Сергей Петренко - Виланд

А там делают сыр. Большущие фляги для молока выстроились у порога. А ещё дальше — прачечная, ряд столбов с верёвками, которые сейчас пусты, только на одной — ласточка самозабвенно щебечет о чём-то. Ласточек не считают певчими птицами, а Димке показалась красивой её песня.

Возле каждого домика пристроилась какая-нибудь мастерская. Даже удивительно, что и в этот ранний час улицы пусты. Димка дошёл почти до края посёлка, но один дворик поразил воображение — Димка никак не мог понять, чем же занимается хозяин. На жердях сушились рыболовные сети, валялись где попало обручи от бочек, тележные колёса, громоздились мешки, ящики с яблоками, посреди двора стоял шалаш и шест с ветряком, в сарайчике уже проснулись куры и несколько раз прокричал петух. Димка, как зачарованный, стоял у полуоткрытой калитки, чувствуя, что не уйдёт отсюда, не повидав хозяев странного двора.

Ещё минута — и Димка очутился у окошка. Оно было круглым, как иллюминатор, Димка, не удержавшись, заглянул в него.

И ахнул. Сперва ему почудилось, будто смотрит внутрь освещённого солнцем аквариума. Комнатка была полна густым аквамариновым сиянием, качались предметы — полки, стол, стулья и диван, качался пол, потолок, качался, дрожал и тёк воздух...

— Это стекло у меня такое! — сказали сзади. Димка дёрнулся — и так смешно вытаращил глаза, что застигший его врасплох мальчишка засмеялся. Он был помладше Димки, кругловатый и добродушный на вид, с такими пышными кудрями на голове, что его вполне можно было принять за девчонку.

— Это настоящее морское стекло! Мне подарил его Лэрили с Апрельских островов. Оно меняет цвет, как само море.

— Там, в доме у тебя всё, правда, такое, как видно через стекло?

— Заходи! Я — Тим. У меня в доме кавадрак, но мы же не девчонки, чтобы ужасаться из-за незаправленной койки.

— Ты живёшь один?

— А! Ты новенький, конечно... Здесь у каждого свой домик. А ещё много пустых... Ты знаешь, как называется это место? Промыслы-У-Холма. Тут чего только не делают! Колбаски и сласти, и вино, и шёлковые платья, и посуду, и оружие... А всё из-за Лабиринта.

— Какого Лабиринта?

— Ещё ниже, у подножия холма. Там трава, кусты, камни и родники. И туман. И ещё всякие странные вещи. Далеко в Лабиринт заходить опасно, потому что там Зеркала, а с окраин можно отправиться в любую страну. У нас, в Промыслах и живут-то больше те, кто потерялся. Заблудился там, у себя, и вышел из Лабиринта... Тут хорошо, никто никого не обижает, и делай, что хочешь. Кто хочет, уходит в леса, или в Город. А здесь живут карлики, они всякие вещи делают на обмен. Носят их через Лабиринт к людям и меняют на что-нибудь. А ещё — здесь люди, которые не хотят далеко от Лабиринта селиться. Потому что ходят домой... ну, туда, где раньше жили.

— А ты?

— А я... научиться всему хочу! Тут же волшебство всякое. Они же, карлики, волшебством пользуются, когда делают всё... Не только волшебством — они мастера, конечно... А я выучусь, буду так же по разным местам бродить, всё посмотрю, и меня знать все будут. Прихожу я в город какой-нибудь, а у меня тележка с такими конфетами, каких люди никогда и не пробовали! Все сбегутся... А я буду продавать только хорошим. А бедным детям буду дарить... А ещё лучше — научиться делать всякие волшебные игрушки. Шары с картинками внутри и огоньками, ракеты...

Тим заболтал Димку — он говорил о чём угодно и с удовольствием, — а Димке было хорошо в гостях у Тима — сидеть и просто слушать. Наступило время завтрака, посёлок проснулся, Тим захотел напоить Димку чаем и сказал, что приготовит бутерброды с помощью волшебства. Димка опасливо заозирался — из чего юный чародей собирается делать хлеб, масло, сахар?!..

— Ты не беспокойся! — фыркнул Тим. — Еда у меня настоящая. Волшебством я только зажигаю огонь, переношу чашки и режу сыр и ветчину.

Димка, даром что навидался чудес, с любопытством следил за чародейскими упражнениями Тима. В маленькую железную печурку мальчик насыпал древесного угля, и через минуту повалил дым, запахло дёгтем, угли засветились алыми прожилками, потом раскалились почти добела, зашумела вода в чайничке. Хлеб и ветчина сами разделились на аккуратные ломтики.

— Сейчас попробую сделать блинчики! — сообщил Тим. — Они не всегда удаются... Молоко для теста не должно быть холодным, а масла на сковородку нужно совсем чуть... Я люблю, чтобы тоненькие и румяные!

Тим самозабвенно колдовал над сковородкой, тесто шипело, блины переворачивались и шлёпались на тарелку.

— Пожалуйста, подай мне масло, вон то, сливочное... Я боюсь отвлекаться — очень трудно поднимать блин, чтобы не порвать его и не скомкать!

...Славный получился завтрак!

А когда он закончился, Тим сам почувствовал, что гостю наступило время идти дальше.

— Тебе, наверно, нужен Лабиринт, — с лёгкой грустинкой в голосе предположил Тим. — Скажи, а ведь, по-правде — ты видел чудеса куда удивительней моих, да? Ты, наверно, маг, только кажешься мальчиком, да?

Димка улыбнулся.

— Ты замечательный волшебник, Тим! Ужасно хорошо, что я зашёл именно к тебе, и я буду всегда помнить, как мы пекли блины!

— Да, — сказал Тим. — Замечательное оказалось утро. Мне и сны снились такие... хорошие были сны. Проводить тебя до Лабиринта?

* * *

...Казалось, "Скользящий" заблудился в облаках. Тёмные пещеры грозовых туч сменялись сияющими разрывами, где солнце словно рассекало облака лезвием белого огня. Йолла надеялся, что ему повезёт, и он увидит один из небесных замков, о которых жители Леса любили послушать истории, а историй этих было множество, Йолла мог только гадать, сколько в них правды.

Но замки не встретились на пути "Скользящего". Случилось другое. Едва корабль вырвался на чистый, лазурный простор поднебесья, и Йолла замигал, щурясь, и обернулся, чтобы полюбоваться облачными громадами со стороны, он заметил маленькое золотое пятнышко — словно солнечный зайчик скользил по склонам туч. Йолла перестал дышать — и вдруг увидел это совершенно отчётливо — лёгкая, призрачная фигурка, как будто ребёнок с раскинутыми руками — она то неслась вниз, то взмывала к самым вершинам, туда, где облака пылали, ослепляя...

...Однажды — давным-давно — Йолла спросил кого-то из древних обитателей дерева:

— Ужасно обидно, почему мы не можем летать?!

— Нельзя объять всё. Если бы мы могли быть счастливы одним лишь полётом — и всегда — мы бы летали. Когда-то все умели летать. Но появились леса, и мы пришли в эти леса, а небо делалось для нас выше и выше... Право вернуться утеряно, даже если мир обратится к Началу — кто знает, будем ли там мы?

* * *

— Это — Лабиринт?

Обогнув большой камень у подножия холма, Димка увидел перед собой плоскую, уютную ложбину. С соседних холмов в неё сбегали овражки и рощицы, пели жаворонки, кузнечики перекликались в траве, мелькнула и исчезла, качнув стебельки цветов, золотистая ящерка.