Эдит Несбит - Пятеро детей и Оно

Затем дядя Ричард прокатил всех на лодке по прекрасной реке Медуэй. А после этого они насладились пятичасовыми чаем со всевозможными сладостями в великолепной кондитерской и возвратились домой слишком поздно, чтобы идти к Саммиаду с желанием.

Дяде Ричарду дети совсем ничего не рассказывали о песчаном эльфе. Причины не знаю. И они не знали, но мне почему-то кажется, что вы догадались.

День, последовавший за тем, в который их дядя явил пример поистине образцового поведения, выдался редкостно знойным. Люди, решающие, какой наступить погоде, и публикующие для нее в газетах приказы, потом сообщили, что это был самый жаркий день за историю метеонаблюдений последних лет, хотя, согласно их указанию, погоде следовало всего-навсего чуть потеплеть по сравнению со вчерашней и лить дожди. Но, по-видимому, у нее ушло столько сил на процесс потепления, что исполнить приказ по части дождей не вышло. Вот поэтому их и не было.

Вам когда-нибудь приходилось подняться в пять часов солнечным летним утром? Если нет, сообщаю: оно прекрасно. Мир объят розово-желтым светом, трава и деревья усеяны бриллиантиками росы. А взгляд теней устремлен совершенно в иную сторону, чем на закате. И вас охватывает потрясающее ощущение, потому что привычный вам мир вдруг предстанет вам совсем по-новому.

Антея не просто проснулась в пять. Она заставила себя это сделать. И пусть вам даже придется чуть подождать продолжения главной истории, я все же должна поделиться с вами, как достигают подобных целей.

Вечером вы ложитесь в постель непременно на спину и, вытянув руки по швам, тоном, не допускающим возражений, себе говорите: «Мне нужно проснуться в пять» (ну, или в шесть, или в семь, или в восемь, или в девять, в зависимости от данной конкретной задачи). Голову надо при этом поднять с подушки, так чтобы ваш подбородок крепко прижался к груди. Затем вы снова откидываетесь на подушку, опять подняв голову, произносите ту же фразу и повторяете упражнение столько раз, во сколько вам нужно проснуться (подсчет, полагаю, труда не составит). Здесь еще многое связано с вашим желанием пробудиться в пять (шесть, семь, восемь или в девять). Если вы этого не особо хотите, даже такой потрясающий способ окажется бесполезен, но если проснуться вам важно и нужно, он должен сработать. Разумеется, настоящее мастерство, как и в решении всех других сложных задач, вроде латинской грамматики или реализации ваших собственных хитроумных проделок, придет к вам лишь с практикой. И вот Антея как раз пробудилась в свои пять утра с идеально отточенным мастерством.

Открыв глаза в тот момент, когда черно-золотые часы в столовой начали отбивать одиннадцать, она моментально определила, что на самом деле сейчас без трех минут пять. Черно-золотые часы всегда отбивали время неправильно, однако Антее не стоило никаких усилий вычислить правильный результат. Это как с иностранным языком. Если вы его выучили, то легко поймете того, кто вам на нем что-то сказал.

Антею сильно клонило в сон, но она, броском выскочив из кровати, окунула лицо и руки в тазик с холодной водой. Это такое волшебное средство против желания снова вернуться в постель. Отогнав от себя таким образом остатки сна, она оделась, аккуратно, шов к шву, сложила ночную рубашку, что, как вы понимаете, свидетельствует о прекрасном ее воспитании, подхватила туфли, держа их в руке, бесшумно спустилась по лестнице, затем отворила в столовой окно и выскользнула сквозь него на улицу. Вообще-то она могла с таким же успехом воспользоваться входной дверью, но с окном получилось, во-первых, куда романтичнее, а во-вторых, было меньше риска, что Марта заметит.

– Всегда теперь буду вставать в пять часов, – огляделась Антея. – Уж очень вокруг красиво.

Сердце ее учащенно билось. Она собиралась осуществить сейчас совершенно самостоятельный план, в правильности которого не была до конца уверена. Зато была совершенно уверена, что, поделившись им с остальными, уж точно его не улучшит. А еще ей казалось, правильно или нет, что лучше осуществить задуманное без участия сестры и братьев. Обувшись на выложенном красно-желтой плиткой полу под железной верандой, она устремилась к гравийному карьеру, где тут же нашла отмеченное позавчера камнями место и откопала Саммиада.

Песчаный эльф был крайне рассержен.

– Верх непорядочности будить меня в столь арктический холод и в такой ранний час, когда фактически ночь на дворе, – заявил он, топорща шерсть, как хохлятся голуби на рождественской стуже.

– Прошу прощения, – поспешила как можно более ласковым тоном извиниться Антея и, сняв с себя белый передник, столь плотно и бережно закутала в него эльфа, что на поверхности оставались лишь его голова, уши, как у летучей мыши, и глаза, как у улитки.

– Спасибо, – немного смягчился он. – Так мне несравненно лучше. Ну, и какое нынче у нас желание?

– Я не знаю, – отвечала ему она. – В том-то и вся проблема. Видишь ли, нам пока что ни разу не повезло. Потому я к тебе и пришла обсудить. Только… – Антея чуть помолчала. – Будь, пожалуйста, добр не выполнять никаких моих желаний до завтрака. Понимаешь, ужасно трудно вести разговор, если тот, с кем ты говоришь, выполняет тут же желание того, с кем он говорит, хотя тот, с кем он говорит, на самом деле даже еще и не захотел ничего пожелать.

– А не надо говорить, что что-то желаешь, если на самом деле этого не желаешь, – сварливо проговорил Саммиад. – Вот в прежнее время люди зря не болтали. Хотелось им на обед мегатериума, они его именно и заказывали, а если ихтиозавра, значит, именно таково и было у них желание.

– Я понимаю, – кивнула Антея, – но все же хотела бы…

– Осторожно, – предупредил Саммиад, и она увидела, что он уже раздувается.

– Ой! Нет, нет! – спешно выкрикнула она. – Это было совсем не волшебное желание! И не надо, пожалуйста, раздуваться, как будто ты сейчас лопнешь. Вот мы все вместе потом придем, тогда и попросим желание.

– Ладно, ладно, – сдулось существо, и его начала сотрясать мелкая дрожь.

– Может, ты бы хотел посидеть у меня на коленях? – спросила Антея. – Так тебе станет теплее, и я тебя еще потом платьем прикрою.

Она совершенно не ожидала, что существо согласится, но оно тут же откликнулось на ее предложение:

– Премного тебе благодарен за весьма своевременную заботу.

И, вскарабкавшись к ней на колени, Саммиад уютненько там угнездился, а она с робкой нежностью обняла его.

– Ну вот. Теперь можно рассказывать, – бросил с высокомерной любезностью он.

– Дело в том, что все прежние наши желания превращались в какой-то кошмар, – начала она. – И вот мне бы очень хотелось, чтобы ты мне посоветовал… Ты ведь уже такой старый, а значит, ужасно мудрый.