Дмитрий Ольченко - Проделки лесовика

— Послушай, дружище,— сказал Юрка,— там, куда мы плывем, вода еще теплее, чем здесь. Тебе, наверное, будет жарко.

Финвал ответил не сразу. Казалось, он обдумывал ответ.

— Верно, мы, финвалы, не любим слишком теплых районов. Там жарко. Там нас облепляют рачки-паразиты... Но, с другой стороны, если мы забираемся южнее, попадаем в попутное течение. При моей ране это очень важно, мне легче будет кочевать.

— Ты всегда кочуешь один?

— Теперь всегда один... Раньше, когда я был молод, кочевал с подругой... Тогда у нас и дети были... Теперь стадо меня раздражает. Одному спокойнее...

— Но и опаснее!— сочувственно заметил Юрка.

— Опаснее,— согласился финвал.— Но я достаточно осторожен... Меня в стаде звали Голубой Горой. В своих скитаниях я привык к одиночеству. Моя стихия — необозримые океанские просторы. У меня почти не бывает попутчиков, если не считать маленького мормируса. Если вы умеете слушать, я расскажу вам историю моей жизни. Она у меня длинная- предлинная, длиннее моих скитаний.

Голубая Гора был в том возрасте, когда к жизни и обитателям океана относишься строго и мудро. Шрамы на его голове и боках свидетельствовали о многочисленных стычках с врагами. Финвал с грустью вспоминал годы своей безмятежной юности, когда он кочевал вместе со стадом и его не отягощали будничные заботы, такие как поиски планктона и сражения с косатками...

Он хорошо помнил первую схватку с самыми сильными хищниками океана. В то время он питался молоком матери, но все чаще и чаще оставлял ее и вместе со своим сверстником по имени Шумное Сопло отправлялся бороздить океанские просторы. Первое время мать беспокоилась — не слишком ли рано ее сын становится самостоятельным? Потом решила, что он действительно стал взрослым и чересчур нежная опека с ее стороны его тяготит.

Целыми днями юнец резвился со своим другом. Правда, инстинкт безопасности подсказывал им, что отрываться слишком далеко от стада неблагоразумно. Океан был населен страхами — по нему вдоль и поперек носились стаи черных зверей с белым брюхом и косыми спинными плавниками. Мать рассказывала, что от их зубов погибало немало финвалов.

Но рассказы рассказами, а жизнь жизнью. Голубая Гора и Шумное Сопло не очень-то верили этим рассказам, гонялись друг за другом по безбрежной океанской пустыне. Дни бежали безоблачные, веселые, быстрые. Однажды Голубая Гора нырнул в бездну и погнался за косяком юрких сельдей. А Шумное Сопло остался на поверхности. Вскоре Голубая Гора нагнал косяк, и он рассыпался перед его носом во все стороны, как тысяча серебристых осколков. Голубой Горе нравилось это зрелище, нравилось ощущение радости, доставляемое преследованием быстрых серебристых рыб.

Голубая Гора всплыл и с шумом ударил в небо фонтаном. Тут же услышал душераздирающий стон. В сотне метров метался из стороны в сторону его друг Шумное Сопло, а вокруг него разрезали воду косые плавники.

— Держись, друг, я плыву на выручку! — крикнул Голубая Гора, вкладывая всю мощь свою в плавники.

Шумное Сопло бросился вверх, его могучее тело взмыло над волнами. Две косатки повисли на нем, ухватившись за его бока. Все тело Шумного Сопла было изранено. Услышав Голубую Гору, он из последних сил закричал, чтобы тот уходил к стаду, все равно силы не равны, и лучше погибнуть ему одному, чем обоим.

Голубая Гора оставил без внимания предсмертные слова друга. Он ворвался в стаю косаток, которые терзали уже бездыханное тело Шумного Сопла, и стал наносить им тяжелые удары хвостом и плавниками.

Оглушенные косатки отлетали, как мячи.

Прямо перед собой Голубая Гора увидел хищный оскал и глаза... До чего же дико горели эти глаза! В ту же минуту его пронзила острая боль. Он бросился на поверхность и помчался к своему стаду. Несколько черных плавников, оставляя за собой пенные буруны, устремились в погоню, и кто знает, чем окончился бы этот поединок, если бы вожак стада не услышал звуков кровавой трагедии...

Там, где столкнулось стадо китов и стая косаток, вода забурлила и вспенилась. Могучие киты молотили хищниц хвостами и боковыми плавниками. Некоторые финвалы, умудренные опытом, выбирали мгновенья, когда косатки всплывали, чтобы набрать свежего воздуха. Тогда киты взвивались над водой и обрушивались на хищниц тяжестью многотонных тел. Не каждой косатке после этого удавалось уцелеть, чаще они медленно уходили в глубину с переломленными хребтами...

Хищницы, видно, не ждали дружного отпора и растерялись, а когда пришли в себя, то поняли, что надо спасаться бегством.

Голубая Гора дрожал всем телом. Мать плавала вокруг него и время от времени подталкивала к поверхности, чтобы он не задохнулся.

После злополучной встречи с косатками хорошее настроение надолго оставило Голубую Гору. Трудно заживали раны. Постоянно приплывали, привлеченные кровью, маленькие зубастые рыбки-паразиты. Пришлось терпеть прилипал. Прилипала таился возле раны и хватал докучливых рыбок.

Прошло несколько лет. Голубая Гора превратился в огромного красавца кита. Молоденькие самки подолгу не сводили с него взгляда, заигрывали с ним, терлись о его могучие бока, густо обросшие ракушками.

Он и сам не заметил, как влюбился в одну из них, светлокожую Лё. У них появился малыш, которому они долго не могли подобрать имя. Выручила подруга. Как-то утром она заметила, что у их детеныша один плавник черного цвета.

Голубая Гора скосил глаз, посмотрел на плавник и радостно воскликнул:

— Ха! Его имя — Черный Плавник!

Лё согласилась и, пока он был маленький, для краткости называла его Чёпла.

Семейная идиллия была нарушена хмурым весенним утром. На горизонте показался громадный корабль. Вокруг корабля сновало много маленьких корабликов. Финвалы без боязни поплыли навстречу флотилии, остановились на приличном расстоянии от кораблей и молча следили за ними. Чёпла, чье любопытство доставляло матери столько тревог и переживаний, что их хватило бы на все стадо, незаметно нырнул. Надо было видеть отчаяние Лё, когда она обнаружила пропажу своего шалуна! Ну, теперь-то она задаст ему!.. Только где же он? А в это время Чёпла во весь опор мчался к ближайшему кораблю, который, как скала, торчал из воды. Чёпле очень хотелось потереться о крепкие бока корабля. Только бы мать не помешала! Если бы она понимала, как Чёпле надоели ее окрики.

Чёпла вынырнул, пустил в небо фонтанчик и недовольно фыркнул. Он так энергично работал под водой плавниками, что должен был одолеть по меньшей мере половину пути, но до корабля оставалось все еще далеко. В эту минуту его увидела мать и пустилась в погоню. Чёпла хлестко ударил хвостом по воде и снова нырнул. Мать нагнала его в несколько минут и несколько раз толкнула плавником. Чёпла закапризничал, и его пришлось подталкивать силком. «Боже, до чего трудный ребенок,— негодовала Лё,— сладу с ним нет! Не миновать мне с ним беды...»