Борис Батыршин - Коптский крест

Так вот – не был похож тот парнишка-гимназист на ролевика! Мне бы сразу задуматься о том, что здесь что-то явно не так – но нет. Решил, понимаешь, подыграть – вот и доигрался.

Короче. Когда я вышел на солнечный свет из затхлой подворотни, то ничего не заподозрил. Поначалу. Ну, подумаешь – двор как двор. Компания с книжками, женщина, дворник вон метет, старается… СТОП! Дворник?? Интересно, когда же это я в последний раз видел такого дворника – словно из повестей Катаева об одесском мальчике Пете? Бляха, медалька на кафтане… или зипуне? Убейте меня, не знаю, как называется этот балахон. Да и не в зипуне дело – скажите, вы давно видели в Москве дворника – и не таджика? Вот и я не припомню. А это был не таджик. Такому лубочному славяно-арию место на картине Васнецова. Ну, на той, где три богатыря – на заднем, значит, плане, с совочком и метелочкой, навоз подбирать…

Да и не в одном дворнике дело. Сам двор… ешкин кот, мы же только что в нем были! Вон в ту подворотню вошли, рядом, метрах в десяти. Там еще серебристый «Лендровер Дискавери» стоял, а рядом «Мазда» синяя, а дальше – помойка. Да и двор ни с того ни с сего вымощен булыжником – и не аккуратно, как сейчас делают в центре, а кое-как, тяп-ляп, сикось-накось. Вон, даже трава между камнями проросла…

А пацан-то обниматься к женщине бросился, кричит что-то, того гляди, снова зарыдает… А женщина – это что, теперь так ходят? Ну, шляпка – ладно, ретро всегда в моде, а вот как насчет юбок до земли и корзинки? А эти типы на лавочке? По виду, студенты, но почему они в мундирах [13] Студенты казённых высших учебных заведений Российской империи носили форменные мундиры. Впрочем – как и учителя гимназий, почтовые служащие и вообще все чиновники, состоящие на госслужбе. ?

В общем, я все это прикидывал – а сам нащупывал лопатками спасительную подворотню. И не нащупал – подворотня, через которую я, вслед за гимназистом, попал в этот насквозь подозрительный двор, куда-то делась. И за спиной у меня была только ровная, оштукатуренная стена. Не знаю уж почему, но я боялся даже выдохнуть. Ну, в точности, как на страйкбольном выезде – когда крадешься вдоль стены в здании и видишь спины стрелков у окон. Они тебя пока не видят, но, стоит хрустнуть трухлявой доске под берцем – и разом обернуться, окатят белой клюквой [14] Белая клюква – в терминологии любителей страйкбола пластиковые шары, которыми стреляет страйкбольное оружие. . И ты, как во сне, медленно-медленно поднимаешь привод [15] Привод – опять таки, в терминологии страйкбола – электроприводной действующий макет боевого оружия. – и никак не можешь поднять…

На улицу я выскочил через другую подворотню – ту, куда мы с Николкой зашли в первый раз. Не знаю, что удержало меня от того, чтобы нырнуть в нее перекатом – видимо, я так накрутил себя, что на полном серьезе ждал выстрела вслед. Ерунда, конечно. Отец о таком говорил: реакция психики на полную неожиданность. Моторика, значит… ведь я, толком, даже единоборствами не занимался; так, год секции айкидо в 4-м классе. А вот страйкбол давал о себе знать, включая в нужный момент наработанные тренировками рефлексы [16] Главный герой, понятное дело, преувеличивает. Нет у него никаких особых «наработанных рефлексов». Но ведь любому мальчишке хочется казаться крутым, верно? . Это как опытный фехтовальщик в минуту опасности всегда будет нащупывать эфес у бедра.

В общем, ушел я без пыли и шума. Никто ко мне даже не обернулся; а в подворотне я чуть не сбил с ног еще одного типа – так стремительно выскочил на улицу.

Зря, как выяснилось, я торопился. Ничего хорошего на улице меня не ожидало. Асфальта не было – все та же корявая булыжная мостовая. Вместо машин – одинокая коляска, влекомая меланхоличной клячей, на углу стайка мальчишек в нелепых картузах, полицейский… Нет, не привычный, московский, в чёрном бронике, кепи-бейсболке, при металлоискателе, «макаре» и наручниках. Если бы! Да я бросился бы к такому, размазывая слезы счастья по физиономии и умоляя отвести к маме. Но – увы. Местный страж порядка оказался необъятным дядей в белом кителе и фуражке, укрытой белым же полотняным чехлом. На одном боку у него красовалась шашка [17] Автору хорошо известно, что в 1886 году полицейские чины носили драгунские сабли. А вот герой может и не знать таких тонкостей. (память услужливо подсунула слово «селедка»), а на другом – монструозных габаритов револьвер. Следовал этот служитель закона по противоположной стороне улицы, степенно раскланиваясь с обывателями. А ведь если он сейчас обернется и увидит меня – будут проблемы!

Не то, чтобы я вот так, сразу, прозрел и осознал, что я уже «там». Просто в голове встал на свое место последний кусочек паззла. И все то, что рассказывал гимназист, — Николка, кажется? — и все то, что я увидел в «нехорошем» дворе, сложилось в единую картину. Выходит, парнишка не врал? А я-то, идиот, еще подкалывал его! Отлились кошке мышкины слезы…

Получается, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО пришел из XIX-го века! А теперь вот вернулся – уж не знаю, как. А я, сдуру, сунулся за ним – и оказался в его времени. Только бегать по дворам, размазывая слезы, я не собираюсь. Не то воспитание.

Городовой (так, кажется, они называются?) величаво проследовал мимо. И не обратил на меня никакого внимания – видимо, не счел достойным. А скорее всего, просто не заметил – уж больно вызывающе по местным меркам я был одет. Приглядись страж порядка ко мне повнимательнее – все, пришлось бы уходить огородами и со стрельбой. А так как отстреливаться я могу разве что из ключей от квартиры, то лучше пока назад, в подворотню – бочком, бочком, вдоль стеночки, пока никто не заметил… А там – найду этого поганца в гимназической форме и расспрошу насчет дурацких шуточек с путешествиями во времени.

— Добже, шановни пан! Ще Польска не сгинела! [18] Превосходно, пан! Еще Польша не погибла! (польск). Последнее предложение – строка из «Мазурки Домбровского», гимна Польши.

Этого только не хватало! Какой-то тип, стоя в рост в проезжающей коляске, призывно размахивал котелком и орал мне что-то на языке Сенкевича и пана Пилсудского. Физиономия типа выражала целую гамму чувств – от неподдельного патриотизма до бурной радости; так что я сразу сообразил, в чем дело.

В прошлом году мы с отцом на Бородино пообщались с поляками. Нет, не с нашими реконструкторами, из улан герцогства Варшавского или Висленского легиона [19] «Уланы Герцогства Варшавского» и «Висленский легион» – реально существующие в Москве клубы исторической реконструкции; названы так в честь польских частей, входивших в Великую Армию Наполеона. , а с натуральными, природными так сказать, пшеками. Отец вообще неравнодушен к этой стране, а если уж находится общая тема – кавалерия там, Бонапарт, или сабельное фехтование – то все, тушите свет. В общем, после знакомства на память ему остался шрам над бровью (а нечего фехтовать ночью, да еще и подшофе), а мне – очень даже недурная куртка красно-белой кожи с фундаментальным, в байкерском стиле, рельефным белым орлом на спине [20] Красно-белый – цвета польского флага; белый орел – польский национальный герб, а также популярная в начале 90-х марка питьевого спирта. . Вот этот элемент дизайна и разглядел польский патриот, так некстати оказавшийся на Гороховской. И не сиделось ему в Варшаве, на какой-нибудь там Маршалковской!