Жаклин Уэст - Книга секретов

– У меня в кухне как раз остывает свежая порция шоколадного печенья с двойной шоколадной крошкой, – продолжила та, цепко схватив Олив за запястье прежде, чем девочка успела увернуться. – И на сей раз, – уже тише прибавила она, – я настаиваю, чтобы ты зашла ко мне и попробовала.

Нечто в голосе миссис Дьюи подсказало Олив не спорить. Да и слова «двойная шоколадная крошка» не звучали обидно.

Другой рукой мисс Дьюи крепко взяла внука под локоть.

– Пошли, Резерфорд. И помолчи, пока мы не зайдем внутрь.

Резерфорд повиновался команде «пошли», но вот «помолчи», казалось, полностью пропустил мимо ушей.

– Я сегодня получил «отлично» за контрольную по истории, бабушка, – объявил он, демонстративно не обращая внимания на Олив, пока миссис Дьюи подталкивала их вверх по тротуару. – Только в одном вопросе ошибся. Вернее, один из моих ответов сочли ошибочным, хотя по существу он был верным. Вопрос был: «Как назывался период приблизительно с 500 по 1500 года нашей эры?», и учитель ожидал ответа: «Средние века», но, само собой, жившие тогда люди называли свое время не «Средними веками», а «Шестой эпохой», потому что не знали, что живут посередине чего бы то ни было, так что я и написал, что наиболее подходящим названием для этого временного периода будет «Шестая эпоха» в терминологии Августина. – Резерфорд сделал паузу, чтобы перевести дух.

– Всего одна ошибка – это все равно очень хорошо, – сказала миссис Дьюи, открывая дверь и поторапливая Олив и Резерфорда войти внутрь.

– Но я не ошибся, я…

– А ну, оба, марш на кухню, – велела миссис Дьюи.

Когда Олив впервые посетила дом миссис Дьюи, она слишком боялась саму миссис Дьюи, чтобы хорошенько осмотреться, и у нее осталось туманное впечатление о месте, полном растений. Теперь же Олив смахнула туман с воспоминания и добавила на зеленый фон тысячу живых и ярких деталей.

Первое впечатление, оказалось, не обмануло ее. В доме у миссис Дьюи действительно было полно растений. По правде говоря, он немного смахивал на оклеенную обоями теплицу, в которой кое-где попадалась мягкая мебель с оборками. В прихожей, гостиной и столовой громоздились ряды полок, столов и подставок, и все они были заставлены цветочными горшками. С потолка свисали растения с длинными, извилистыми усиками. На подоконниках тянулись к солнцу другие – с маленькими тугими соцветиями. Даже диванные обивки были с узором из листьев и цветов.

Миссис Дьюи затащила Олив и Резерфорда на кухню, где на окне над раковиной выстроился еще один ряд растений, на сей раз в маленьких белых горшочках, и в воздухе стоял аромат расплавленного шоколада. Сотни чайниц, бутылочек и банок, все полные порошков, семян, приправ и специй, – вроде банок, хранящихся под подвалом Олив, но куда более симпатичные и съедобные – словно вытянулись по стойке «смирно» на столах и полках. На безупречно чистом линолеуме стоял маленький столик, сервированный на троих.

Олив плюхнулась на стул, скрестила руки на груди и мрачно уставилась на скатерть. Резерфорд шлепнулся на стул напротив, сердито покосился на Олив и потом тоже переключился на скатерть. Миссис Дьюи расхаживала туда-сюда, цокая острыми каблучками, разливая молоко и выкладывая на блюдо печенье. Наконец, она уселась между ними, обвела взглядом сердитые лица и с любопытством посмотрела на скатерть, пытаясь понять, что же такого та натворила. Затем миссис Дьюи откинулась на спинку стула и тяжело вздохнула.

– Значит, Резерфорд рассказал тебе про международную школу, – сказала она.

Олив молча таращилась на стол.

– Ему очень трудно далось это решение, Олив, – продолжила миссис Дьюи. – Думаю, он до сих пор не уверен, правильно ли поступает. С одной стороны, он хочет быть вместе с родителями в Европе, но с другой – он чувствует, что нужно остаться здесь, дружить с тобой и помогать тебе. – Миссис Дьюи обернулась к внуку. – Правильно я говорю?

– Приблизительно, – пробормотал Резерфорд.

Взгляды Олив и Резерфорда встретились на долю секунды и тут же вновь разбежались в разные стороны.

– Мы оба хотим помочь тебе, Олив, – проговорила миссис Дьюи. – Твои неприятности слишком велики для того, чтобы справляться с этим одной.

Олив почувствовала, как в горле у нее начинает вставать ком.

– Возьми печеньице, – предложила миссис Дьюи, сунув Олив под нос тарелку. Аромат теплого шоколада заполнил ее легкие, лишь ненамного ослабив комок.

– Как ты знаешь, я приглядывала за твоим домом, девочка, – снова заговорила миссис Дьюи, глядя, как Олив откусывает первый кусочек. – Заклятье, которое я наложила, не давало проникнуть внутрь никаким непрошеным гостям. И насколько я могу судить, заклятье работает. Но… – миссис Дьюи выдохнула через нос, как настоящая леди, – боюсь, что… невзирая на мои самые отчаянные усилия… что-то могло к тебе пробраться.

Олив проглотила печенье.

– Что? – поперхнулась она. – Но как?

Миссис Дьюи передала ей салфетку.

– Видишь ли, в том-то и странность. Чем бы оно ни было, заклятья оно не нарушало. А это значит, что либо оно проникло в дом каким-то неожиданным, магическим образом – либо его пригласили войти.

Олив уставилась в мягкое, круглое лицо миссис Дьюи. Но вместо него перед ее глазами встала мама у парадного входа в старый особняк, открывающая дверь со словами: «Проходите, пожалуйста. Наших гостей за то время, что мы живем в этом доме, можно посчитать на пальцах одной руки…»

Пальцы Олив онемели. Недоеденное печенье выскользнуло из руки и шлепнулось на скатерть в цветочек.

– Вы можете определить, кто это?

Миссис Дьюи вдумчиво откусила кусочек своего печенья.

– Боюсь, что нет. Я не могу сказать, что это или кто это, портрет это или человек, и как оно туда пробралось. Все, что я могу с уверенностью сказать, это о наличии в твоем доме злого присутствия.

– В ее доме всегда такое чувство, – заметил Резерфорд.

Миссис Дьюи поджала маленькие розовые губки.

– И что мы можем поделать? – прошептала Олив.

– Съесть еще печеньице, – предложила миссис Дьюи, хотя Олив и первое-то не доела, и ободрительно улыбнулась. – Мало найдется такого, что не может исправить шоколадное печенье с двойной шоколадной крошкой.

Миссис Дьюи внимательно наблюдала, как Олив откусывает. Печенье было теплым, и мягким, и необыкновенно вкусным… но под знакомыми вкусами пряталось нечто ржавое и пряное, и совсем незнакомое.

– А есть в этих печеньях что-нибудь особенное? – медленно спросила Олив.

Улыбка миссис Дьюи стала понимающей и слегка застенчивой.