Дорофея Ларичева - Искры и химеры

Она снова задумалась: чем заняты отец с матерью? Химеры ее пугали и восхищали одновременно. Было интересно наблюдать за их фантастически быстрым обучением, экспериментировать с мгновенной связью друг с другом. Делать с их помощью уроки. Собственные живые роботы – это круто!

Но участь Ланса ее потрясла. Вдобавок сегодняшние слова девчонки с дурацким именем Дорофея всколыхнули ее старые страхи – быть брошенной, преданной. Переезжая от убежища к убежищу по вечерней Москве, она все меньше желала такой жизни.

Перебранка родителей стихла, по радио крутили мелодию-позывной для химер – сигнал тревоги. Кто-то дозвонился и передал. Хотя, они, наверняка, сами все почувствовали.

– Куда мы едем? – Роксана с удивлением обнаружила за окном центральные кварталы столицы.

– Квартира друга, – уклончиво ответила Марина. – Переждем шумиху и неизбежный успех Ильи. Он рано или поздно оступится, наделает ошибок и тогда мы воспользуемся результатами его труда.

Ксана успокоилась. Действительно, с чего она распереживалась? Все наладится обязательно. Раз они сказали…

Квартира была скромной. После целого этажа в многоэтажке две комнаты выглядели тесными, пыльными, угрюмыми. Коричневые шторы, бархатная драпировка на старой мебели придавали помещению еще более убогий вид. Настольная лампа с пыльным металлическим абажуром, фото незнакомых людей на стенах, детские рисунки, приколотые кнопками к дверце стола… Окна выходили на затопленную дождем улицу. Фонари отражались в широченной луже, неподалеку вода стекала ручьями с какого-то белого старинного автомобиля, кажется, «жигули».

Витель пошептался с женой, открыл ноут, зарылся в новости, время от времени набивая сообщения связным. Марина ворчала, но принялась обустраивать новое пристанище, Роксана стерла пыль со шкафов и от нечего делать тоже включила ноут. Сегодня вышла очередная серия любимой драмы, как раз субтитры должны появиться.

Через час с небольшим в дверь позвонили, заставив все семейство перепуганно встрепенуться.

– Тихо, свои, – успокоил их Витель. На всякий случай взялся за багетку и отпер дверь.

– Приветствую.

Ксана стояла на кухне, но перепутать голос Орэфа с чьим-то еще не могла.

– Чем обязан? – Неприветливый отец не спешил пускать гостя на порог.

– Пришел попрощаться.

Ксана представила, как мужчина виновато разводит руками. Она было прижалась щекой к обоям, но поспешила отодвинуться. Сколько лет этой желтой, с рисунком из дубовых листочков бумаге?

– Аномалии уничтожают, – продолжал гость. – Рюкин две минуты назад схвачен. Господин Жуков, отец Марины, тоже.

– Что? – Мать вышла в коридор, не утерпела. – Как?

– А твой муж, почти всемогущий Витель, только что слил адрес вашего уютного гнездышка кому не следовало. И квартиры-убежища химер аккуратненько так перечислил. Причем абсолютно бессознательно, поздравляю.

Ксана выглянула и увидела, как Орэф отвесил поклон.

– Ты? – ахнула перепуганная Марина.

– Глупости, – перепугался Антон.

– Перекодировка, – усмехнулся Орэф. – Я предупреждал, едва вы отклонитесь от моего плана, я разорву с вами любые связи. За минувшие сутки вы предали меня не единожды и продолжаете играть во всемогущих стратегов, меняя места взрывов аномалий, убирая с пути полезных мне людей. От вас я получил все, что хотел, и расторгаю былые договоренности. Еще свидимся, – кивнул он Ксане и исчез, прежде чем ошарашенное семейство опомнилось. Просто слился с полумраком лестничной площадки.

– Ты!

Гнев Марины был направлен не на Антона, выболтавшего секреты. Но что толку на него ругаться? Она, опытный гипнолог, знала: сопротивляться прямому приказу или тонкой психологической кодировке могут единицы.

– Я говорила! Я предупреждала!

Ксана побледнела. Мать сто раз права. По ее глупости, по ее вине они проигрывают!

– Я не думала, не хотела!

– Что делать? В нас такие деньги вложены… – Это уже Витель запаниковал. – Нас свои же разорвут! Вызвать химер?

– Ты и так позвал все спецслужбы страны! – Марина взяла себя в руки. – Поехали хоть куда-нибудь. У меня есть подруга на окраине. Но вначале…

Она спешно застегнула замок у чемодана на колесиках. Ксана выключила ноут, но Марина через плечо бросила:

– А ты, приживалка, даже не спеши. Мы тебя столько лет из жалости кормили, а ты чем отплатила, тварь неблагодарная?

Она переглянулась с мужем. Витель неожиданно поддержал:

– Тебе лучше остаться.

Ксане показалось, что пол стал зыбким, как песок, что поцарапанный паркет затягивает ее, не давая пошевелиться, вздохнуть.

– Не вздумай идти следом, мерзавка! – пригрозила Марина. – По твоей вине гибнут наши друзья!

Входная дверь захлопнулась. В квартире стало мертвенно-тихо. На кухне тикали старые деревянные часы, у соседей работало радио, жужжала дрель неугомонного ремонта, плакал ребенок… Девушка сидела на полу, обхватив плечи руками, и смотрела в одну точку. Целых двадцать минут смотрела, потом дверь снова распахнулась, и, неся с собой холод и сырость, в квартиру ворвалась ненавистная рыжая женщина.

– Бросили, да, маленький аллигатор? – «посочувствовала» она девушке. От этой жалости стало еще гаже.

В Ксане что-то сломалось. Срывались замки со странной конструкции, называемой «вера в людей». Она вновь ощутила себя маленькой девочкой. Сиротой, у которой осталась только несовершеннолетняя тетка и дед-инвалид. Его парализовало в тот самый день, когда пришли известия об авиакатастрофе. Вспомнились социальные работники, которые сунули обезумевшей от горя семье постановление и потащили ее, маленькую Роксану, в милицию, потом в приют.

Те же чувства были и сейчас. Женщина спрашивала ее, тормошила, а она молчала. Не потому, что не могла приказать. На один единственный приказ голоса бы хватило. Просто в даре больше не было смысла. Голос был ее оружием, когда дело касалось семьи…

Крупная рыба уплыла. Она поняла это, едва войдя в подъезд. След беглецов висел в воздухе отчетливыми белесыми полосами, но догонять Вителя с Мариной на машине нереально. Город перекрыт. Шлюпов нет. Она уже трижды просила. «Все заняты», – стабильно отвечал диспетчер.

На втором этаже бушевал маленький ураган отчаяния, разочарования – вполне понятный и ожидаемый. Лет так в пятнадцать-шестнадцать она бы на месте девочки строила планы мести или, подгоняемая горящими в груди эмоциями, кинулась поднимать армию химер. Но то она. А приемная дочка Антона молча глотала слезы. Ясное дело, у нее мир рухнул, действительность дала сбой.

– Тихо, – кивнула Ильина группе поддержки. – Я сама.

Дверь пришлось открывать багеткой, замок защелкнулся.