Вольфганг Колльберг - Хранители жемчужного жезла

— Большое спасибо! — сжимая что-то, он держал руку в кармане.

За что он благодарил ее? Она всего лишь была добра к нему. Жрица подумала о поразительном сходстве мальчика с молодым Лаурином. Если паренек и впрямь приходился родственником королю гномов, то все счастье мира понадобится ему, чтобы сохранить незамутненной эту душевную чистоту.

Сбитая с толку, она призналась себе, что не смогла оценить характер мальчика. Что за странный юноша! Неуверенно она двинулась к белой перламутровой лестнице, ведущей наверх.

— Ну, и когда же к золотой реке? — Дикен Энно вопросительно оглядел остальных.

— Пойдем мы с Вальмином. А вы будете ждать нашего возвращения за воротами, на руках у Олли.

— Но мы все тоже хотим с вами! — Ринхен вновь решила проявить упрямство.

— Ничего не выйдет: это слишком опасно. Уж если у Виланда возникли проблемы, то как же трудно будет вам!

— Именно поэтому и надо идти туда всем — или никому! Кроме того, Олли последит за нами. Он же не гном и не свихнется от этого… И, если мы сорвемся, он вытащит нас оттуда даже против нашей воли.

Клининг задумался. Возможно, эта идея не так уж и плоха. До сих пор мальчик проявлял спокойствие и осмотрительность в сомнительных ситуациях. К тому же он начисто лишен жажды богатства — болезни всех гномов. В случае необходимости он наверняка будет для них спасательным кругом.

— А кроме того, — дожала Ринхен, — кто понесет тяжелую диадему? Вам двоим это не под силу. Виланд — кузнец, он силен, как медведь, а вы…

— Опять ты права, Валентирина! Ладно, пойдемте. — Клининг обернулся к Дикену Энно. — Ты считаешь, это хорошая идея — дерзнуть так далеко проникнуть во владения твоего короля без разрешения?

— О, такого случая я жду уже сотни лет. Пропустить такое нельзя! Мне всегда хотелось узнать, каково на самом деле богатство Лаурина. Кроме того, вам ведь понадобится хороший рудокоп. Кто знает, что там еще придется разгребать лопатой!

— Ну ладно. Но при первом же проступке ты отправишься обратно один. Это ясно? Я имею в виду — один, без заступа! — Клининг сделал легкое движение рукой — и заступ в руках гнома дамбы превратился в увядший тюльпан. Гном в ужасе отпрянул. — Это лишь предупреждение, чтобы ты знал: я не шучу. — Иллантин вновь легко повел рукой — и увядший тюльпан опять превратился в крепкий заступ.

— Идет прилив, пора закрывать ворота! Удачи вам! — Принц поклонился, сделал легкое движение рукой, и из ниоткуда вдруг возникли тяжелые бронзовые ворота, открывавшие проход, освещенный факелами. Волна жара ворвалась в прохладный голубой грот. Принц, заметив изумление Клининга, сказал, усмехнувшись:

— Я изучил лишь первую ступень магии Туландероны. Для этих целей вполне достаточно. Моими основными предметами были морская биология и политика. — Наядус поднес обе руки ко лбу и к сердцу и почтительно поклонился иллантину, стоявшему у его ног.

— Знакомство с вами — это честь для меня. Надеюсь, вскоре мы увидимся при более благоприятных обстоятельствах. — Клининг поклонился и попросил Олли взять его, диадему и остальных четверых крохотных гномов.

Олли приветливо кивнул принцу и остальным водным духам:

— Счастливо оставаться! До скорого! — И, сопровождаемый гномом дамбы, вышел через высокие бронзовые ворота, которые тотчас же закрылись за ним.

Васкелинданья из Готима наблюдала, как крохотные гномы на гребне дамбы взялись за руки, и небо на короткое время закрыла гигантская тень. Тихий шелест — и крохотные гномы пропали, как по волшебству. Из дальних глубин пространства донесся голос:

— Творение гордится тобой, Васкелинданья из Готима!

Голос Нандура затерялся в Космосе. Орион-альбатрос сделал элегантный вираж вокруг Марса, прежде чем это поняли его пассажиры, уютно устроившиеся в мягком оперении, и снова устремился в направлении Земли, к крохотному острову-континенту в океане. Вскоре четыреста восемьдесят шесть крохотных красных колпаков, как маленькие парашютики, медленно спланировали на островок.

Вальмин обливался потом. Они все глубже проникали в недра земли. Гладкие пологие ходы в скале сменились осыпями гальки и заколдованными сталактитовыми пещерами. Сплошь и рядом приходилось останавливаться, чтобы освежиться у одного из многочисленных водопадов и ручейков. Крохотные гномы сняли свои колпаки и сидели в ожидании на ладони Олли. Лишь Дикен Энно, казалось, не страдал от жары. Гном дамбы неуклюже топал следом за Олли. Он пил очень мало и был молчалив.

— Что с тобой? — спросил Олли, когда они сделали передышку у маленького водопада.

— Я злюсь на себя. Тут столетие за столетием ковыряешься на жалком клочке дамбы — и что получаешь в награду? Ничего. А точнее сказать, меньше чем ничего — ну просто совсем ничего. Наша жизнь на дамбе так тосклива и скучна! Хорошо, если вид моря в погожий день на закате солнца вознаградит тебя за все мучения. Да и воздух на море хороший и здоровый — так, по крайней мере, утверждают люди. Но разве это жизнь для гнома — ползать на коленях в болоте или на дамбе?! Мы, гномы, рождены для того, чтобы углубляться в недра земли в поисках сокровищ, добывать их и превращать в изумительные драгоценности. Наши горные инженеры — лучшие в мире. Наши золотых дел мастера — лучшие художники и ювелиры. Да что я говорю — сам можешь судить по этой диадеме. Даже крохотный гном в состоянии сотворить произведение искусства, достойное короля. Если бы люди могли увидеть эту диадему, они бы с ума посходили. Как вы думаете, на сколько бы потянуло такое украшение у людей на лондонском аукционе? — Гном печально вздохнул.

— Не понимаю, — Олли удивленно покачал головой, — ведь ты выполняешь одну из важнейших работ на побережье. Если ты и твои собратья не поддерживали бы в порядке дамбу, при первом же сильном приливе прибрежные земли затопило бы!

— Да, верно. Но все же…

— Совершенно верно, и без всяких «но»! Сегодняшние события тому свидетельство: если бы во время потопа суша была так же защищена дамбами, как теперь, голубое янтарное ожерелье Великой Матери никогда бы не потерялось.

— И водные духи все еще ютились бы на Гельголанде, среди ракушек, а не обитали бы в этих прекрасных руинах под дном Нефритового залива, — добавил Клининг.

— Верно, — засмеялся Вальмин. — Что одному — сова, то другому — соловей!

— Что там такое насчет совы? — переспросила Ринхен.

— Вальмин имеет в виду, что для Лаурина — Рагнур, то для Олли — воробушек! — и Вугур покатился от смеха.

— Дурак! — фыркнула Ринхен и отвернулась.

Парни давились со смеху, глядя на нее. Только Клининг пришел на помощь бедняжке:

— Это старинная нижненемецкая поговорка. «Для кого — сова, для кого — соловей». Проще говоря, что несчастье для одного, то счастье для другого.