Вольфганг Колльберг - Хранители жемчужного жезла

Трое в ладони Смерти зажмурились и почувствовали легкое движение. Мгновение спустя они услышали гудение Пламени и нежный голос:

— Вы находитесь в Священной роще Ситуры. Желаю удачи, она вам понадобится, друзья мои!

Они медленно открыли глаза и увидели перед собой белое пламя Священного дерева.

— Путь к шахтам вулканических рубинов — справа от меня, через лабиринт Лаурина. Все время двигайтесь вправо. Слышите? Всегда вправо! Желаю удачи. Мы все мысленно с вами. — Дерево напоследок вспыхнуло, поток сознания иссяк.

Олли надел солнцезащитные очки, Клининг последовал его примеру, и лишь Васкелинданья беспомощно прикрыла глаза рукой.

— К сожалению, у нас нет очков для тебя. Закрой глаза и дай мне руку. Я поведу тебя. — Олли взял прекрасную жрицу за руку и посадил Клининга к себе на ладонь. Рука Васкелинданьи, приятно теплая, лежала в его руке. Мальчик кивнул Священному дереву, как старому другу: — Пока, Дерево! — и поспешил в том направлении, которое оно указывало своими ветвями.

— Смотрите не заплутайте в лабиринте Лаурина, иначе вы пропали!

Священная роща осталась позади. Жара становилась все нестерпимее, и путники чувствовали себя буквально высушенными. Когда они достигли узкой расщелины, которая выглядела как вход, жара начала немного спадать.

— Ты здесь, высокочтимая? — спросил Клининг.

— Да, иду следом за вами. Олли держит меня за руку. О Священный полумесяц, как же здесь жарко! Я умираю от жажды. — Верховная жрица вытерла пот со лба.

— Мы наверняка скоро придем к какому-нибудь ручью. Здесь, внизу, всюду прохладные источники, — сказал Клининг.

— Мне кажется, теперь можно снять очки, а ты можешь открыть глаза.

— Это, должно быть, вход в лабиринт Лаурина. Нам надо пройти сквозь него, и тогда, как мне кажется, мы попадем в шахту вулканических рубинов.

— А что сказало Дерево, куда нам идти? — спросил мальчик.

— Все время вправо!

— Хорошо! Тогда вперед, чтобы побыстрее найти воду. — У верховной жрицы язык уже присыхал к небу.

В узких темных переходах скального лабиринта они держались строго правой стороны. Миновав бесконечные повороты, но так и не обнаружив воды, Васкелинданья, задыхаясь, остановилась.

— Минуточку… Дайте мне… пожалуйста… минуточку отдохнуть… — Она медленно сползла по стене на корточки, бессильно уронив голову на колени.

Олли огляделся — нигде ни капли жидкости. Он опустился на корточки рядом с верховной жрицей.

— Может, съешь чего-нибудь? — Клининг достал из колпака свой сухой паек и протянул Васкелинданье пару семян пушицы.

— Спасибо, я не голодна, просто… Только воды…

— К сожалению, у меня больше нет жидкого нектара, а чтобы развести сухой, нужна вода.

Клининг взглянул на мальчика: тот выглядел свежим и бодрым.

— А тебе не хочется пить, Олли?

— Нет, я чувствую себя замечательно! — Мальчик взглянул на жрицу, которая, казалось, задремала. — Если ты сядешь мне на плечо, я мог бы понести Васкелинданью, она совершенно измотана.

— Тебе тоже понадобятся силы, мальчик мой.

— У меня их хоть отбавляй.

Клининг удивился, но сил размышлять над этим феноменом не было. Он лишь кивнул:

— Тогда пойдем дальше, Олли. Мы не знаем, насколько велик этот лабиринт, и нам срочно нужна вода. Я тоже долго не выдержу.

Иллантин перебрался на плечо к мальчику, и Олли поднял обессиленную жрицу на руки. Она была легкой как перышко, он едва ощущал ее вес. Васкелинданья из Готима коротко вздохнула в забытьи.

— Спускайся сюда, Клининг, тогда тебе не придется держаться за мое плечо.

Иллантин уютно устроился рядом со жрицей. Он вдохнул легкий аромат свежей травы и вдруг почувствовал, что теряет сознание.

— Возьми себя в руки и встань, — прошептала Титания Оберону, который, смертельно бледный, невидящим взором смотрел, как четверо гвардейцев выносят из Зала тело мертвого ксараксара.

Овангар склонился над королем фей:

— Если ты сейчас же не встанешь, твое владычество рухнет как карточный домик, а я вынужден буду уйти в отставку.

Оберон усилием воли поднялся.

— По крайней мере, подними руку в последнем салюте, как подобает правителю. — Королева фей с тревогой наблюдала за мужем, впавшим в глубокую апатию.

Оберон, едва сознавая, что делает, поднял руки в традиционном жесте, которым провожают высокопоставленных умерших, навсегда покидающих Зал фей. Тысячи присутствующих автоматически повторили жест правителя, почтив высокий ранг лингардца.

Свершилось! Ужас и паника охватили всех присутствующих. Теперь крах их мира неизбежен. И все из-за легкомыслия Оберона…

Вдруг до сих пор безучастные глаза короля фей прояснились. В глубине души Оберон почувствовал, как мощная темная Сила овладевает им. В его сознании буквы складывались в слова: «Все на колени! Все должны лежать в прахе перед тобой! Я — истинная власть, и я — в тебе!»

Оберон не мог сопротивляться, когда его десница с вытянутым указательным пальцем поднялась над толпой.

— УРУГОЛАНТЬЕРА! БАТА БА!

Ужас охватил всех. Как зачарованные, они уставились на королевский указательный палец, который медленно опускался, неумолимо принуждая всех встать на колени и уткнуться лбом в пол.

— УРУГОЛАНТЬЕРА! БАТА БА!

Королева фей, которая, плача от стыда, должна была прижать лоб к холодным плитам пола, не заметила безжалостной усмешки своего мужа.

Прежде чем канцлеру пришлось коснуться лбом пола, он успел увидеть, что Лаурин продолжает сидеть на своем маленьком жеребце, не сменив позы, холодно глядя на унижение королевы. Потом король гномов с усмешкой взглянул на Оберона, коснулся своего плаща и внезапно исчез вместе с пленниками.

Олли озабоченно смотрел на Васкелинданью и Клининга. Они оба впали в беспокойное забытье, то и дело тихонько постанывая. Жара в лабиринте усиливалась по мере их продвижения в глубь земли. Мальчик понимал: если он в ближайшее время не найдет воды, трагический исход неизбежен. От растерянности и отчаяния у Олли на глаза навернулись слезы. Неужели ему придется потерять любимого друга и дорогую сердцу женщину, которую он чтил, как мать? Несмотря на жару, его мозг работал четко, мальчик не испытывал жажды, почти не чувствовал ни жары, ни сухости во рту.

И тут ему в голову пришла идея: а что если передать друзьям свою слюну? Он собрал слюну во рту, решительно склонился над Васкелинданьей и прижал свой рот к ее иссохшим губам. Она, несмотря на глубокое истощение, бессознательно проглотила живительную влагу. Он вновь собрал слюну и снова склонился над жрицей.

— Х-ха, вы посмотрите на этого ловеласа! Молоко на губах не обсохло, а туда же!