Дорофея Ларичева - Искры и химеры

В погруженном в ненастную тьму городе включили фонари и подсветку зданий. Дождь закончился, половина прохожих не верила, что это надолго, и упорно укрывалась разноцветными зонтами.

Ника собрала волосы в хвост, натянула на голову капюшон куртки и поспешила по указанному Петровичем адресу. Пристегнутая к поясу багетка колотила по бедру. Но Вероника сейчас и без металлической трубки, напичканной электроникой, была опасна.

Жертв ментального удара приводили в чувство очень сильными лекарствами, в десятки раз увеличивающими дар. Действие препаратов, в простонародье именуемых мыслегрызками и мозгожорками, длилось недолго. По расчетам Ильиной, у нее оставалось часов пять-семь, пока не начнется упадок сил.

Было обидно получить щелчок по носу от дрессированных клонов и влипшего в очередную историю Ланса. Хорошо хоть парня вернули… Сейчас Ника успокоилась. Разбираться следует на холодную голову а не когда в тебе клокочут эмоции.

Вот и то здание, в котором час назад скрывалась Марина с мужем и дочкой. Сейчас тут ведут работы люди в штатском, хотя дар самых сильных из них уступает нынешним способностям Вероники. Марина и Антон, а точнее, Витель, опытные конспираторы, след путают покруче очень многих шпионов.

Внутрь здания Ника не пошла, потерла ладони одна о другую, разогревая, прижала к стене, прикрыла глаза… Все мы оставляем отпечатки собственной энергии, чего-либо касаясь, тем более проявляя сильные эмоции. Кажется, вот оно! Висит в воздухе, медленно истаивая, рассеиваясь, точно самолетный след на синем небесном шелке. Уловить направление можно, и на том спасибо. Только чей?

Ильина помнила их всех. Например, внимательного к деталям, педантичного Рюкина, улыбающегося не размыкая губ. След затерся, его хозяин был здесь давно, как минимум часа два назад. Для мегаполиса – вечность. Вот и Антон – любитель анекдотов, завсегдатай тира, человек, знавший почти всего Шекспира наизусть. След рваный, точно Витель был не в себе.

Ага, это, кажется, Марина. Запомнилась она Нике суетливой домохозяйкой, любительницей гламурных журналов и распродаж. Антонова жена при посторонних старалась казаться недалекой тихоней, и все поверили.

Ксана. Ее Ника видела в момент ареста, но тоже помнила хорошо. Про себя сразу окрестила девушку маленьким аллигатором, пираньей. След самый четкий, такой даже средний сенс почувствовать должен.

Решение, за кем идти, пришло сразу. За семейством Верховицыных сейчас бегает, как минимум, половина спецслужб. А вот Рюкин… Эта заноза заслуживает удаления.

Ухватиться за ниточку, обстоятельно сматывать ее в клубок, ловя все оттенки эмоций добычи… Глаза охотницы полуприкрыты, ноги чувствуют каждую неровность асфальта даже сквозь толстые подошвы босоножек на каблуках. Воздух сам ведет, уплотняясь, стоит уклониться от маршрута. Под пальцами пульсирует невидимая нить. Люди расступаются с дороги…

Тут он сел в машину, поехал к центру, свернул. Самой, что ли, поймать такси?

Стоп, что за гадость? След рассыпался, растянулся широким веером и исчез. Мини-станций сотовой связи либо других мощных приборов поблизости не чувствуется. Тогда что вызвало этот эффект? Ника максимально обострила чувства. Эх, весело будет, когда уколы действовать перестанут…

Минут десять ушло на разведку местности, перебор прошедших здесь тысяч человек. Пока на самой грани восприятия не почувствовалась пустота, точно ластиком провели по исписанному листу. След, лишенный каких-либо энергий. От него хочется уклониться, забыть. Химера! Как же сложно проследить эту гадость! Ясно, почему другие не ловили, попросту не цепляли.

По краю следа прощупывались остатки энергии Рюкина.

Улыбка Ники получилась злой.

– Держись, красавчик, – прошептала она, машинально отстегивая от пояса багетку. Все-таки хорошо сжимать холодный гладкий металл в правой ладони. Левую ладонь сенс подняла на уровень груди, улавливая ею энергии, точно радаром.

Вновь пошел дождь. Капли, стекая по капюшону, попадали в лицо. Вероника Ильина ускорила шаг, потом побежала. Центр. Государственная Дума. Александровский сад. Вот и красно-белая ленточка оцепления, люди в форме работников газовой службы.

Голубчик пришел проверить мышеловку!

Химеры (две или три, теперь она точно знала) чувствовались сильнее, как и несколько сенсов. От аномалии тянуло неуютными, чуждыми людям энергиями. Ника на миг замерла, рассматривая. Энергии, точно пламя гигантского костра, вздымались к небу, раскидывали малиновые блики, невидимые простым людям.

Что такое? Где-то рядом след Ксаны – свежий, четкий. Разбойничье семейство тоже здесь?

Показав удостоверение и браслет, Ильина кружила вокруг заграждений, прощупывая пространство, вслушиваясь в окружающий мир.

С крыш близлежащих зданий каждые несколько минут включались энергетические установки, направляющие оранжевые лучи в центр аномалии. От этого излучения пламя съеживалось, каждый раз отступало совсем на чуть-чуть. Но, судя по изъеденному, раскрошившемуся асфальту, аномалия похудела уже раза в три.

Где ты? Где ты? Где ты?

Вероника остановилась посреди перекрытой сейчас проезжей части, как раз на белой линии разметки. След Ильи Рюкина вел чуть дальше, обрывался метрах в десяти от нее. Но зачем показывать врагам, что они обнаружены? Главное, сообщить это военным и присутствующим здесь сенсам.

Долго целиться Ника не стала. Луч из багетки прочертил зигзаг, стремясь хотя бы задеть врагов. Дальше свои заметят и поддержат атаку. Вскрикнул Илья. Нику отбросило ответной волной. Химеры-телохранители дело знали.

В ту же секунду застрекотали выстрелы. Вероника вжалась в асфальт, прикрыла голову руками. Свои палили из автомата и ультразвуковой пушки – для любого сенса оружия дьявольского. В черепной коробке от него взрываются тысячи крохотных бомбочек, ноют суставы, панически хочется бежать.

Разработал ту пушку тот же умник, что и багетку, – американский сенс итальянского происхождения. На самом деле он модифицировал и упростил какие-то военные разработки, выложил их в Интернет и схлопотал пожизненное заключение за разглашение государственной тайны. Но все сенсы мира были ему благодарны.

Сжимая багетку в саднящих ладонях (кожу она все-таки содрала при падении), Ника осторожно приподняла голову. На асфальте лежали две пустоты, способные чувствовать боль, но не понимающие того, что умирают. Рядом корчился Рюкин. Ему досталось совсем чуть-чуть – ожог и простреленное плечо. Куда больше опасений внушало мигающее лампочкой устройство на колесиках. Бомба или того хуже – генератор аномалий? Генерал предупреждал о существовании подобной гадости, даже прислал изображение. К устройству уже бежали люди.