Адриан Фараван - Воронка времени

– Неужто? Тем более! Надеюсь, у нас будет прекрасный повод повеселиться. Кстати, синьорина, вы тоже можете прийти, если не заняты вечером. Заодно со всеми художниками познакомитесь. Во всяком случае с теми, что сейчас здесь во Флоренции.

– Большое спасибо за приглашение. Я обязательно передам его своему отцу.

– Ну вот и славно. Имейте в виду – мы гостям всегда рады. А сейчас прошу простить, мне надо откланяться. Масса дел, масса дел.

Две дюжины картонов, которые ему дал маэстро Липпи, оказались весьма объёмным свитком, и Арджиенто всё никак не мог справиться с ним. Ребята вызвались помочь, на что Пьеро с радостью согласился. Вскоре все, кроме Умки, несли в руках по несколько свёрнутых в трубку картонов следом за бодро шагающим впереди подмастерьем.

– И вот мы с вами выходим на площадь перед нашей Синьорией, – сказал он, показывая ребятам уже знакомую им площадь, где они встретились с ним всего около часа назад:

– Как вам нравится Корова?

– Корова?

– Да, так в народе называют эту башню. Вот эту, что за зданием Синьории. Не знаю, почему точно, говорят, из-за звука колокола. Когда в него бьют, он издаёт звук, похожий на мычание коровы. Здесь у многих башен есть клички. Ещё эта башня знаменита тем, что в ней каждый в своё время сидели Козимо Медичи, а три года назад знаменитый Савонарола. Кстати, говоря о нём, видите надпись, высеченную над дверьми Синьории? Знаете, что она гласит? Иисус Христос – Бог всех богов, Царь всех царей. Говорят, именно так ответил Савонарола, когда его попросили стать государем Флоренции. Он назвал государем Флоренции Иисуса Христа.

– Но если здесь так чтят его память, то почему же его казнили? – удивилась Даша.

– Из-за испытания огнём… Так, я вижу по вашим лицам, что вам эта история не знакома. Джироламо Савонарола вызвал большое неудовольствие Папы Римского своими речами, призывавшими к простоте и аскетизму, и он отлучил его от церкви, а заодно и всю Флоренцию вместе с её Синьорией. Но Савонарола и его последователи продолжали клеймить Папу в смертных грехах и измене делу церкви. Один из его приверженцев даже сказал, что готов пройти испытание огнём, дабы доказать, что всё, о чём говорит Савонарола, было высказано ему лично Богом в откровении. Это тут же подхватили его противники – представители францисканцев – и предложили устроить публичное состязание, но участвовать должен был сам Савонарола. Весь город пришёл в большой ажиотаж – все собрались на площади и ждали чуда. Но Савонарола так и не явился, а лишь передал, что не дело простого человека, пусть даже и пророка, вмешиваться в дела божьи. Толпа была страшно разочарована и, явно подогреваемая провокаторами, бросилась к окраине города в монастырь, где жил в то время Джироламо. Заклеймив его, как самозванца, его арестовали и посадили в эту крепость… Потом был суд, потом казнь… А надпись – это уже недавно. По приказу Содерини сделали. Гонфалоньер – мудрый человек. Он знает, как угодить и нашим, и вашим.

– Я заметила, что на многих зданиях высечены цветы. Почему? – спросила Умка, уходя от печальной темы.

– Так ведь мы же во Флоренции! Городе лилий! Вот смотрите, – и он протянул ребятам золотую монету.

На одной из сторон её была высечена лилия. Все ребята благоговейно осмотрели монетку, а Буруль даже сделал какие-то движения руками над ней, будто собираясь сделать фокус.

– Эй-эй! Поосторожней. Это большой золотой флорин. Он дорогого стоит, – сказал предупредительно Арджиенто, забирая монету назад. – Ну что вам ещё показать? Наш собор вы, конечно же, видели? – и он показал пальцем в сторону.

Там высоко в небе был виден купол красновато-коричневого цвета, разделённый на восемь частей меридианами опор. На верхушке удлинённого купола была воздвигнуто нечто вроде маленькой часовенки.

– Красиво, – одобрительно сказала Даша.

– Сам Брунеллески строил, – сказал с апломбом Пьеро, будто это имя должно было что-то значить для ребят.

В это время из здания Синьории вышла толпа граждан. Они были явно взволнованы, и радость читалась на их лицах. Один из них направился к примыкающему длинному трёхэтажному дому. Высокие арки здания создавали уютную лоджию, в тенистом пространстве которой стояло несколько скульптур и небольшой помост. Взобравшись на него, глашатай поднял руку, и на площади воцарилась тишина.

– Дорогие сограждане! Наша республика, наконец-то, после длительных дебатов приняла новую конституцию!

– Да здравствует Флоренция! Да здравствует Синьория! Да здравствует гонфалоньер Содерини! – закричала толпа.

Глашатай тем временем продолжил:

– На днях её вывесят для общего ознакомления. А сегодня объявляется праздник! Да здравствует свободная Флоренция!

Толпа отозвалась громкими выкриками и потихоньку стала рассасываться, оседая по дороге в близлежащих тавернах. Пьеро собирался уже было идти со своими новыми друзьями дальше, как из здания вышел Микеланджело. Он спустился по ступенькам, бросив при этом неодобрительный взгляд на бронзовую скульптуру женщины, мечом отрубающей голову какому-то герою. Едва он оторвал свой взор от неё, он увидел Арджиенто.

– Вот тебя-то мне и надо! Радуйся! Сегодня же мы начинаем нашего Давида!

– Замечательно! Наконец-то. А то три месяца мурыжили. Да только сегодня вряд ли удастся.

– Что такое?

– Так ведь сегодня праздник. Конституцию приняли только что. Все гуляют, – сказал Пьеро оглядываясь на бурный взрыв хохота из расположенного неподалёку злачного заведения.

– Проклятье… Может, ещё раз обмерить успеем? – сказал скульптор.

– Да мы уж пять раз обмеряли. У меня всё записано. И потом, сегодня Вы приглашены на ужин к маэстро Липпи. Он передавал, что отказа не примет.

– Некогда мне тут по ужинам гулять, ты же знаешь. Тем более теперь. За три года должен успеть, а работы – бескрайнее поле, да ещё камень бракованный…

В этот момент из здания Синьории высунулось лицо молодого человека. Он озирался по сторонам. Увидев скульптора, обрадовался:

– Маэстро! Маэстро Микеланджело! Гонфалоньер Содерини Вас срочно просит на совещание.

– Ну что ещё? Мы же вроде всё обговорили… Боюсь, ты, Пьеро, как всегда прав, сегодня нам работать не дадут. Иди домой и нагрей воду – мне искупаться надо перед тем, как идти в гости. И одежду приготовь. Ты знаешь, какую.

– Знаю, знаю, будет исполнено, – сказал радостно Арджиенто и жестом пригласил ребят следовать за ним.

По боковым улочкам они прошли сравнительно недалеко, когда Пьеро ещё раз остановился и стал часто-часто креститься напротив одной церкви, вход к которой был устлан цветами, по бокам дверей стояли пара монахов, а у их ног стояло множество восковых фигурок.