Александр Тюрин - Программируемый мальчик (педагогическая фантастика)

— Чего же ты? -сказала Елена Аркадьевна с чувством.— Думаешь, просто так я вчера тебя на перемене ловила? Специально ведь предупреждала, что вызову… Тьфу! Не мог один раз подготовиться, бестолковище!

На Алекса было больно смотреть. Он сел за парту, похожий на мятый фантик от конфеты. Но сразу расправился, налился румянцем и стал всех вокруг толкать, горячо шепча: “Слышь, двойку не поставила! Слышь, ответил все-таки!”

— Давай, Токарев, выступи за себя и за друга.— В голосе Елены Аркадьевны появилось что-то жалобное.

Громыхнула сдвигаемая парта. Саша вскочил, будто хотел рвануться к доске. И вдруг замер. Казалось, его порыв ушел куда-то внутрь тела, вызвав секундную дрожь. Он глянул на приборный стол и тоскливо пробормотал: “Где же эта поганая машина? А-а, ударю веером, всех демонтирую…” После чего зажмурился, закусил нижнюю губу. Лицо его мучительно скривилось… Никто не обратил внимания на столь странное поведение, лишь Елена Аркадьевна почувствовала что-то неладное:

Спокойно, спокойно, Саша. Ну-ка соберись.

Я вполне,— отозвался Токарев, открыв глаза.— А вот ваша техника немножечко того.— Он вытер со лба выступивший пот.

Что значит того?

— Да не работает электрическая машина,— с достоинством объяснил он.— И вообще там на столе ничего не работает, я же вижу.

Да ну тебя! — возмутилась учительница.— Поумнее бы чего-нибудь придумывал, если уж не желаешь учиться!

Почему, я все выучил! Надо развести электроды в стороны, а потом крутить ручку. Электроды — это там шарики такие есть.

Ладно, хватит с меня ваших выкрутас.

Елена Аркадьевна подошла к учебной аппаратуре, решительно цокая каблучками.

— Все смотрим сюда! — комментировала она свои действия.— Токарев, Чернаго, вот электростатическая машина…

Она принялась размеренно вращать резиновую рукоятку, одновременно поясняя: “Заряды накапливаются… здесь положительный, там отрицательный”, но через минуту всполошилась:

— А искра? Где же искра!?

Некоторое время она продолжала вращательные движения в ускоренном темпе и наконец бросила эго бесполезное занятие. Растерянно наклонилась к самому столу, что-то высматривая.

И вдруг стала пятиться, не меняя согнутой позы.

— Ой, вылезает — Голос ее вместо звонкого был непривычно сиплым — Ой, ползет. ..

Класс ничего не понял.

Что там, змея? — шепнул кто-то.

Вспышка спереди! — страшно завизжала Елена Аркадьевна и присела на корточки, закрыв голову руками. Тут наконец стало видно: от учебного устройства, зловеще потрескивая, отделяется светящийся шар, похожий на апельсин.

— Вот так накрутила ручку,— оторопело произнес Алекс. Шар повисел над столом, затем медленно на бреющем полете пересек класс по диагонали, вызвав массовое ныряние под парты, и мирно вылетел в раскрытую форточку.

— Дети, вы живы? — слабо спросила Елена Аркадьевна, осторожно выглядывая из под локтя. Дети не ответили ей, не до того было: кто сидел под партой, кто, свесив челюсть, смотрел на обуглившуюся форточку и с трепетом ждал возвращения жуткой штуковины.

— Товарищи, бояться нечего — внес ясность Хлумов — Это просто шаровая молния, необъясненный пока феномен природы.

С улицы донесся гулкий хлопок Стекла задребезжали Раздались душераздирающие вопли “Убью! Кто бросил! Руки вырву!” Сидящие под партами трусливо захныкали, а те храбрецы, что успели выбраться, сгрудились возле окон. Толпа юных зрителей разом загалдела:

Смотри, помойка взорвалась, вся горит!

А завхоз вокруг вертится.

Так это наша молния в мусорный бак ушла!..

Чего завхоз-то развопился?..

Да он, наверное, доски для дачи хотел при брать!..

Токарев остался на месте Он весело подумал, глядя на скончавшуюся технику. “Славненький вихрь я выдал. Правда, переборщил маленько…” И тут заметил, что кроме него любопытства не проявляет еще один человек. Точнее, проявляет, но совсем в другом направлении.

Хлумов также оставался на своем стуле и пристально наблюдал за Токаревым. Встретив Сашин взгляд, он улыбнулся и одобрительно покивал головой: мол, вполне тебя понимаю, вполне, еще бы…

…еще бы, первый раз в классе чудо природы случилось! Как обычно на переменах, наша маленькая компания околачивалась на черной лестнице, конечно, пониже чердака, где дымят и регочут кабаны-старшеклассники, и каждый громко лез со своими объяснениями. Марина растарахтелась, как газонокосилка, еле уняли. Вообще-то она молчунья, ей редко тема подходящая попадается, но тут человека задело за живое. Начала с разных видов шаровых молний, а кончила какими-то “коронными разрядами”. Алекс, наоборот, доказывал, роняя слюни, что никакой шаровой молнии не было, просто все вдруг подхватили массовую галлюцинацию. “Ну, помните,— говорит,— в сентябре ведь нам показалось, что Токарев превратился в телевизор? Тоже была галлюцинация!..” Про галлюцинации — это он от врачихи узнал. Он тогда сдуру поделился впечатлениями с папашей, а тот поволок его в поликлинику. Врачиха его выслушала с интересом, а потом начала допрашивать, с кем он клей нюхает…

С общем, что Марина туфту несла, что Алекс. И самое смешное — стоят нос к носу, дылды, орут друг на друга, вот-вот кусаться станут. Увлеклись не на шутку. Хотя чего спорить? Сказал бы я правду, так у них мозги слишком правильные. Поддакивал им всем по очереди, Алекса даже похвалил: мол, работай дальше над своей теорией галлюцинаций. Кстати, я и сам до конца не врубился: ну, сломал я машину, а почему из нес вдруг светящийся шар вылез? Надо будет обдумать..

Только Барабану-Жарову было плевать на всякие там чудеса природы. Он никак не мог уняться со своими бутылками — радовался, как четко работает хлумовская лавочка. Бутылки его взяли, все восемнадцать штук, и дали взамен специальный жетон. Барабан был уверен, что сразу после уроков он по этому задрипанному куску картона получит хорошие деньги. На жетоне было зачем-то проштамповано слово “соцсоревнование”, проставлена цифра “18” и стояла аккуратная подпись Хлумова. Ну, игра для шизиков! А я-то думал — у них нормальный бизнес. Достал нас Барабан, тогда я ему посоветовал:

— Слушай, Петя, может, лучше поднимешься к чердаку, похвастаешься перед людьми? Они это любят…

Тут Хлумов и вынырнул — собственной персоной. Возник неизвестно откуда, тихо, как призрак.

— Чего затормозил? — ласково спросил Алекс.— Лети дальше, щегол, сохранней будешь.

Хлумов не дрогнул. Наоборот, его лицо стало еще приветливее. Он обогнул Жарова и обратился лично ко мне:

— Токарев, нам пора поговорить. Предлагаю отойти. Все прибалдели. Смотрят стеклянными глазами, как те чучела в музее, то на меня, то на Хлумова. Хотя что тут такого? Не могу же я отшить человека, который мне вчера жизнь спас… Спустились мы с ним на этаж пониже, будто два корешка. Слышу, сзади фыркать и шипеть начинают — хором яд пускают, друзья мои милые… Легко им живется: ничего не знают и знать не хотят! Ведь рассказывал им пару раз про наступление Системы, да что толку? Посмеиваются: мол, здорово загнул, писатель…