Нил Гейман - Коралина

Изо рта у неё торчал кусочек жука, чёрные пуговичные глаза ничего не выражали. Она втолкнула девочку в узкое пространство за зеркалом и закрыла зеркальную дверь. Коралина оказалась в темноте.

Она уже была готова разрыдаться, но передумала, лишь глубоко вздохнула и, вытянув вперёд руки, стала исследовать помещение, в котором её заперли. Оно было размером с чулан: достаточно просторное, чтобы в нём стоять или сидеть, и слишком тесное, чтобы лечь. Одна стена была стеклянная. Дотронувшись до неё, Коралина почувствовала холод.

Она снова и снова ощупывала всё, до чего могла дотянуться, но ничего похожего на дверные ручки, выключатель или потайной замок не нашла.

По тыльной стороне её ладони пробежал паук, и она пронзительно взвизгнула. В кромешной тьме Коралина была одна, совсем одна, если, конечно, не считать паука.

Вдруг её рука наткнулась на что-то мягкое и прохладное, похожее на щеку, и она услышала шепот: «Т-с-с, ни звука! Молчи, а то старая ведьма нас услышит!».

Чья-то рука коснулась её лица. Холодные пальцы гладили её, и их прикосновение было похоже на трепет крыльев мотылька.

Вдруг кто-то другой произнёс задумчиво и так тихо, что Коралина решила, что это ей кажется: «Не может быть… Ты — живая?».

— Да, — прошептала Коралина.

— Бедное дитя, — сказал первый голос.

— Кто вы? — спросила Коралина.

— Имена, имена, имена, — растерянно и безнадёжно произнёс другой голос. — После того как прекращается дыхание и останавливается сердце, первыми исчезают имена. Наша память живёт дольше, чем имена. Я до сих пор помню, как однажды майским утром моя няня вынесла мне во двор обруч и палку, всё было залито утренним светом, а легкий ветерок раскачивал тюльпаны, растущие на клумбе. Но я забыл, как звали мою няню, забыл и имена тюльпанов.

— По-моему, у тюльпанов не бывает имен, — сказала Коралина. — Ведь это всего лишь тюльпаны.

— Может быть, — грустно ответил голос, — мне всегда казалось, что у тех тюльпанов должны быть имена. Они были красными, красно-оранжевыми и желтыми, как догорающие угольки в камине зимним вечером. Я хорошо их помню.

Голос звучал так грустно, что Коралина протянула руку туда, откуда он доносился, и крепко сжала чьи-то холодные пальцы.

Глаза девочки начали привыкать к темноте. Теперь Коралина увидела, или ей это просто показалось, три бледные и прозрачные тени, похожие на луну при дневном свете. Это были тени детей примерно такого же роста, как и она.

— Спасибо, — произнес голос.

— Ты мальчик? — спросила Коралина. — Или девочка?

Голос помолчал, потом с сомнением произнес:

— Когда я был маленьким, я носил юбки, у меня были длинные вьющиеся волосы. Но сейчас, когда ты спросила, мне кажется, что однажды у меня отняли мои платья, дали мне бриджи и остригли волосы.

— Этого мы тоже не помним, — сказал первый голос.

— Наверное, все-таки я был мальчиком, — продолжала тень, чью руку держала Коралина. — Я уверен, что когда-то был мальчиком.

— Что с вами со всеми случилось? — спросила Коралина. — Как вы сюда попали?

— Она оставила нас здесь, — ответил один из голосов. — Она отняла наши сердца, наши души и наши жизни, заперла здесь, в этой темноте, и забыла о нас.

— Бедные, — сказала Коралина, — и давно вы здесь?

— Очень, очень давно, — произнес голос.

— Так давно, что и не сосчитать, — добавил другой.

— Я вошел в дверь, которая находилась в буфетной, — сказал голос, который считал, что был мальчиком, — и оказался в гостиной. Там она меня и поджидала. Потом сказала, что она моя другая мама, а свою родную маму я больше никогда не видел.

— Беги отсюда! — произнес первый голос, который, как показалось Коралине, принадлежал девочке. — Беги, пока в твоих лёгких ещё есть воздух, в венах течёт кровь, а сердце ещё живое. Беги, пока у тебя есть разум и душа!

— Я не уйду отсюда, — ответила Коралина. — Она украла моих родителей. Я пришла сюда за ними.

— Но она будет держать тебя здесь, пока дни не превратятся в пыль, все листья опадут и год будет сменяться годом со скоростью времени.

— Нет, — ответила Коралина. — У неё ничего не выйдет.

В каморке за зеркалом воцарилось молчание.

— Если случится невозможное, — донесся из темноты голос, — и тебе удастся спасти твоих папу и маму, ты сможешь отвоевать у неё и наши души.

— Она их тоже украла? — Коралина была потрясена.

— Да. И спрятала.

— Поэтому мы не смогли уйти отсюда даже после смерти. Она держала нас здесь. Мы были её пищей, пока не превратились в ничто, подобно змеиной коже или остову паука. Найди наши души, девочка!

— А что будет с вами, если я их найду? И что она сделает со мной? — спросила Коралина.

Голоса молчали. Бледные силуэты слабо пульсировали, они больше были похожи на контуры возникающие обычно после того, как мы перестаем смотреть на яркое солнце.

— Это совсем небольно, — едва слышно прошелестел один из голосов.

— Она возьмет твою жизнь и всё, что тебе дорого, и оставит тебя ни с чем в густом тумане. Она заберет себе твою радость. Однажды ты проснёшься и почувствуешь, что твое сердце и душа больше тебе не принадлежат. От тебя останется лишь пустая оболочка, легкое облачко, быстрый предрассветный сон, смутное воспоминание о чем-то забытом.

— Ты превратишься в ничто, — шептал третий голос, — в ничто, ничто, ничто…

— Ты должна бежать, — едва слышно повторил первый голос.

— Не думаю, — ответила Коралина. — Я уже пробовала, но у меня не получилось. Она украла моих родителей. Вы знаете, как выбраться из этой каморки?

— Если бы мы знали, то давно бы сказали тебе.

— Она не станет держать меня в темноте вечно, — сказала Коралина. — Ведьма заманила меня сюда, чтобы поиграть со мной. «Она любит, когда ей бросают вызов и играют с ней» — так, кажется, сказал кот. В том, что я сижу здесь в кромешной тьме, никакого вызова нет.

Она ворочалась с боку на бок, устраиваясь поудобнее в крошечной каморке за зеркалом. От голода у неё урчало в животе. Она съела последнее яблоко, стараясь откусывать от него поменьше, чтобы растянуть удовольствие. Яблоко было съедено, а Коралина осталась голодной.

Вдруг ей в голову пришла мысль, и она зашептала:

— Когда она откроет дверь, чтобы выпустить меня, вы сможете выйти следом за мной?

— Мы бы с удовольствием, — ответили голоса едва слышно. — Но наши сердца у неё в руках, и мы принадлежим темноте и пустоте. Дневной свет сожжет нас.

— О-о, — простонала Коралина.

Она закрыла глаза, и темнота вокруг неё стала ещё чернее. Положив под голову свернутый свитер, она попробовала заснуть. Сквозь сон Коралина почувствовала, как кто-то нежно поцеловал её в щеку и прошептал на ухо: «Посмотри сквозь дырочку в камне».