Жаклин Уэст - Книга секретов

Утро понедельника свалилось на Олив, как сковорода на ногу.

К этому Олив готова не была. Половина ее мозга упорно крутилась вокруг странной, похожей на сон сцены в темном коридоре, когда на какое-то время Олив показалось, что она стала свидетельницей чего-то важного и требующего осмысления. Остальная часть путалась весь учебный день, слишком погрузившись в оцепенение, чтобы замечать, как идет время.

На уроках математики и английского языка Олив не слышала ничего, кроме звонка. На обеденной перемене она поспешно проскочила мимо столовой, где, насколько она знала, ее должен был ждать Резерфорд, и нырнула в медпункт, сказав, что у нее ужасно болит голова и ей надо полежать (что было не так уж далеко от правды). Естественные науки [10]запомнились мутным вязким пятном. Наконец, после урока истории, нагнавшего на Олив крепкий сон, она позволила потоку школьников пронести себя по коридорам в кабинет рисования.

Мисс Тидлбаум стояла перед классом от шеи до щиколоток закутанная в нечто вроде забрызганного красками медицинского халата. При условии, что врач, который носил его, был гигантом, к тому же еще и надел его задом наперед. Ученики понемногу заполняли комнату, но мисс Тидлбаум продолжала расставлять банки с красками, переливая яркие смеси из одной в другую. После звонка и еще пары секунд выжидания она, наконец, подняла глаза.

– Ну хорошо. К этому моменту вы уже перевели наброски на холсты, – объявила мисс Тидлбаум, отбрасывая с щеки вьющуюся рыжую прядь и оставив вместо нее размашистый синий мазок. – Сегодня мы начнем работать с красками. Первым делом достаньте наброски и подрамники… Нет – не так. Сперва возьмите с учительского стола свои краски. Но прежде чем вы возьмете краски, вам понадобятся палитры, – здесь мисс Тидлбаум продемонстрировала нечто, напоминающее картонку для яиц, только для очень плоских яиц. – Так что первым делом возьмите палитру. Но запомните, прежде чем вы доберетесь до палитры, вам надо застелить рабочую поверхность. Так что сперва клеенка, потом палитра, потом… Погодите, – оборвала себя мисс Тидлбаум, – я разве не сказала – первым делом надеть халат? Нет? Тогда, во-первых, наденьте халаты. Во-вторых, застелите парты. В-третьих, возьмите палитры. В-четвертых… – Глаза мисс Тидлбаум затуманились. Она перевела взгляд на стоявшие прямо перед ней здоровенные банки с темперой. – Краски. Точно. Возьмите краски. Потом подрамники. А про кисти я сказала? – заморгав, вопросила она у моря сбитых с толку лиц. – Ладно, не обращайте внимания. Я сама раздам кисти, пока вы… – Мисс Тидлбаум сделала паузу, а потом, видимо, сдалась. – Пока вы делаете все остальное, что я велела. Приступайте.

Олив, чьи мысли за это время давно покинули школу и блуждали теперь в другом конце города, огляделась, чтобы понять, чем заняты все остальные. Собрав все художественные принадлежности, она вернулась за парту и уставилась на набросок с портретом родителей Мортона, стоящий на подрамнике.

– Мэри и Гарольд, – прошептала она.

– Это тебе, – объявила мисс Тидлбаум у нее над плечом и высыпала на парту горсть кисточек.

Она задержалась, изучая работу Олив.

– Неплохо, в самом деле неплохо, – кивнула мисс Тидлбаум. Ключи у нее на шее задребезжали. – У тебя отличный глазомер. Но будь осторожнее с укороченной рукой в этом ракурсе. – Она снова кивнула и зазвенела. – Ты это не в первый раз делаешь, так?

Олив вскинула голову и дрогнувшей рукой оставила на юбке Мэри Нивенс размашистый мазок белил.

– Что вы имеете в виду?

Возбужденные глаза мисс Тидлбаум уставились на нее с расстояния нескольких сантиметров. Вблизи они походили на мозаику из коричневого и зеленого стекла.

– Ты не в первый раз рисуешь портреты, вот что, – с улыбкой сказала она.

– А. Да, – осторожно ответила Олив. – Но… на самом деле, они не очень-то получались.

Мисс Тидлбаум наклонила голову набок. Мгновение спустя упругий куст ее рыжей шевелюры склонился следом.

– Ну, – сказала она, – ты сама знаешь, что говорят о совершенстве и практике, и как одно вытекает из другого. – Мисс Тидлбаум бросила еще один взгляд на набросок. – На твоем месте я бы не опускала руки.

Упругие, пружинистые рыжие волосы касались шеи Олив, отвлекая и щекоча – так же, как занимавшие Олив вопросы. А если мисс Тидлбаум, как Люсинда Нивенс, втайне работает на Аннабель? А если это мисс Тидлбаум впустила Аннабель в класс или вообще сама и подложила записку от Аннабель на полку Олив? А если она заходила в старый особняк вовсе не ради экскурсии по картинной галерее, а чтобы собрать сведения для Аннабель?

– М-м… мисс Тидлбаум, – начала Олив, заставляя себя выговорить эти слова, прежде чем они протрубят отступление, – что вам известно о моем доме?

– Твоем доме? – переспросила мисс Тидлбаум.

– Да. Вы заглядывали к нам в пятницу, чтобы…

– А, дом МакМартина! – прокаркала мисс Тидлбаум. – Ну конечно. Да, все в городе – по крайней мере, все, кто интересуется искусством, – наслышаны об Олдосе МакМартине, художнике, который его построил. Думаю, он был несколько эксцентричен, – заметила учительница, остановившись, чтобы выпутать из гигантской связки ключей на бисерном ожерелье клочок туалетной бумаги. – Никогда не продавал свои работы, никогда не позволял их выставлять… а потом умер и оставил дом своей внучке, а потом она умерла, и теперь он весь твой. Вот и все, насколько я знаю.

Олив выдохнула.

– Вы когда-нибудь встречались с… Аннабель?

– С кем? – Мисс Тидлбаум, казалось, была в замешательстве. Олив уже не в первый раз замечала это выражение на лице учительницы. Насколько она могла судить, оно было неподдельным.

– Его внучкой.

– А, с мисс МакМартин? Да, однажды мы встречались, но тогда она была уже очень старой леди и не слишком походила на Аннабель – скорее, на Миллисенту или на какую-нибудь Прунеллу. Или, может, Гертруду. Никто же больше не называет младенцев Гертрудами? – Мисс Тидлбаум с задумчивым видом отвернулась. И затем резко обернулась обратно – так неожиданно, что Олив выронила карандаш. – О! И, Алиса…

– Меня зовут Олив.

– Ну да, Олив. – Мисс Тидлбаум оперлась о край парты. – Ты не будешь против, если я когда-нибудь к вам еще загляну? Мне бы хотелось сделать наброски, глубже изучить работы МакМартина.

– Не знаю, – быстро сказала Олив. – Не уверена, что мои родители смогут – в смысле, у нас у всех очень много дел, и…

– Ну конечно. – Мисс Тидлбаум помахала руками. Ряды серебряных браслетов нежно зазвенели. – Я совершенно уверена, что у тебя и без того хватает о чем беспокоиться, уж после переезда-то в такой большой и старый дом. – Она улыбнулась. – Может, как-нибудь в другой раз, Алиса.