Екатерина Неволина - Дороги колдовства (сборник)

Но все это — к слову. На самом деле речь совершенно о другом. А именно о Рождестве и новогоднем празднике.

В нашей школе каждый год два старших класса отмечают Новый год где-нибудь за границей. В прошлом ездили в Прагу, в этом году наш десятый попадет в Ригу. На целую неделю, потому что в программу войдет все праздничное время от католического Рождества до Нового года, то есть с 24 декабря по 1 января. Нас даже от занятий ради этого освободили. Разумеется, при условии, что с учебой все нормально. У меня, к счастью, в порядке. Была, правда, случайная пара по физике, но учительница, конечно, не стала портить общую картину и, помучив немного, исправила двойку на четверку и вывела четверку за полугодие.

Я очень волновалась перед поездкой, хотя это уже второе школьное путешествие, в которое меня отпустили. Первое было этим же летом, когда мы ездили в Карелию. Жили в палатках, купались в озере и даже сплавлялись по порожистой речке. Очень здорово и романтично, особенно вечерние костры и песни под гитару. Тогда некоторые наши парни вдруг раскрылись с незнакомой стороны. Например, Юрка. Ему удивительно идет гитара и мягкий свет костра, зажженного скорее от желания романтики, чем по необходимости, — в июле в Карелии удивительно светлые ночи. Уже полночь, а видно как днем. Тогда Юрку заметила не только я, но и Наташа — моя лучшая подруга. С ней-то мы неразлучны с самого первого класса. Эта дружба получилась совершенно случайно — мы обе недавно переехали в новый район и не знали никого в школе, а поэтому растерялись. Учительница посадила нас за одну парту. Так и подружились. А сейчас я со страхом думаю, что случилось бы, если бы нас вдруг рассадили по-другому? Не представляю себя без Наташки. Когда мы с ней с кем-нибудь знакомимся, то частенько даже представляемся сестрами, и нам верят, хотя внешне мы не похожи: она — темноглазая шатенка с легкой рыжиной в волосах, я — зеленоглазая, очень светлая блондинка.

Дороже Наташки у меня нет никого. Мы с ней везде ходили вдвоем. До той самой поездки в Карелию. Теперь нас трое.

Вот уже полгода Наташка и Юрка вместе. А я при них третьей лишней. Разумеется, Наташка меня не гонит, хотя я частенько ощущаю себя непонятным и ненужным придатком. Наташка вообще добрая. Она всегда зовет меня, когда они собираются в кино или, скажем, в парк Горького. И я по малодушию частенько соглашаюсь, хотя сама же страдаю. Если хорошенько подумать, то видеть, как Юрка обнимает Наташку за талию, кормит из ложечки мороженым и целует — удовольствие небольшое. Наташка отталкивает его, притворно сердится, но, когда считает, что я не обращаю внимания, с удовольствием льнет к нему.

Мне от ее жалости только горше. Но что делать — сама нарываюсь. Вот кто тянул меня за язык, когда я соглашалась на поездку в Ригу? Теперь, так и чувствую, испорчу им праздник. Над нами уже в классе смеются и святой троицей называют… Сидела бы уж лучше с родителями дома…

— Марина, и запомни, ты будешь в чужой стране, поэтому особенно следи за своим поведением, — заглянувшая в комнату мама отвлекла меня от тягостных раздумий. — Не отставай от группы, не оставляй без присмотра вещи и деньги. И еще не забывай, о чем мы с тобой договаривались.

Это она о курении. Целый год прошел, а ведь помнит.

— И не ввязывайся ни в какие авантюры, — добавила она.

— Хорошо, мам. Ты не волнуйся, — я отвернулась, чтобы скрыть выступившие на глазах слезы. Какие там авантюры — так и стану ходить за классной как привязанная все то время, когда не буду досаждать Наташке и Юрке, таскаясь за ними и мешая целоваться в самых романтичных местах города.

— Как же не волноваться? Ты у меня еще глупенькая, — мама потрепала меня по волосам. — Даже завидую тебе. Старая Рига — сказочный город. Все эти черепичные крыши, узкие мощеные улочки, флюгеры… Я видела Ригу давным-давно, еще до твоего рождения. Знаешь, именно там мы и познакомились с твоим папой. Мы оба были тогда совсем молодые и сумасшедшие!..

Мама задумчиво вздохнула, присаживаясь на мою кровать, и лицо ее от прекрасных воспоминаний будто озарилось внутренним светом.

— И что, тогда папа не пропадал целыми днями на работе? — с подозрением спросила я. Историю про Ригу я уже слышала, но все равно с трудом могла представить своих родителей молодыми и беззаботными.

— Что ты! — Мама положила подбородок на скрещенные руки и мечтательно подняла глаза к потолку. — Тогда мы оба были студентами, в Ригу приехали отдохнуть. Твой папа был душой компании, и я влюбилась в него сразу же, как только увидела. Я с первого же взгляда поняла, что мы всю жизнь проживем вместе. Он был таким романтичным! Мы много гуляли по старым улицам, держась за руки, бесконечно целовались… — Мама снова вздохнула. — Впрочем, тебе об этом думать еще рано, — опомнилась она. — Но Рига тебе непременно понравится! Даже не сомневайся! Жаль только, мы с папой будем скучать…

— А хочешь, я останусь? — вдруг предложила я, отставляя в сторону дорожную сумку. — Мне на самом деле не так уж и хочется.

Разумеется, я лукавила, испытывая скорее сложные чувства: то мне казалось, что я умру от тоски и ревности, если останусь дома, то понимала, что это случится, как раз если я поеду.

— Не выдумывай, Марина! — рассердилась мама. От былого романтичного настроения не осталось ни следа. — Ты же видишь, что отец целыми днями на работе, деньги достаются ему нелегко, чтобы транжирить их просто так и оплачивать поездку, которая даже не состоится!

Ну вот, как всегда. Мама только и думает, что о деньгах, приличиях и прочей чуши, считая это главным в жизни. Никогда не стану такой! Если у меня будет ребенок (что навряд ли, потому, что, наверное, я умру в одиночестве старой девой), я не стану сводить все проблемы к простым и материальным, а постараюсь разговаривать с ним как с равным. Это вовсе не сложно.

— Не волнуйся, мам, я пошутила, — ответила я, оборачиваясь к ней. Слезы на глазах уже высохли.

— Глупые у тебя шутки! — Мама и не думала успокаиваться, мои слова будто рассердили ее еще сильнее, и она, обиженно хлопнув дверью, ушла на кухню.

А я легла на кровать и уткнулась носом в подушку. Если в жизни и был какой-то смысл, он все время ускользал от меня.

— Тебя к телефону! — как ни в чем не бывало заглянула в комнату мама.

Я поднялась на локте и неохотно взяла трубку.

— Привет, Маринка! — послышался веселый Наташкин голос. — Ты как, подруга, уже собралась?

— В процессе, — сообщила я.

— А что так мрачно?

Сама Наташа так и излучала радость. Еще бы — это будет самый прекрасный Новый год в ее жизни: зимняя Рига, любимый человек рядом — что еще нужно! Она и представить не может, что кто-то чувствует по-другому.

— Да ничего. С мамой немного поссорилась, — ответила я — не признаваться же подруге в истинной причине расстройства. В моем голосе искренности было не много, но Наташка, как все счастливые люди, оставалась слепой и глухой.