Владислав Крапивин - Струна и люстра

Он опять мотнул волосами.

— Да… я полный лопух. Но… они же дали слово… Я опять «детский сад», да?

— Да! — безжалостно подтвердил я. — И потом… какое слово они дали? Что не будут шпионить. После двух часов. И не стали бы. Потому что — за кем … ваше величество?

Он мог здорово обидеться, но не стал. Вернее, не обратил внимания на мой тон. Сказал с этаким печальным удивлением:

— Тогда не понятно. Зачем ждать спутника и двух часов. Могли ведь нажать кнопку и сами. Дистанционно…

Однако у меня был ответ и на этот вопрос:

— Могли, но не хотели. Получилось бы, что они, академики и офицеры всякие стали бы убийцами. Даже цареубийцами . А тут мальчик Май Веткин случайно подорвался на непонятной штучке, никто не виноват…

— Сволочи… — прошептала ласковая девочка Света.

— Люди, а ну пошли отсюда! — вдруг сказала (вернее, приказала) Грета. — Быстро, быстро. Мало ли что они думают теперь … Мы ведь не знаем, какой у нее разлет осколков… Марш вон туда! — И она показала на кирпичную стенку с оконными проемами. Это были развалины старинного пакгауза.

— Это вы «марш», — боязливо вспомнил я. — А мне-то надо на кочку. Взять эту штуку и забросить подальше.

Грета посмотрела на меня продолговатыми коричневыми глазами.

— Дер кнабэ ист кранк? — сказала она тоном братца Лыша (и это, очевидно, значило, что я спятил).

— А что делать-то? — спросил я, чувствуя себя кругом виноватым.

— А кто-то обзывался «детский сад»! — Грета, вытянув шею, опять глянула на кочку с яркой искрой. Потом, видимо, боясь «дальней прослушки», выхватила блокнотик и написала в нем корявое слово:

ГИПЕРБОЛОИД

Май и Света укатили за лучеметом, а мы с Гретой затаились в развалинах склада. Изредка поглядывали через окно-амбразуру на кочку с проклятой «коробочкой». Было по-прежнему безлюдно («пусто на Пустоши»), но мало ли что! Вдруг по закону «подлых совпадений» появится кто-нибудь, полезет в воду. Например, пацанята за рогозом с бархатными коричневыми головками. Или полудикие инские гуси решат поплавать, поохотиться за рыбками. Придется отгонять…

Мы были как часовые. За кирпичной стеной мы чувствовали себя в безопасности. Стало казаться даже, что все случившееся — вроде игры… Мы сидели у окна друг против друга, прижимаясь плечами к стене. Грета беззаботно (хотя беззаботно ли?) похлопывала себя черной пилоткой по сандалиям. Ноги у нее были совсем, как у индейца, царапины на коже выделялись частыми белыми нитками. Впрочем, и у меня почти так же. Только у меня еще была свежая ряска. Я начал стирать ее ладонью, скатывал в тонкие зеленые валики и внимательно разглядывал их. Почему-то стеснялся смотреть прямо на Грету.

А она все щелкала пилоткой и мурлыкала неразборчивые слова на мотив «Уралочки». Потом спросила:

— Грин, это ничего, что я пою твою песенку?

— Прочему же мою? Она ведь… общая. Всех, кому нравится…

— Но строчки-то те самые… из письма. Запомнились почему-то… — И она спела понятнее:

— Пой на здоровье… Мне даже нравится… — И я, почти не стесняясь, допел вместе с ней:

и оба посмеялись.

— Грин… а других слов ты не помнишь? Ещё?

— Я вспомнил еще немного. Недавно… А может, придумались. Но это уже из середины песенки, жалоба Юшика, когда он под полкой:

Грета опять засмеялась. Уже без меня спела эти строчки вполголоса (сразу запомнила!). Надела пилотку и стала смотреть мимо меня.

— Грин…

— Что? — Я слегка испугался.

— Грин, а мы ведь нашли тот Круг… Рядом с которым проходит Дорога. Самая дальняя и бесконечная.

Мне стало не по себе. Не страшно, а как-то… будто лицом к лицу с открытым космосом. Я поверил сразу. Шепнул:

— И что на ней ?

— Не знаю. Наверно, все что угодно… Кроме смерти…

Я хотел спросить, почему «кроме». Но она заговорила опять:

— Грин, я сейчас еще скажу… Только ты про это никому. Про Круг можно, а про это не надо… И лучше сам сразу забудь. Потому что это не имеет значения, только я должна сказать…

— Что? — прошептал я и почувствовал, как теплеют уши.

— Вот что… Ты мне очень-очень нравишься, Грин… И ничего не говори в ответ…

А я и не знал, что сказать.

Ну да, Грета мне тоже нравилась. Однако не так, чтобы «очень-очень». Не больше, чем Света. Они обе нравились, но без всяких там сердечных страданий с моей стороны. И если бы пришлось выбирать, я бы… просто сбежал куда-нибудь.

Но бежать не пришлось. К великому моему счастью раздался звон велосипедов и появились взмыленные Май и Света. Май — с клеенчатой хозяйственной сумкой. Он осторожно вынул оттуда лучемет.

Грета деловито (словно и не было только что разговора со мной) спросила:

— Спички не забыли?

Май похлопал по карману.

Грета взяла у него лучемет, без лишних слов пристроила в нижней части кирпичного проема. Скомандовала:

— Зажигай…

Май зажег свечку.

При солнце огонек был бледным, а луч совсем неразличимым. Но когда мы по очереди подставили ладонь, то ощутили сильное тепло. Чем дальше, тем оно будет сильнее… Но хватит ли этой силы, чтобы запалить взрывчатку? Я поделился сомнением:

— Не слишком ли маленькое расстояние?

— Если не сработает, пойдем на башню, пустим оттуда, — решил Май.

Приглядевшись, мы все же стали различать луч: там, где он проходил, воздух делался светлее и как бы струился. Но это было заметно лишь вблизи. А как попасть по «коробочке» отсюда, с сотни метров? Тем более, что никакого прицела мы не успели смастерить…

Май сказал, что можно целиться, глядя вдоль дощатой подставки: ее край параллелен лучу.

— Вот и давай, — решила Грета.

— А вы далеко не высовывайтесь. Не знаем ведь, с какой силой грохнет, — сказал Май. И присел перед лучеметом.

Мы перестали дышать.

Сперва ничего не было видно. Лишь через минуту на том боку кочки, что был в тени, загорелось яркое пятнышко. Потом пропало. Загорелось опять. Это понятно, у Мая подрагивали руки. Наконец «солнышко» лучемета утвердилось на кочке и поползло влево и вверх. Серебренная «коробочка» сверкнула ярче обычного. Раз, другой. Но и только…

И вдруг меня осенило: «Да ты просто трус и выдумщик! С чего ты взял, что там какая-то взрывчатка! Насмотрелся детективного кино! Никто не собирался взрывать бывшего импе…

Ух как шарахнуло! Мы разом дернулись головами за кирпичи. Потом осторожно выглянули. Дымный шар с тонкой ножкой висел над тем местом, где только что зеленела кочка. Он был похож на модель ядерного взрыва.