Джулия Бертанья - Водный Мир

Осторожно поднимаясь по остаткам лестничного пролёта, Мара спотыкается и обжигает руку о торчащую отовсюду крапиву. Заметив неподалёку подорожник, она тянется его сорвать, чтобы приложить к волдырям, и едва не попадает рукой в огромную паутину. Вокруг полно каких-то щелей, лазов и провалов; в дверные и оконные проёмы свободно задувает ветер, но паутине ничего не делается — её не сдула даже вчерашняя буря.

Откуда в этих развалинах столько всякой живности, удивляется Мара. Тут она замечает Винга и машет ему рукой.

— Я тебя повсюду искала, — говорит она мальчишке, когда тот спускается с крыши. — А ты, оказывается, всё это время был здесь…

Винг переминается на кривых ножках, внимательно глядя на её губы и пытаясь понять, чего она хочет. Вокруг его головы привычно вьётся воробей.

— Я хочу, чтобы ты позвал сюда своих друзей. — Мара показывает на шпану на крыше, потом на себя. — Я кое-что придумала. Но, — тут она дотрагивается до шрама на щеке и строго качает головой, — только без драк.

Винг внимательно слушает, затем трогает пальцем ее губы. Помогая себе жестами, Мара повторяет просьбу. Мальчишка хлопает глазами, а потом вдруг срывается с места и убегает.

Очень скоро он возвращается вместе с целой ватагой водяной шпаны. Значит, он всё-таки понял! Мара ведёт их за собой вниз, на улицу. Они толпятся вокруг, любопытствующие и настороженные. На неё внимательно смотрит сотня блестящих глаз. Маре становится немного не по себе. Она понимает, что оставаться с этими существами наедине очень опасно: они совершенно дикие и способны на всё что угодно.

— Есть ли у кого-нибудь из вас имена? — спрашивает она. — Меня кто-нибудь понимает?

Шпана не отрывает от неё горящих глаз.

— Я… я могу придумать вам имена, если хотите, — предлагает Мара. — В честь затонувших островов в океане за городской стеной. Хотите?

Конечно, они не понимают ни слова, но всё-таки сперва нужно спросить. Она тычет себе пальцем в грудь:

— Мара.

Потом поворачивается к Вингу.

— А ты Винг, помнишь? Винг. Попробуй сказать, — просит она. — Какой смысл иметь имя, если не можешь его произнести. Винг .

Мальчишка напряжённо следит за её губами и пытается повторить их движение.

— Ва-а… — неуверенно тянет он. Потом бьет себя кулаком по лбу и пробует снова: — Ва-ин. Ва-инг!

— Отлично! — Мара хлопает в ладоши. — Это ты. Ты Винг. — Потом она поворачивается к другому ребёнку, шумной девочке лет восьми. — А ты будешь Йелл. На этом острове родился мой папа.

Следующей оказывается девчонка, напавшая на неё в соборе. Несколько мгновений они молча меряют друг друга взглядами.

— Скэрвелл, — наконец говорит Мара. — Это имя для тебя.

И так, переходя от ребёнка к ребёнку, Мара не спеша подбирает им имена. Она повторяет каждое имя до тех пор, пока ребёнок не произносит его сам: Юра, Скай, Йона, Барра, Тайри, Оркней, Гаррис, Фаула, Хой, Унст, Коггинсей, Строма, Льюис, Фетлар и многие-многие другие, — всё это названия затонувших островов. Когда острова подходят к концу, она переходит к деревням и сёлам. И так до тех пор, пока каждый ребенок не получает имя. А потом Мара садится на землю между ними, совершенно обессилевшая и потерянная. Как будто только сейчас, отдав эти имена детям, она по-настоящему осознала, что самих островов больше нет.

Громкий пронзительный звон разносится над Нижним Миром. Винг и остальная компания вскакивают со своих мест и, взволнованно вопя, мчатся к воде. Мара вспоминает, что уже слышала этот металлический разнобой вчера вечером сквозь рёв бури. Слышала она его и раньше — когда впервые повстречала Винга под опорой моста.

А из развалин и других потайных уголков, которых немало вокруг погибшего города, всё выбегает и выбегает шпана. Прямо с моста в никуда они прыгают в воду, которая кажется красной в лучах заходящего солнца. Прикрывая глаза рукой, Мара с изумлением смотрит, как они стремительно мчатся по поверхности моря.

Не меньше сотни детей носятся по пылающей водной глади. Мара сбегает к берегу — из-под воды медленно выступает серебристая сеть. Сначала Мара не понимает, что это такое — что это за серебряная карта, расчертившая море, — и вдруг догадывается. Это же крыши затонувшего города! Те самые, от которых ночью исходило призрачное свечение. Сейчас отлив, и крыши показались из-под воды — шпана бегает по крышам! Они беспорядочно носятся по серебристой карте, лежащей на алой воде, петляя среди дымоходных труб.

Но это только кажется, что носятся они беспорядочно. На самом деле шпана точно знает, что делает. Маленькие дикари собираются кучками вокруг церквей, лезут на шпили, и в тот момент, когда алое солнце прячется за гигантскую шляпу волшебника, высвечивая каменное кружево башни, принимаются швырять камнями и палками в колокола. Мара чувствует, как гул ударов отдаётся во всём её теле; у неё звенит в ушах, перед глазами всё кружится и тонет в красном закатном мареве.

В Нью-Мунго этот грохот наверняка слышно, думает Мара. И, словно о ответ на её мысли, над Нижним Миром разносится звук сирены. Вдали вспыхивают огни грузового судна. Вой сирены приближается.

Из рощи выбегают Горбалс и Бруми-ло. Они хватают Мару под руки и тащат за собой вверх по склону.

— Скорее прячься в Большое гнездо! Так стоять опасно! Если небесные люди тебя заметят, они заберут тебя с собой, — кричит Бруми-ло, торопливо забираясь к себе, где Молиндайнар укачивает маленького Клэйслэпса.

Теперь Мара понимает, как прячутся древогнёзды. На посторонний взгляд, на поляне ни единой живой души. Закатный костёр затоптан, прогоревшие угли разбросаны, светляки выпущены из фонарей. Если бы Мара не знала, то приняла бы торчащие тут и там клочки пластика за обрывки пакетов, застрявших в ветвях. Древогнёзды совершенно невидимы — их не заметят ни полиция, ни прочие обитатели Нью-Мунго.

Но вот водяную шпану увидит всякий. Правда, едва взвыли сирены, звон колоколов прекратился.

После того как сирены смолкают, древогнёзды выбираются из своих убежищ. Очень скоро они отлавливают новых светляков для фонариков, а потом заново разжигают костёр и садятся в круг. Мара рвется на поиски Винга, но ей объясняют, что это опасно, и усаживают у костра. Горбалс нараспев читает стихи. Постепенно Мара поддаётся их мерному ритму, её сердце перестаёт отчаянно колотиться в груди, тело расслабляется. Когда песня заканчивается, древогнёзды встают и начинают по очереди выкрикивать свои имена, звучащие так же, как районы погибшего города.

Красный шар солнца скрывается за городской стеной. Тут же становится темно, и кажется, что весь мир куда-то пропал. Но и во мраке звонкие голоса древогнёздов звучат всё так же жизнеутверждающе.