Эдуард Скобелев - Властелин времени

— Опять в одну сторону! — перебил коротышка-американец. — Опять «единая воля», которая натворила в России столько тупиков!

Люся улыбнулась.

— Я понимаю вашу логику и вашу трогательную заботу. Вас, видимо, всегда очень пугали «тупики» в России, в то время как других они только радовали… Я не политический стратег, но знаю: все достигает совершенства, когда есть непрерывное движение к совершенству. Община — оркестр, играющий по нотам все более совершенных понятий. Кто в лес, кто по дрова — как раз это и есть тупик, выгодный для врагов нашей общины… Никто не смеет угрожать свободе другого. Свобода каждого предполагает ответственность всех. Мы отвечаем перед народом и человечеством. Нас и без того упрекают со всех сторон: «Вы проповедуете идеал, который для людей невыносим!..» Невыносим для тех, кто хочет жить за чужой счет, кто хочет обманом и насилием утвердить свое особое положение, а для тружеников — единственно спасителен. Наш идеал — сретенье братства и любви, когда защищены и природа, и человек, и мечта человека. Мы еще у подножия совершенства, но мы каждодневно движемся вперед. Совершенная мечта, совершенное желание, совершенная фантазия непременно исходят из общего блага, и это источник нашего нарастающего творчества…

Нет-нет, недаром эти Люсины слова вызвали восторг у молодого ученого из Владивостока.

— Ваша община — жизнь, о которой мечтал наш народ, мир, ключ к которому был преступно украден!

— Мы не волшебники, мы реалисты. Мы создаем такие условия жизни, которые ограничивают в нас злое и поощряют доброе. Мы убедились, что равенство перед законом, как и перед богом, — насквозь лукавое, а вот равенство во всех материальных возможностях, исключающее борьбу и махинации, как раз и создает простор для индивидуального творчества… Я чувствую душевный уют только здесь, в общине, где вся структура жизни компенсирует мои личные недостатки, уравнивая в лучшем, а не выделяя среди худших. Исключительность — опасна. Именно идея исключительности разжигает ненависть среди народов, маскирует стремления олигархических групп к неограниченной власти. Основное противоречие жизни вовсе не в том, что одни люди плохие, а другие хорошие, — в том, что расистское меньшинство стремится к монополизму собственности и власти и жестоко подавляет народы, отвергая с порога всякую мысль о равенстве. Лишь на границе такой общины, как наша, кончается их господство. И это бесит расистов…

Наступило утро. Время шло ужасно медленно. Графиня Анна очень волновалась, опасаясь оплошностей и провала.

После полудня слуга отвел графиню и Иосифа к озеру. Матрос встретил без обычной радости.

— Видите флаг над башней? Это значит, скоро ожидается сильный ветер. Нет никакого смысла выходить в залив. Покружим здесь.

«Случайность или что-нибудь заподозрили?» — Иосиф был близок к отчаянию.

Голос Анны чуть дрогнул:

— Поедем, поедем! Мне все здесь опротивело. А небольшая волна — даже интересно.

Матрос поворчал, пропуская графиню и Иосифа в лодку, а потом неторопливо взялся за весла.

— Ладно, будь по-вашему, — сказал он. — Но я не советую. Здесь, в заливе, набегает неожиданный шквал и переворачивает даже крупные суда.

— Но ведь нет полной уверенности, что будет буря?

Иосиф понимал всю важность ответа на вопрос графини.

— Уверенности, что последует буря, нет. Но тем более нет уверенности, что не переменится погода. Старые люди, которые наблюдают залив в течение многих лет, знают свои приметы: если отроги гор в тумане, жди перемены погоды.

Иосиф почувствовал беспокойство графини. Он понимал, что и ее нервы на пределе.

«Будь что будет, — решил Иосиф. — Может, это даже хорошо, что поднимутся волны и ухудшится видимость…»

Едва вышли из-за стен крепости в залив, ударил свежий ветер.

— Хорошо, — громко смеясь, прокричала Анна. — Давай быстро, как на крыльях!

Матрос кивнул, потянул за фал, поднял парус: над головой хлопнуло, лодка клюнула носом, но потом выровнялась и понеслась по волнам — к восточной части города. Почти у самого берега развернулась и пошла, по желанию графини, к скалам, прикрывавшим залив со стороны открытого моря.

План побега заключался именно в том, чтобы подойти поближе к этим скалам — тогда дозорные на сторожевых башнях у западного берега залива теряли лодку из виду. Берег у скал был обрывистый, нежилой, так что именно там удобнее всего было постараться как-либо избавиться от матроса и протащить лодку через узкую протоку; корабль не мог пройти через нее, но небольшая лодка, вероятно, могла: Иосиф не раз убеждался, что за скалами плавают рыбаки.

— Подойдем к скалам, как вчера, — попросила графиня.

— Дойти туда мы, пожалуй, дойдем, если не зачерпнем бортом, — хмуро ответил матрос, — но как возвратиться обратно? Мы не осилим встречного ветра.

«Он будет попутным», — Иосиф взглянул на Анну.

— Переждем. Ты сам говорил, что ветер меняется каждые полчаса. А если не переменится, вернемся на веслах вдоль берега. Мой слуга поможет грести.

— Нет, госпожа, — сказал матрос. — Я отвечаю за вас и не хочу рисковать собственной головой. Да и дождь собирается, а в дождь прогулки запрещены.

И он стал убирать парус, намереваясь развернуть лодку, потому что волны укрупнились.

Это была критическая минута. Иосиф взглянул на берег. Вчера и позавчера он был пустынным. А теперь козы ходили по крутому склону, выбирая травку погуще да повкуснее. Впрочем, и пастух таскался следом, по-видимому, старик. Дворец и порт остались на противоположной стороне залива, и город был далеко, но все же и здесь торчали на берегу рыбацкие фелуки.

Иосиф нащупал в кармане тяжелый булыжник. Этим булыжником нужно было оглушить матроса. Но матрос взглянул озабоченно, и Иосиф понял, что не сможет ударить его, служившего во дворце еще при прежнем эмире, стало быть, никак не повинного в кознях пиратов.

— Помоги матросу! — громко сказала графиня.

Это были условленные слова. Они вывели Иосифа из замешательства. Отшвырнув прочь камень, он быстро шагнул к матросу и столкнул его за борт, тут же перехватил фал, побежавший вслед за хлопавшим беспомощно парусом, выбрал, закрепил на крючке и только тогда оглянулся на барахтавшегося в воде матроса.

Сообразив тотчас, что происходит, матрос и не пытался приблизиться к лодке. Он, конечно, понимал, что побег невольников грозит ему смертью и в том случае, если удастся, и в том, если не удастся.

— Послушай, друг, — крикнул Иосиф. — Если и доплывешь до берега, тебе не поздоровится. Берись-ка за этот конец, мы дотащим тебя до скал, там свяжем и вместе с тобою попытаемся добраться до испанской крепости… Ну, выбирай!

Матрос тотчас ухватился за брошенную веревку. Иосиф развернул лодку на прежний курс. Черпая бортом, лодка запрыгала по волнам.