Дорофея Ларичева - Искры и химеры

Не разрешилось.

– Анто-он! То-ха-а! – во всю мощь отнюдь не слабого голоса заорала Ника. – Ви-те-е-ель! У нас твоя дочь! Не прекратишь безобразие, Роксана пострадает за тебя!

Ноль реакции.

– Ее судить будут, голоса лишат! Видишь сияние над городом? Работают все Тесла-башни страны, в том числе экспериментальные. Наши ученые транслируют сигналы, подавляющие аномалии. Вы проиграли!

«С аномалиями борются? – мелькнуло у Доры. – Значит, у Барска появился шанс?»

Люди за кустами никак не отреагировали. Зато насторожился «Наполеон».

– Шлюп летит. Не наш, – предупредил он по коммуникатору остальных. – Снижается над парком.

Синий луч метнулся в сторону Ники, та упала на траву, уходя из-под удара. С другой стороны парка застрекотал автомат.

– Пора отсюда… Ох! – «Наполеон» даже привстал, запрокинул голову.

Сюрприза не получилось. В небе над парком военная «шлепалка» с Павлом на борту внезапно атаковала пришлую, выпустила в нее несколько снарядов, выбив из пришелицы сноп искр и огня. В небо взметнулся синий луч, целя в военный шлюп.

– Уходим! Сейчас жахнет!

Они побежали. Пылающее небо освещало им дорогу. Доре вдруг вспомнился художник, умерший на улице Барска. Вспомнился зрительный зал во время представления Левашова, взрыв… Неужели фокусник и пилот обречены?

Позади что-то рвануло, отчего взвыли сигнализации машин во всем районе. Едва поспевающие за коротконогим сенсом девушки выскочили из парка и только тогда обернулись. Над деревьями поднимался столб черного дыма. Ни единой «шлепалки».

А нет, по небу из-за разбуженных, перепуганных домов тянулся целый клин – пять штук. Вдали выла сирена. Видать, от обилия событий местные жители уже активно названивали в полицию и неотложку.

В конце аллеи появилась Ника, за ней подтянулись остальные бойцы.

– Эй, там сильно жарко? – выкрикнул им «Наполеон».

– Они свихнулись, лупят из своей пушки почем зря. – Ника подбежала к ним, согнулась, пытаясь отдышаться. – Наших пару раз задели…

Кого «наших» – ясно. Левашова с пилотом.

А с воздуха видимые только через очки шлюпы поливали парк зеленым огнем.

Битва или уничтожение, отсюда не понять, длилась минут семь. Потом четыре «шлепалки» дружно поднялись выше и истаяли в сияющем небе. Пятая приземлилась на лужайке.

– Кажется, все… – не то вопросительно, не то утвердительно прошептал «Наполеон».

Ника осторожно двинулась обратно к месту боя. За ней потянулись остальные, даже девочки.

Дымно горел вражеский шлюп. Он рухнул в стороне, выкорчевав пару молодых деревьев и изрядно вспахав носом клумбу. В стороне, где раньше синим огнем аномалий пылали заградительные барьеры, их «шлепалку» облучала военная, купала ту в струях зеленого и оранжевого света.

На траве, подтянув острые колени к подбородку и обхватив голову руками, сидел пилот. Чуть в стороне пристроился Левашов. Он снял куртку и теперь разглядывал заклейменную багрово-сиреневым пламенем руку. Дора даже очки на миг сняла, чтобы убедиться: при обычном зрении та кажется прозрачной. Бедный, опять не повезло!

Марину с Антоном, связанных по рукам и ногам, с заклеенными ртами грузили в прибывший шлюп. Химер видно не было. Зато с высокой турели [2]трое военных очень осторожно отсоединяли пушку.

– Знатно порезвились. – К Нике подошел Илья Петрович. – Ты и здесь свой детский сад выгуливаешь? – Он кивнул на девочек.

Дора невольно улыбнулась, мечтающую казаться взрослой Маху слова генерала задели.

– Пусть лучше со мной глупости делают, чем без меня, – резонно заметила Ника. – Заберите девочек, я разберусь с Павликом.

– Ему разве что добрым словом… – нахмурил щетки бровей генерал. – Облучать пробовали, без успехов. Сейчас с пушкой закончим, прощальное видеообращение его родным запишем.

– Девочек, сказала, уводите. И медиков мне! – По щекам Ники растеклась красная краска. – Эй, тугодумы в погонах, среди вас хоть один врач есть? – выкрикнула она. Кто-то кивнул. – Быстро аптечку, жгут и прочую фигню. Пашка, снимай рубаху. Немедленно, трус бессовестный. Умирать он вздумал. Щас!

Она наставила на него багетку.

– Ну же, каждая секунда дорога! Обезболивающего ему, да побольше!

– Пойдемте. – Илья Петрович подтолкнул Ивановых к шлюпу. Машка все вертела головой, силясь разобраться, что творится вокруг.

– Она ему руку…

– Да. – Генерал забрался внутрь и прикрыл люк.

Даже через толстую обшивку пробивались крики Левашова, заставляли вжимать голову в плечи, жмуриться, зажимать уши.

Генерал морщился, ему явно было неприятно происходящее. Машка съежилась, забралась в кресло, пристегнулась, отвернулась, мол, я ни при чем. А Дора поразилась Никиному мужеству. Она бы, наверно, так не смогла, даже ради спасения чужой жизни.

Наставница вернулась хмурая и усталая. Отсела от всех, прислонившись к непрозрачной перегородке, за которую увели Верховицыных и наверняка химер. Всю дорогу она крепко держалась за багетку, словно за последнюю надежду, не отвечала на вопросы бойцов из отряда «Даждьбога», а когда шлюп сел и пассажиры вышли на мокрую от дождя плитку, просто упала. Багетка звякнула о камни и покатилась к белому бордюру.

Дора с Махой перепуганно бросились к Ильиной, но всезнающий генерал и тут их удержал:

– Лекарство перестало действовать. Все будет с вашей Никой хорошо, не впервой, выкарабкается.

Девочкам выделили комнату в помещении, напоминающем военный лазарет. Светлые стены, люди в белых халатах, люди в форме. Только в каждой палате были свои ванная комната, мини-кухня, компьютер и полка с книгами. Окно закрывали светло-зеленые жалюзи.

Машка первой оккупировала душ, выпила йогурт из холодильника и с чистой совестью завалилась спать. А Дора погасила свет, открыла жалюзи и улеглась на кровать любоваться бушующей в небе огненной бурей.

С Антоном Верховицыным, Мариной и Рюкиным, как и с Обществом Зари, все ясно. Но кто такой Орэф? Откуда он знает про создание аномалий, химер? В чем его интерес? Зачем он дал то оружие Дельте?

Она забылась сном только под утро. И до самого пробуждения видела Дарью Фелисию: как та, маленькая, каталась на лошади, как мать учила ее вышивать и шить. Маленькая Дельта была совершенно счастлива.

А утром ее разбудил звонкий голос Ноэля. Профессор шумел в коридоре:

– В который раз спасаю, неблагодарные! Дайте хоть глазком взглянуть!

Быстренько натянув футболку и бриджи, Дорофея выбежала в коридор. За ней на порог выбралась закутанная в одеяло, взлохмаченная, босая Маха, точно недовольный ранней побудкой совенок.

– Привет, ты, конечно, не к нам?

– К Нике не пускают, причем свои же, – пожаловался он, недобро косясь на двоих широкоплечих охранников с уже знакомыми Доре нашивками на куртках.