Кейт Коннолли - Чудовище

А я вот полезу.

Я кладу плащ на землю, расправляю и когтем прорезаю в нем две длинных дыры. Нужно, чтобы крылья были свободны, но и маскировка тоже не помешает. Я укутываюсь в плащ, по одному пропускаю крылья в разрезы, натягиваю капюшон. Переключаюсь на желтые кошачьи глаза. Черные крылья подрагивают от напряжения. Когтистые пальцы скрючены. Хвост изогнут скорпионьей дугой.

Я — воплощение тьмы.

Я готова.

Я спрыгиваю со скалы и бесшумно, кругами лечу вниз, до самого нижнего уступа. В палатке движутся чьи-то тени, но я слишком далеко, и голосов отсюда не слышно. Лететь дальше я не осмеливаюсь, чтобы не быть замеченной при свете костров.

Отсюда придется ползти по скале.

Я перебрасываю себя через уступ и, цепляясь когтями и хвостом, преодолеваю последние пятьдесят футов.

На полдороге до меня доносятся голоса из палатки. Я замираю, вцепившись в камень. Кажется, я их уже слышала. Сердце у меня грохочет, но я осмеливаюсь взглянуть вниз. Потом целую минуту не дышу, чтобы не прослушать, если кто-то вдруг решит выйти, а затем продолжаю путь. Когда ноги касаются травы, у меня вырывается вздох облегчения.

Я прячусь за палаткой, на крохотном клочке земли, с одной стороны ограниченном камнем, с другой — тканью. Теперь мне все прекрасно слышно. Я украдкой заглядываю под край палатки и отшатываюсь, вцепляюсь в камень, на сей раз — чтобы ощутить нечто надежное, настоящее.

То, что я увидела, настоящим быть не может.

Я ведь его убила! Я сбросила короля Энселя с утеса! А он тут как тут — сидит с Барнабасом в палатке как ни в чем не бывало, плетет заговор. Прямо как живой.

Но разве мертвые оживают?

Барнабас. Это его черное колдовство!

Я умерла, а он меня оживил. Может, он и Энселя оживил? Сделал из него монстра какого-нибудь. Или это другое заклятие и я его не знаю?

— Мы можем застать их врасплох — вот здесь, у задней стены дворца.

Голос Барнабаса проникает сквозь ткань и окатывает меня холодом.

— А как же твое заклинание? Оно больше не работает? — спрашивает Энсель.

По голосу Барнабаса слышно, что он улыбается.

— Почему же, работает. Но я нашел лазейку. Ни одно существо, желающее городу зла, не может войти в ворота или преодолеть городскую стену. Вот стену-то я и разрушил.

Теперь все ясно. Он говорит о той безудержной шипастой лозе. Месяц за, месяцем она разрушала стену позади дворца. Вот почему Барнабас запретил мне рассматривать растение.

— Прекрасно! Ты уверен, что там не будет охраны? — спрашивает Энсель.

— Абсолютно уверен. Они даже перестали выставлять у пролома караульных. Лес возле стены такой густой, что ни один путник не забредет.

— А мы как проберемся? — спрашивает Энсель с ноткой раздражения.

Барнабас хмыкает.

— Так ведь обычные путешественники не умеют сводить лес одним заклинанием. А я владею магией стихий и могу ускорить или замедлить рост, да так, что он пойдет в обратную сторону.

Энсель гогочет.

— Так ты просто сведешь все деревья на нашем пути?

— Вот именно. В ближайшее время я заполучу новую магическую энергию, так что все будет просто.

Хлопок ладони по плечу эхом отдается у меня ушах.

— Ты отличный союзник, Барнабас. Напомни, чтобы я никогда с тобой не ссорился. Твое здоровье!

На стене палатки тени мужчин поднимают стаканы. Меня сейчас стошнит. Я взлетаю прямиком на утес. Пусть глядят, кому охота. Полечу прямо на восток, в Брайр. Меня не догонят, даже верхом.

Такие новости не могут ждать.

На заре я подлетаю к Брайру и прячусь в лесу. Места, по которым я когда-то бродила, сохранились на удивление хорошо. Конечно, кое-где лес выгорел и огонь оставил на земле ужасающие пятна, однако большую часть леса горожане все же спасли. Может быть, пожар показался мне большим и страшным просто оттого, что я находилась очень близко.

Я нахожу то место, где всегда перелетала через стену, и убеждаюсь, что стражников там нет. В одно мгновение я взлетаю на стену, а потом спрыгиваю на улицу. Над стеной встает солнце. Я бегу по улицам и переулкам. Я знаю, где найти Оливера.

Если бы не новости, я никогда не вошла бы в этот дом. Там живут люди, которые меньше всего на свете хотели бы меня видеть. Уж в этом сомневаться не приходится.

Я быстро нахожу небольшой домик, от которого пахнет хлебом и корицей, поднимаюсь по ступеням, распахиваю дверь и иду прямиком к креслу Оливера у огня. Делия сидит с ним рядом. Одна ее рука лежит на локте отца, в другой она держит миску каши. Рен с семьей сидят вокруг стола. Не обращая внимания на прервавшуюся беседу и удивленные лица, я преклоняю колено. Со времени нашей встречи морщин у короля стало вдвое больше.

— У меня очень плохие новости, — говорю я, не отрывая глаз от лица Оливера. — Однако прежде всего я должна знать: Грета с девочками и Рен прибыли в целости и сохранности?

Я боялась за них с того самого момента, как увидела неизвестную армию в горах. К моему облегчению, Оливер кивает:

— Да, они пришли вчера поздно вечером. Они сказали, что ты будешь позже.

— Только они не говорили, что ты нам при этом дверь выломаешь, — замечает Лора, за что ей достается строгий взгляд Оливера. Эндрю кладет руку ей на локоть, но она ее стряхивает.

Рен смущенно ерзает, а Делия застенчиво мешает ложкой кашу.

— Король должен знать сведения, которые я принесла. — Я отрываю взгляд от Рена и Делии и смотрю на Оливера. — В горах расположилась на привал армия короля Энселя. Они идут на Брайр и будут здесь завтра после полудня.

Оливер выпрямляется в кресле, поднимает брови.

— Девочки утверждали, что король Энсель погиб. Они говорили, что… — он откашливается, — вы сбросили его в океан. Что король никак не мог уцелеть.

— Все так. Сбросила. Но он почему-то до сих пор жив. Я сама не понимаю, как это вышло. С ним Барнабас. Он собирается обойти собственное заклятие и войти в замок через пролом, который сделала в стене ползучая лоза. Это позволит ему обмануть заклятие.

Оливер делает знак Рену.

— Мой мальчик, боюсь, мне придется просить тебя доставить мои сообщения прямо сейчас. Предупреди старейшин совета, пусть собирают армию. К завтрашнему утру все взрослые мужчины должны вооружиться. — Король встает. — Мы подготовимся и встретим захватчиков. Не подпустим их к городу, и колдун тоже не войдет.

Рен быстро пишет на клочке бумаги.

— Погодите, — говорю я. — Еще одно. Когда мы возвращались, торговец Дэррелл убил одну девочку. Ее звали Эмми. Я… я не сумела ее спасти. Надо сообщить ее семье.

С губ Делии срывается судорожный вздох. Отец Рена откладывает ложку. Руки Оливера сжимаются в кулаки.

— Горько это слышать. Дэррелл — ужасный человек. Мы уже давно предложили награду за его поимку.