Джеймс Паттерсон - Возрождение

Клык куда-то ушел с мамой. Наверное, она увела его в местную райскую больничку снимать бинты с его быстро заживающих ран. А Ангел осталась со мной исследовать дом. Мы все излазали и все обсмотрели, каждый закуток, каждую попавшуюся нам на глаза деталь. Например, мебель. Ее вроде бы даже специально не делали. Похоже, что дерево само, самым естественным образом разрослось так, что в извивах висячих корней получились стулья, а главное пространство оказалось окружено балкончиками с удобными гамаками. На первый взгляд здесь нет ни системы, ни порядка. Но приглядишься — все под рукой, все удобно и обустроено, и очень-очень красиво.

Похоже, тот, кто все это придумал, хорошо меня знает.

Нажимаю кнопку на стене и откуда-то сверху на землю, как по мановению волшебной палочки, бесшумно сползает железная винтовая лестница. Тут уж не чудо природы, а чудо техники.

Но мне лестница ни к чему — недаром же мне крылья даны. Взлетаю, но кажется, что это не я лечу, а дерево само меня закружило и по спирали поднимает вверх, туда, где в стеклянном потолке открывается люк на крышу. А там — смотровая площадка, прикрытая густой листвой. И оттуда весь остров видно. На одном краю — обрывающиеся в море утесы, на другом — море ласкает пологий песчаный берег. Ну и, конечно, нет лучшего места, чтобы следить за моей шебутной стаей.

Короче, ничего офигеннее и придумать невозможно. Мы с Ангелом на минутку присели.

Я размечталась об ожидающих нас впереди долгих счастливых беспечных днях. О том, как мы будем плескаться в волнах, прыгать с утесов, кувыркаться в небе над нашим прекрасным островом. Только вдруг замечаю, что Ангел чем-то озабочена. Странно… С чего бы это?

— Ты что хмуришься?

Она нервно вцепилась мне в руку:

— Я хочу остаться здесь навсегда. Макс, я никуда не хочу отсюда улетать.

— Не волнуйся, мое солнышко. Мы же сюда навсегда прилетели, — обещаю я ей. Снова счастливо оглядываю свой дом. Он здесь словно целую вечность стоял и еще целую вечность стоять будет. — Мы здесь теперь навсегда поселились.

Вы когда-нибудь замечали, пока что-то вслух не скажешь, пока только про себя думаешь, мысли эти — все равно что мечта. А стоит их вслух высказать — и мечта становится реальностью.

Но Ангел по-прежнему пристально на меня во все глаза смотрит. И глаза у нее огромные и почему-то сильно испуганные.

— Ангел. — Я сильно забеспокоилась. — Что с тобой?

— Так… ничего, — с усилием откликается она. — Ничего. Мне, наверное, показалось.

Обнимаю ее за плечи:

— Ты не волнуйся. Просто на твою долю столько всего недавно выпало. Но теперь все уже позади. Тебе отдохнуть нужно, оправиться. И маме моей поверить. Нечего нам здесь бояться. Мучителям твоим сюда ни за что не добраться. Да и как они прознают о том, где мы. Мы здесь в безопасности.

Ангел напряженно повела плечами и улыбнулась вымученной улыбкой.

— Спасибо тебе, Макс. — Она встала и направилась к двери. — Пойду к себе. Приходи, когда захочешь.

Целую ее на прощание и вдруг замечаю толстую ветку, как будто специально переброшенную от моего дома к соседнему. Интересно, с кем мне по утрам воевать придется? Если там Надж, мне явно светит перспектива просыпаться под ее слащавую попсу. А вдруг там Газзи? Надо срочно здешнюю розу ветров проверить. Если ветер с его стороны дуть будет, тоже мало хорошего.

Как же я сразу не заметила? На двери табличка. И с нее на меня черные жирные буквы смотрят. «ДИЛАН». Челюсть у меня отвисает, а из груди вырывается задушенный крик.

Не. Понимаю. Ни-че-го.

Имя на табличке — как удар под дых. На меня обрушивается все, чего я до сих пор почему-то не замечала. На что глаза закрывала. А теперь прозрела. Этот подлец у нас на глазах пытался Клыка убить, а я-то, идиотка, от каждого взгляда его замирала. Стыд какой! Что я только в его голубых глазах нашла? Какая он мне, к черту, идеальная половина? Чувствую, что меня сейчас от отвращения ко всей его слюнявой романтике вырвет.

Поэтому, когда на плечо мне вдруг сзади ложится чья-то рука, я чуть не до самого стеклянного потолка подпрыгиваю. Пусть только попробует сюда заявиться…

— Макс, это я, — говорит мама.

Уффф. Я же забыла убрать лестницу.

Секунда — и она понимает, с чего это я побледнела. Быстрым и ловким движением скользнув по ветке к соседнему дому, срывает табличку с двери и швыряет ее подальше, как ненужный мусор.

— Не беспокойся, Макс. Мы табличку теперь заменим.

Я даже застонала от облегчения — ни на какую другую реакцию я не способна. Стискиваю зубы, стараясь отогнать от себя подальше любые мысли о Дилане.

— Клык! Иди сюда! Дом твой тебя давно заждался! — кричит мама Клыку с балкона. И, обернувшись ко мне, смотрит на меня с… жалостью.

— Прости меня, моя девочка. — Мама стискивает мне руку. — Клыка здесь не ждали.

— Вам надо еще кое-что знать, — сказала мама, когда мы наконец снова собрались все вместе, и мы с Клыком озабоченно переглянулись.

Слишком уж все пока гладко идет. Поди, она нам сейчас что-нибудь неприятное преподнесет.

— Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Пока мы недолго, быстрым шагом продираемся сквозь заросли, беспокойство мое стремительно растет. В конце концов выныриваем из джунглей к тем умопомрачительной красоты утесам, которые сверху, с моей крыши, казались гораздо дальше. Сердце у меня так и подскочило. Вот бы скорее спрыгнуть с обрыва, покружить между скалами, почувствовать ветер в крыльях.

Но нырнуть вниз я не успела. Мама внезапно вложила два пальца в рот и лихо, пронзительно свистнула. А мы как стояли, так и стоим в полном ошеломлении. Во-первых, даже я так не умею. Тут с ней, пожалуй, только наши мальчишки посостязаются. А во-вторых, кому она свистит-то? Нам ведь казалось, что на острове нет никого.

Из зарослей, из расщелин, медленно, один за другим, начинают появляться люди. Вспоминаю, что Ангел по-прежнему маме не верит. Кто эти люди? Враги?

Стая встает в боевую стойку, и я вдруг ловлю себя на том, что это у меня мгновенно рефлексы сработали, колени сами собой спружинили, кулаки сжались. А ребята просто следуют моему примеру.

А приглядевшись, я и еще что-то понимаю: это же все дети. Среди них ни одного взрослого нет. Напряжение мое постепенно спадает.

Все они спокойно и даже счастливо улыбаются. А когда подходят поближе, у кого хвосты становится видно, у кого чешую, а у кого металлические руки или ноги.

— Мутанты… — шепчет Газзи и берет Игги за руку.

— Так и есть, — кивает мама. — Все эти дети такие же, как вы, «усовершенствованные».

И точно, в подтверждение ее слов девчонка, на вид лет восьми, распахивает пестрые черно-серые крылышки и весело смеется СВОЕЙ стае. Все они взлетают футов на двадцать-тридцать над землей и, похоже, принимаются играть в пятнашки.