кот с белой грудкой.

— Мурремурчик! — обрадовалась Лиза, едва удержавшись, чтобы не схватить кота в охапку. — Откуда вы здесь, доблестный рыцарь? Расскажите нам скорее, что происходит?

— В городе мурр-праздник, потому что мурр-вернулись все наши маги и волшебники! — Мурремурр вспрыгнул на руки Инго-старшего, чтобы его лучше слышали, и лег там, как на полочке. — А я мурр-встречаю вас. С возвращением, государь и государыняу! Во дворце все благополучно. Все целы.

Оказалось, что благодаря Фифи, Гарамонду, Мелиссе и Амальгамссену никакой паники в городе не было. Они дали знать Мурремурру, а тот — всем радингленским котам, которые и подняли горожан с постелей. Ведь если коту нужно, чтобы человек проснулся, он своего добьется! Люди, собрав самое необходимое, вышли на улицу, пережидать подземные толчки. Гарамонд все время держал Илью Ильича под приглядом, чтобы тот не затерялся в толпе, а Циннамон без устали поставлял все новые и новые ведра горячего чаю и кувшины глинтвейна. Сильфы поначалу переполошились, но потом нашли себе занятие — они кружили над горожанами в воздухе и наперебой ловили сыпавшуюся с крыш черепицу, чтобы никого не ушибло и время от времени подлетали погреться рядом с закутанными радингленцами у костров. Гномы же вышли из-под земли только тогда, когда убедились, что Черный замок повержен, и поспешили успокоить наземных жителей, что опасности больше нет, однако рассказывать о самом замке воздержались — зачем зря пугать?

А когда рассвело и горожане засобирались по домам, в небе над Радингленом показалось что-то очень напоминавшее птичью стаю. Над Круглой площадью стая снизилась, и все увидели, что это вовсе никакие не птицы, а радингленские маги и волшебники, которые исчезли четырнадцать лет назад. Они плавно, как пушинки одуванчика, спускались на площадь. Первыми туда поспели проворные сильфы на своих стрекозиных крыльях; они и помогли волшебникам благополучно приземлиться.

— И теперь к каждому волшебнику мурр-приставлено по коту, и мы нашими песнями мурр-возвращаем им память, — кошачий рыцарь спрыгнул наземь. — Нехор-р-рошоу вышло бы, если бы вас никтоу не встретил.