Сергей Деркач - КВЕСТ

– Хорош баловаться! – приказал Шпала.

Ежик кивнул, но глаза, обращенные на Андрея, светились хулиганским огнем. Тот только сокрушенно покачал головой. Ну не может ребенок без хулиганства!

Через минуту аномалия успокоилась, столб огня снова превратился в легкое марево. Выставив перед собой руку, Ежик осторожно обошел «жарку» под самой стенкой, а потом махнул остальным. Люди по одному миновали аномалию. Только на другой стороне Андрей и Ольга вздохнули с облегчением. Им все еще было непривычно избегать ловушки Зоны.

«Холодец» обошли просто и без приключений. Немного хлопот доставил «трамплин», но Ежик справился и с этой проблемой. А вот с «электрой» мальчишка чуть не прокололся. Наверное, сказалась усталость. Ежик подошел слишком близко, и, если бы не реакция Андрея, успевшего рывком вытащить его из зоны поражения, сейчас в отряде стало бы на одного человека меньше. Андрей только погрозил мальчишке кулаком и взглядом попросил Шпалу сделать смену ведущих. Сталкер кивнул. Дюймовочка быстро разобралась с ситуацией, обозначила аномалию, потом подошла к Шпале.

– Мы не сможем пройти мимо нее, – вынесла она свой вердикт. – «Электра» слишком плотно сидит в тоннеле, и ни с какой стороны ее не обойти.

– Нужно найти какой-то провод, – решил Шпала.

– Думаешь, поможет?

Тот только пожал плечами, осматриваясь вокруг. Под потолком шла проводка от лампы к лампе. Некоторые провода провисали. Шпала прикинул, что, если один такой провод отрезать и закинуть в аномалию, то она разрядится и освободит проход. Сталкер подозвал к себе Ежика, объяснил, что делать, а затем подхватил его за ноги и поднял. Он сделал это настолько резко, что мальчишка чуть не треснулся макушкой о бетон.

– Поосторожнее, – проворчал он, доставая нож. – Не мешок подбрасываешь.

– Много текста, – огрызнулся сталкер. – Режь давай.

Ежик отрезал один провод, посыпались искры, но лампы продолжали гореть. Чудеса Зоны, подумал Андрей.

Шпала опустил мальчишку на пол, перехватил провод, а затем потянул к себе, срывая его с потолка. По тому, как сталкер спокойно брался за оголенный конец, было понятно, что он обесточен. Шпала сделал несколько мотков вокруг локтя, прикидывая, хватит ли этого, потом приказал всем отступить к стенам и приготовиться к рывку.

– Как только аномалия разрядится – сразу же бегите, – приказал он.

Примерившись, он бросил провод в искрящее ядро. Последовала вспышка, аномалия тут же втянулась в провод и змейкой побежала по изоляции. Люди рванулись вперед, стараясь не задеть проводку. Где-то за спиной послышался громкий треск, лампы мигнули, на несколько мгновений погасли, а когда зажглись, «электра» снова начала восстанавливаться на прежнем месте. Но это было уже не важно. Люди успели отбежать на безопасное расстояние.

– Живучая, зараза, – уважительно сказал Шпала, глядя на пройденный участок.

Они двинулись дальше. Ежик уверенно шел впереди. Тоннель сделал несколько поворотов, потом расширился, превращаясь в предбанник с одной единственной запертой бронированной дверью с кругом-запором посредине и электронным замком.

– Приплыли, – сказал Ежик, осматривая дверь.

Он попытался сдвинуть колесо с места, но не смог. Замок не был таким, как на входной в подземелье двери. Здесь не было клавиш с цифрами, только какое-то углубление. Очевидно, ключ был электронным. Он вставлялся в углубление и открывал проход.

Шпала приблизился к двери, внимательно осмотрел ее, а потом спросил:

– У кого какие предложения?

Ответом ему была многозначительная тишина. В этой тишине вдруг прозвучали явственные выстрелы с той стороны, откуда они пришли, а потом раздался знакомый рев.

– Даже не представляю, кто бы это мог быть, – сказал Ежик.

– Кто бы он ни был, нам лучше поторопиться, – Андрей отошел от двери и смотрел в тоннель. – Обратной дороги все равно нет.

Снова повисла тишина, нарушаемая только автоматными очередями где-то далеко.

Внутреннее убранство церквушки было таким же убогим, как и внешний вид. Древние, потрескавшиеся деревянные стены, старые, позеленевшие от времени, медные подсвечники, почерневшие иконы. Вот только врата за алтарем оставались золотыми, словно и впрямь были отлиты из чистого золота. Как только дети вошли в церковь, свечи и лампады сами собой зажглись. Чудеса, да и только.

Раскрыв рты, дети осматривались по сторонам. Бос, как законопослушный пес, не рискнул идти дальше, лег у двери. Какая-то неведомая сила подсказала его собачьей интуиции, что ему здесь вообще не место, но, коль уж вошел, то должен вести себя скромно, как и подобает твари Божьей.

Саша с Мариной не знали, как вести себя в храме. Нет, в церкви они, конечно, были, и не раз, но то было со взрослыми, которые показывали и подсказывали, что делать и когда. Сейчас же дети растерялись. Они ходили вдоль стен, подходили к образам, рассматривали их, словно в музее, прислушивались к тишине, вглядывались в лица потемневших иконах, будто пытались постичь некую тайну, скрытую в ликах. К алтарю ни один из них не рискнул подойти, хотя живое золото манило к себе, словно неведомая тайна.

Старичок внимательно наблюдал за ними, фиксируя про себя каждый их шаг и делая свои выводы. Он дождался, когда дети пойдут на второй круг, а потом жестами подозвал их, пригласил сесть на лавочку под стеной по обеим сторонам от себя.

– Утомились, отроки? – спросил старичок, поглаживая седую бороду.

– Нет, что вы! – искренне ответила Марина.

– Утомились, я же вижу. Но не телом – душой утомились. От жизни своей, от пути пройденного, от разочарований, от страхов своих и яда злобы. Здесь, в храме Божьем, вы сможете отдохнуть, набраться сил перед дорогой.

– Нам в Киев надо, дедушка, – уверенно сказал Саша. – Очень надо.

– Ведаю, что надо. Только путь у вас теперь будет иной, не такой, каким вы шли все время.

– Это как? – удивилась Марина.

– Какая разница! – ответил вместо старичка Саша. – Главное, чтобы до цели довел.

– Верно говоришь, верно, – старичок закивал головой, поглаживая бороду. Глаза его улыбались, хотя лицо оставалось серьезным. – Разницы никакой, а путь ваш теперь только тот, какой вы избрали, а я укажу направление. Недаром же вы шли через кладбище, прощали и просили прощения. Видел я, с каким благоговением вы обошли храм, как присматривались к каждой иконе. Не было в ваших глазах праздного любопытства, гордыни, превосходства. Не было и ненависти, злобы, презрения. Сдается мне, что пытались вы постичь тайный замысел каждого святого, написанного рукой древнего живописца. Взгляните еще раз на иконы. Они посветлели от сияний ваших глаз и попытки проникнуть в самую суть жизни.