Хоуп Мирлис - Город туманов

— Клянусь Золотыми Яблоками Заката, Амброзий, — воскликнул он, — мы попали в мою собственную семейную часовню!

— Поджаренный сыр! — в смятении пробормотал Амброзий.

— Значит, здесь есть две двери, — заметил Натаниэль. — Потайная выводит на эту спрятанную внизу лестницу. Выходит, кое-кто в городе знает о моей часовне больше, чем я сам.

И тут вдруг он вспомнил, что однажды видел дверь в часовню распахнутой настежь.

Мамаша Тиббс посмеялась их удивлению, а потом, приложив палец к губам, поманила за собой. И на цыпочках они последовали за ней по озаренным светом Луны Грамматическим полям, где она жестом пригласила их спрятаться за стволом толстого сикомора.

Капельки росы были разбросаны по травянистой лужайке. Мраморные изваяния усопших, казалось, обменивались улыбками под лучами полной Луны; неподалеку от сикомора двое мужчин разрывали свежую могилу. В ушах одного из них, крепкого парня, поблескивали матросские золотые сережки, его напарником оказался Эндимион Лер.

Натаниэль бросил торжествующий взгляд на господина Амброзия и прошептал:

— С тебя бочонок янтарного цветка, Брози!

Какое-то время парни молча копали, после чего подняли наверх три больших гроба и поставили их на траву.

— Надо бы приглядеть, Себастьян, — проговорил Эндимион Лер, — чтобы весь товар попал по назначению. Мы имеем дело с привередливыми покупателями.

Тот, кого звали Себастьяном, ухмыльнулся и, достав складной нож, принялся открывать один из гробов.

Едва он вставил нож между крышкой и гробом, Натаниэль и Амброзий невольно поежились; мамаша Тиббс, к их ужасу, закрыла глаза и стала вдыхать распространившееся в воздухе благовоние.

Когда крышку наконец сняли, Натаниэль и Амброзий не увидели ничего особенного, если не считать плотно уложенных плодов фейри.

— Жареный сыр! — пробормотал господин Амброзий.

— Грудастая Бриджит! — молвил господин Натаниэль.

— Да товар, что надо, — сказал Эндимион Лер, — два других можно не вскрывать. Закрой его и взвали мне на плечо, а сам следуй за мной с двумя остальными — отнесем прямо в комнату с гобеленами. На полночь там назначен совет.

Выбрав мгновение, когда оба контрабандиста повернулись к ней спиной, мамаша Тиббс вылетела из-за сикомора и стрелой метнулась в часовню, явно опасаясь того, что ее не застанут на посту. Эндимион Лер и его напарник последовали за ней.

Сперва Натаниэль и Амброзий испытывали слишком сложные чувства, чтобы их можно было выразить словами, и только глядели друг на друга округлившимися от удивления глазами. Потом губы Натаниэля растянулись в улыбке.

— Итак, Брози, на этот раз ты остался без лунтравского сыра, — проговорил он. — Кто из нас был прав, ты или я?

— Ты, Нат, клянусь Млечным Путем! — немедленно отозвался господин Амброзий с волнением в голосе. — Негодяй! Негодяй и мошенник! Итак, дело его рук; это его мы, родители, должны благодарить за случившееся! Но он отправится за это на виселицу, пусть нам придется ради этого пересмотреть всю конституцию Доримара! Каков мерзавец!

— Провозят в город на катафалке, — задумчиво проговорил Натаниэль, — закапывают здесь, а потом через мою часовню доставляют в потайную комнату под Ратушей, а оттуда, как нетрудно предположить, раздают небольшими порциями. Теперь понятно, как эти плоды попадают в Луд. Остается выяснить, каким образом им удается обойти заставу наших йоменов на границе. Но что это с тобой, Амброзий?

Дело в том, что господин Амброзий буквально сотрясался от хохота, а его было трудно рассмешить.

— А мертвые кровоточат? — повторял он между взрывами смеха. — А что, Нат, лучшей шутки я не слышал лет двадцать!

Перестав смеяться, он поведал Натаниэлю о красном соке, который сочился из гроба и который он принял за кровь, и о том, как до смерти перепугал Эндимиона Лера, когда спросил его об этом.

Амброзий снова стал хохотать.

Однако господин Натаниэль только рассеянно улыбнулся в ответ; сама идея того, что мертвые могут истекать кровью, напоминала нечто, о чем он недавно читал или слышал, однако в данный момент никак не мог припомнить, где и как это было.

Окончательно успокоившись, Амброзий сказал:

— Давай поспешим, нельзя терять ни мгновения. Возьмем Немченса и его людей и вернемся в комнату с гобеленами, чтобы застать их на месте преступления.

— Ты прав, Амброзий! Ты прав! — воскликнул господин Натаниэль, и оба припустились трусцой сперва к воротам, а потом вниз по склону холма к спящему городу.

Поднять Немченса и воспламенить его собственным энтузиазмом им удалось без труда. После того, как они вкратце рассказали ему о своем открытии, уважение Немченса к Сенату подскочило буквально в одно мгновение, хотя он ушам своим не верил, услышав о том, какую роль во всей этой истории играл Эндимион Лер.

— А я-то! А я-то! — корил он себя. — А я-то всегда так уважал доктора!

Дело в том, что Эндимиону Леру в течение последних нескольких месяцев пришлось выслушивать жалобы Немченса на вялость и неэффективность действий Сената; кроме того, почтенный доктор успел посеять в голове доброго капитана самые зловещие подозрения в отношении господина Натаниэля. И теперь он испытывал угрызения совести, вызванные неверностью своему непосредственному начальнику — мэру.

— Очень хорошо, Ваша честь! — вскричал он. — Сегодня ночью дежурят Зелен и Лист. Сейчас вызову их из караулки, и тогда мы сумеем разделаться с негодяями.

Когда часы на колокольне вызванивали полночь, все пятеро осторожно пробирались по коридорам Ратуши. Полую панель они обнаружили без труда и, нажав на пружину, проникли в тайный ход.

— Амброзий, — торопливо прошептал Натаниэль, — что именно я сказал такого, что оказалось паролем? Я начисто забыл это за всеми треволнениями.

Амброзий покачал головой.

— Не имею ни малейшего представления, — ответил он также шепотом. — Говоря по правде, я совершенно не понял того, что она говорила насчет пароля. Помню только, что ты сказал «Жареный сыр!» или «Грудастая Бриджит» или что-то в этом роде.

Когда они оказались возле двери, она была закрыта изнутри, как и прежде.

— Вот что, Немченс, — в смущении проговорил господин Натаниэль. — Мы не можем вспомнить пароль, и они не откроют нам.

Немченс пренебрежительно улыбнулся:

— Ваша честь может не опасаться на этот счет. Полагаю, что мне известно другое слово, которое подойдет ничуть не хуже… так, Зелен и Лист? Но может быть — для порядка, — Ваша честь постучит и прикажет им отворить?

Натаниэль ощутил разочарование. С одной стороны, любимый им принцип экономии нарушался тем, что предстояло прибегнуть к драматическим мерам, когда нужного результата можно было достигнуть при минимальных затратах энергии. К тому же ему так хотелось продемонстрировать свой новый маленький фокус! Поэтому, скорбно вздохнув, он громко постучал в дверь и вскричал: