Николай Пугач - Трудный день факира в джинсах

Двойник возмутился.

— Не имеете права! Я буду жаловаться на вас! — сказал он и повернул в сторону, обходя курсанта.

— Джек, голос! — тихо вмешалась Зоя. Собака громко тявкнула.

Двойник, вздрогнув от неожиданности, торопливо согласился:

— Хорошо, хорошо! Иду в машину.

Курсант открыл дверь милицейского фургона, впустив туда своего двойника, запер его и сказал Зое:

— Поторопимся! Веди, девочка, ищейку по следу. Раз она вышла на моего двойника, найдет и мальчишек. Я поеду рядом.

На перекрестке Галкова и Губина показался Витя. С засученными рукавами, он как-то беспорядочно метался по улице.

— Товарищ курсант! — крикнула Зоя. — Это друг Чалого бегает. Он, должно быть, знает, где сейчас Емельян.

Витя обрадовался, заметив милицейскую машину, и побежал к ней. Но, увидев выскочившего из машины курсанта, на миг остановился, глаза его расширились от испуга, он бросился назад.

— Подожди! Стой, тебе говорят! — крикнул ему вслед Николай. — Я — это я! Я похож только!

Но, петляя между кустами, Витя во всю глотку, чтобы привлечь внимание прохожих, орал:

— Не трогайте меня! Не трогайте! На помощь позову…

— Остановись, говорю, двойник здесь, у меня в машине заперт, сам проверь!

Витя остановился.

— В машине, говорите. Вообще-то, хоть вы и копия курсанта Николая, но голос у вас другой.

В это время подбежала Зоя с ищейкой.

— Там он, — запыхавшись, подтвердила она. — Это мой Джек его нашел!

Тогда Витя метнулся к Николаю и, ухватив его за руку, торопливо выпалил:

— Помчались! Там, в заброшенном доме, факир с пистолетом держит каких-то бандитов. Они чемодан унести хотели с подарком от Марфы. А этот, что в машине, под вас работал. Факир и доверился ему, как знакомому человеку из милиции. А он его в заброшенный дом заманил и меня тоже с помощью своего дружка.

Зоя бежала следом, прислушиваясь к Витькиным словам.

В комнате было тихо. Емелька осторожно вынул ключ из замка, припал глазом к скважине. Мужчины стояли у окна и о чем-то говорили.

— Нет, нет! — вдруг повысил голос Линь. — Так не годится. Хотя для нас это и не проблема, но мы должны помнить, что мы люди…

Возле окна лежала батарея центрального отопления. Строители ее отсоединили от труб разводки, а унести, как видно, не успели. Линь распорядился:

— Бери батарею и тарань ею перегородку. Будем уходить.

Раздался страшный треск. В проломе перегородки показались Линь и Сема.

— Стой, стрелять буду! — страшным голосом заорал Емелька.

Но тут послышался шум, лестница загудела от бегущих ног и голос Вити позвал:

— Факи-и-ир!

— Я здесь! — отозвался Емелька. И сразу же в комнату, с трудом протискиваясь в дверь, ворвались курсант Николай, Зоя с Джеком и Витя.

Емелька вытер тюбетейкой пунцовое лицо, важно сунул пистолет за пояс джинсов. Курсант одной рукой обнял мальчишку, другой пригрозив пистолетом, строго сказал Линю и Семе, прижавшимся к перегородке:

— Ни с места! Вы задержаны.

Теперь, когда спало напряжение, на Емельку неожиданно напал смех. Вытащив пистолет из-за джинсов, он завертел его в руках и протянул курсанту пустые ладони.

— Давай, давай! Оружие — опасная игрушка! — насупился курсант.

— Так пистолет уже у вас в кармане.

— Как у меня? — не поверил Николай.

— Да вот же он, — сказал Емелька, вытаскивая пистолет из кармана курсанта.

— Шутник ты, я смотрю! — улыбнулся тот.

— Я не шутник, — важно сказал Емелька. — Я факир!

— Сколько их всего здесь было, факир? Трое? Ну, один уже в машине, теперь и этих туда доставим.

Зоя стояла раскрыв рот, поглядывая то на ребят, то на курсанта.

Николай сказал ей:

— Девочка, большое тебе спасибо! Если бы не ты со своей собакой, мы могли бы упустить опасных бандитов. До свидания!

— Я сейчас, я сейчас уйду! Только разрешите мне сказать… Мальчики, я это… простите меня за «хулиганов».

Но ребята не слушали ее. Они были еще под сильным впечатлением пережитого и, перебивая друг друга, рассказывали о подмене чемодана.

— Надо скорее к кровельщику бежать, — торопил Емелька Николая, — я знаю где, это недалеко.

Курсант с мальчишками отправились разыскивать кровельщика, чтобы забрать у него чемодан с орехом.

Взяв из машины чемодан и втолкнув туда задержанных, Николай вслед за Емелькой и Витей отправился в ближайшую кровельную мастерскую, которая находилась в одном из подвалов на улице Губина.

На улице их остановил разгневанный голос:

— Стойте, стойте, проклятые!

Ребята и курсант остановились. Увидев тетю Полю, Витя вспомнил, что не вернул ключ от чердака, некогда было. Он протянул дворничихе ключ:

— Извините, что задержали. Так уж получилось, что не до ключа было.

— Видали? — обратилась тетя Поля к Николаю. — Ну что за дети пошли! Ничего им нельзя доверить! «Так уж получилось»! Да если бы я не хватилась, плакал бы этот ключ. Новый замок пришлось бы вставить. Ну что за дети пошли, а?

— Ладно, ладно, мамаша, им действительно не до того было, — вмешался курсант. — Идемте, ребята!

— Защитничек нашелся! Нет, чтобы поддержать меня, — оправдывает их, врать учит, — уже вдогонку говорила тетя Поля, возмущенно гремя связкой ключей.

Приближался полдень, солнце сияло ослепительно, но узкие окна подвала изнутри были залиты желтым светом электрических лампочек.

Дверь открыли не сразу. На порог вышел сухонький мужчина, с лицом, заросшим по самые глаза рыжеватой щетиной. Осоловелым взглядом оглядел Николая.

— Ну чего, чего грохочешь! О народ пошел, перекусить не дадут по-человечески. Ну что тебе?

— Чемодан ваш?

— Мой вроде, как он попал к тебе? А я-то думал, что коллега с соседнего участка решил подшутить надо мной, чемодан подменил и закуску подбросил.

— Возьмите свой чемодан, — прервал его курсант. — А нам верните наш.

Неожиданно курсант рукой отстранил мужчину, бросился в глубь помещения.

— Ты чо, ты чо толкаешься! — осел на пол кровельщик.

Мальчишки прошмыгнули мимо него вслед за курсантом.

В помещении, захламленном заготовками из кровельного железа, в дальнем углу, за столом, сидел грузный мужчина. Смачно чмокая толстыми губами, он держал в руках оранжевый, надкушенный ломоть. На столе, рядом с крупной скорлупой, лежали еще три оранжевых ломтя, стояла раскупоренная бутылка и два стакана.

Курсант остановился, сказал жестко:

— Эх вы, пропащие души! Что вы сотворили?

— А что, а что? — заволновался подоспевший кровельщик. — В самом деле? Мы того, отравились, что ли? — вдруг отрезвев, проговорил он.

Подбежав к столу, Николай взял кусок золотистой скорлупы, разглядывая ее, повертел в руках. Схватив со стола оранжевый ломоть, багровея от обиды и ярости, сжал его так, что побелели пальцы, и с силой швырнул кусок на стол, забрызгав грузного мужчину. Опомнившись, курсант быстро подобрал в скорлупу оставшиеся ломти, разгневанно пообещал кровельщику: