Борис Батыршин - Коптский крест

Дом номер девять Гороховской улице (то есть архитектора Казакова) стоял на своем месте. Но – нельзя сказать, что он совсем уж не изменился. Цвет теперь был не тёмно-жёлтым, а каким-то салатовым; фасад же изрядно облупился. На окнах первого этажа появились решетки, фасад был изуродован какими-то щелястыми серыми ящиками. Ваня назвал их «кондиционеры» и даже объяснил, для чего они служат – но Николенька пропустил объяснение мимо ушей, рассматривая на рекламном плакате размахивающего оружием монстра.

В общем, дом был «тот самый». Да и подворотня, на первый взгляд, почти не изменилась. Добавились, правда, какие-то корявые размытые, разноцветные надписи дикого содержания и непонятные символы… но мальчику было уже не до них. Он со всех ног кинулся во двор… и замер, как вкопанный. Во дворе не было ничего, хоть отдалено знакомого – серый монолит вместо брусчатки, хилая клумба, уродливые крылечки, где надо и где не надо. Посреди двора – пять «автомобилей» и какие-то дурно пахнущие баки. Так, похоже, в будущем выглядела помойка.

— Ну, и где здесь твой XIX-й век? Ладно, признавайся, что все выдумал. Классно сыграно, кстати, талант. Мы с папой чуть не поверили…

Это было невыносимо! В отчаянии Николенька обернулся к насмешнику. Увидев в его глазах самое настоящее, неподдельное горе, Ваня поперхнулся очередной колкостью:

— Ну, ты что… ладно, я так, не бери в голову. Счас найдем, где ты живешь. А давай, дом обойдем, может тебе в другой подъезд, или вообще в соседний дом? Может, с адресом что-то напутал? — и Ваня увлек мальчика назад, на улицу.

И надо же – Иван как в воду глядел! Не успели мальчики сделать вдоль фасада и десятка шагов, как загадочная подворотня нашлась. Она и здесь была как бы не на месте; и точно так же из нее тянуло сыростью и холодом. И столь пугающим был этот холод, что Николка остановился в двух шагах от заветной цели.

— Ну вот, кажется, пришли… — неуверенно сказал мальчик. — Мне, наверное, сюда…

— Сюда, говоришь? И правда, странное местечко… — И Ваня поковырял ногой кромку асфальта. Николка машинально отметил, что асфальт здесь, как и трава во дворе, заканчивался как-то… неправильно. Он обрывался идеально прямой линией: ни трещин, ни щелей. А за обрезом начиналась плотно утоптанная земля – ни нежной, майской травки, ни мелкого мусора, ни даже камешков. Но – делать было нечего, и Николенька, сделав над собой усилие, унял внутреннюю дрожь:

— Да, точно, туда. Ну что, пошли? — и первым вошел в тёмный зев загадочной подворотни.

Наверное, ни один приговоренный к казни и в последний момент помилованный преступник не чувствовал такого облегчения, какое испытал Николенька. Милый, знакомый до слез двор! Фомич со своей метлой! Увидев дворника, Николеньке захотелось тут же броситься и расцеловать его. И Васютин в компании двух студентов и вороха брошюр! И тётя Оля – такая домашняя и родная, идет через двор с кошёлкой в руке!

— Тётенька, дорогая! — Николенька бросился к ней и с разбегу зарылся лицом в ткань капота. Мальчик испытывал не просто облегчение: ему казалось, что он проснулся после тягостного ночного кошмара, что изводил его всю ночь, и никак не отпускал; и вот, наконец, пришло блаженное пробуждение, после которого утро кажется таким прекрасным…

Тётя Оля была немало удивлена:

— Никол я , что это значит? Ты уже вернулся из гимназии?

Но, стоило женщине взглянуть в лицо мальчика, увидеть заплаканные, полные страха глаза, как она сменила гнев на милость.

— Вот что, друг мой, ты немного не в себе. Пойдем домой, я тебе чаю налью. — И с этими словами тётя увлекла Николку в подъезд. Мальчик шел за ней и буквально ощущал, как страшный мир будущего за спиной стремительно растворяется, тает, превращается в ночной морок.

Уже на лестнице, у самой двери в квартиру, Николенька вспомнил о Ване. Как он мог, вот так, просто, за здорово живешь, позабыть о человеке, который, считай, спас его из ужасной передряги? Николеньку пронзила ужасная мысль – а что, если Ваня застрянет тут, в его времени? Наверное, мальчику будет ничуть не легче, чем было Николеньке в веке XXI-м? Хотя, конечно, зеленоволосых девиц тут нет. И, буркнув: — Щас, теть, Оль, я на минутку… — Николенька мухой слетел по лестнице и выскочил на двор.

Но там не было никого, кроме Фомича, да давешней компании студентов. Николенька поискал взглядом загадочную подворотню – она-то никуда не делась – но и там Вани оказалось.

«Вот и славно – значит, ушел, вернулся к себе, в свой непонятный XXI-й век», — решил Николенька, и с легким сердцем потопал вверх, по лестнице. Несмотря на огромное облегчение, мальчик чувствовал себя совершенно разбитым. Ему хотелось одного – уклониться расспросов тетки и спрятаться в своей комнате.

Надо же, какая подстава! И где – посреди Москвы, среди бела дня, 12-го мая, вполне спокойного 2014-го года!

Когда я шагнул в подворотню за новым знакомым, то не ожидал такого сюрприза! Эта встреча с как бы гимназистом была похожа на дурацкий розыгрыш, на шутку в стиле ролевиков. Ну ладно – а вы бы на моем месте что подумали? Сначала на улице к нам с отцом бросается паренек в гимназической форме XIX-го века, устраивает истерику, рассказывая то о зеленоволосых шипастых упырях, то о возникающих на пустом месте подворотнях. Потом, успокоившись, сообщает, что он, оказывается, прибыл – и откуда бы вы думали? Прямиком из Москвы 1886-го года. Вот-вот, и я так решил. Еще одна жертва «Дозоров» [10] Серия фантастических романов А. Лукьяненко, начало которой положил знаменитый «Ночной дозор». По нему даже фильм потом сняли. , «Тайного города» [11] Серия фантастических романов В. Панова «Тайный город». и вообще, популярности жанров «городское фэнтези» и «историческая альтернатива». Что я, спятивших ролевиков не видел? Ну, положим, совсем спятивших не видел, а вот тех, кто уже на подходе – случалось, и не раз.

Дело в том, что отец был в числе тех, кто четверть века назад, в далеком 90-м дал старт ролевому движению в России [12] Главный герой намекает на то, что его отец был в числе тех, что проводил первое в России (тогда еще СССР) мероприятие ролевого движения – знаменитые «Хоббитские Игрища» под Красноярском, в 1990 году. . Тогда ролевиков еще называли «толкиенистами». Сейчас он, уже лет семь, как отошел от прежних увлечений, найдя другое хобби – историческую реконструкцию наполеоники. Но старые знакомые отца нередко бывают у нас. Да и на Бородино, куда мы ездим уже года четыре подряд, хватает ролевиков – как бывших, так и действующих. Правда, не каждый из них в этом признается.

Хотя, конечно, 13-летние среди них редкость; наши знакомые, инвалиды ролевого движения – все в возрасте от 25 до 50 лет включительно. Ну-ну, это я так шучу. На самом деле эти люди мне вполне симпатичны, да и отец трепетно к ним относится.