Нисон Ходза - Поле заколдованных хризантем [Японские народные сказки]

— Спущусь-ка я на дно. Надо же посмотреть, что там внизу. Может, найду избавление от дочкиной беды.

Нырнула женщина в море, на дно опустилась, видит — лежит на песке маленькая статуя богини Каннон.

— Это же надо! — удивилась жена. — Такая маленькая статуя, а такой яркий свет излучает!

Подняла она статую со дна, хотела было наверх всплыть, да не успела… Потемнело все вокруг, накрыла бедную женщину черная тень — появился невесть откуда огромный скат.

А муж наверху от волнения места себе не находит. «Нельзя мне было жену одну на морское дно отпускать», — думает. Взял он меч и сам на дно спустился. Смотрит — вьется вокруг жены чудовище, а она изо всех сил отбивается.

— Отпусти мою жену! — закричал муж. — Лучше меня растерзай!

Услышал скат человеческий голос, развернулся и на мужа кинулся.

— Скорее всплывай наверх, — успел крикнуть муж жене.

Долго боролся он со скатом, наконец вонзил чудовищу в брюхо меч, да и потопил его на морском дне.

Собрал муж последние силы, выбрался на берег, но только на песок упал — душа его и покинула.

А жену рыбаки в море подобрали, еле живую. Вынесли на берег, смотрят — держит она в руке статую богини Каннон.

— Где ты ее взяла? — спрашивают. — Неужто на морском дне?

А женщина еле слышно им отвечает:

— Умираю я, видно. Отдайте эту статую моей дочке. Пусть хранит ее богиня Каннон.

Сказала так, вздохнула и умерла.

Похоронили рыбаки мужа с женой у самого моря, а рядом кумирню построили и статую богини Каннон там поставили.

По-прежнему потекла жизнь в деревне. Вот только осталась девочка круглой сиротой — некому утешить, некому приголубить. Каждый день поутру приходила она на могилу родителей богине Каннон помолиться.

И вот как-то раз привиделся девочке странный сон. Снится ей, будто вошла в ее дом сама богиня Каннон, встала у изголовья и говорит:

— Жалко мне твоих почивших родителей, и тебя жалко. Пусть исполнится то, за что они жизни своей не пожалели.

Сказала так и исчезла.

Проснулась девочка, по сторонам огляделась — понять не может, то ли сон это был, а то ли и не сон. Посмотрела она в зеркало да глазам своим не поверила: выросли у нее за ночь волосы красоты невиданной до самых пят!

Выскочила она из дома и на берег побежала — на могилу родителей.

— Спасибо вам, что от беды меня избавили, — говорит.

Повернулась она к статуе богини Каннон — поклониться хотела, и вдруг показалось девочке, что улыбнулась ей статуя и головой кивнула.

Много лет прошло с тех пор. Выросла девочка, стала она красавицей писаной. Издалека приходили люди посмотреть на ее красоту.

Каждый день расчесывала девушка свои чудесные волосы. Да только волоски, что на гребне оставались, не выбрасывала — не было им цены, ведь посланы они были самой богиней Каннон! Вот и вешала их красавица на ветви сливовых деревьев.

Случилось так, что далеко-далеко от той рыбацкой деревушки вышел как-то раз знатный князь погулять по своему дворцовому саду. Видит — висит на дереве волосок. Удивился князь:

— Откуда он взялся? Может, воробьи принесли?

Снял князь волосок с ветки да как воскликнет:

— Что за чудо! Разве бывают такие прекрасные волосы у земных женщин?! Никак, это волос с головы небесной феи!

«Девушка с такими волосами должна быть необыкновенно хороша собой», — подумал князь, и вспыхнула в его сердце любовь к неизвестной красавице.

Во все концы своих владений отправил он слуг искать хозяйку этих прекрасных волос. Долго искали слуги и нашли наконец бедную девушку из рыбацкой деревни. Привезли ее в княжеский дворец. Увиделись князь и девушка и сразу же полюбили друг друга. Стала красавица княжеской женой, и родился у нее сын с такими же чудесными волосами. Долго и счастливо жила она, но никогда не забывала о своих родителях и даре богини Каннон.

одну деревенскую гостиницу зашел странствующий торговец. За плечами у него был большой тюк с товарами. А хозяйка гостиницы была жадная женщина. Когда она увидела тюк, ей захотелось его заполучить. Она отвела торговца в комнату, а сама побежала к мужу посоветоваться, как выманить у торговца тюк.

— Это очень легко сделать, — сказал ей муж. — Надо нарвать травы мега, сварить ее и подмешать в ужин. Трава мега отшибает память. Если торговец ее поест, он непременно забудет тюк у нас.

Хозяйка так и сделала: пошла в сад, нарвала полную охапку травы мега, сварила ее и отвар подмешала во все блюда, даже в рис. А потом подала все это на ужин торговцу.

Торговец съел ужин и ничего не заметил. Только голова у него немного закружилась и к лицу прилила кровь; ему захотелось спать. Он пошел к себе в комнату, лег и сразу заснул. Наутро он проснулся еще на рассвете с тяжелой головой, собрался и ушел дальше.

Хозяйка подождала, пока торговец уйдет из гостиницы, и сейчас же бросилась в его комнату за тюком. Но комната оказалась пустой. Хозяйка все осмотрела, все обшарила. Тюк не иголка, заметить его нетрудно. Но как ни искала, а найти его никак не могла. Раздосадованная, она побежала к мужу.

— Ни к чему твоя трава мега! Напрасно я ее варила. Торговец ушел и ничего нам не оставил.

— Не может быть! Кто поест травы мега, непременно что-нибудь забудет. Поищи хорошенько! Наверно, он что-нибудь забыл.

Хозяйка опять бросилась в комнату, где ночевал торговец, опять все осмотрела, все перерыла и опять ничего не нашла. Наконец она остановилась посреди комнаты и растерянно поглядела по сторонам. Вдруг она хлопнула себя по лбу и на весь дом закричала:

— Забыл! Забыл!

Муж услышал ее крик и прибежал к ней.

— Ну что? Что забыл?

— Заплатить забыл!

дин крестьянин оседлал лошадь и поехал в город за соей. В городе он купил двенадцать кадушек сои.

— Больше восьми кадушек твоя лошадь не поднимет, — сказал ему купец, — оставь четыре здесь. Приедешь за ними завтра.

— У меня лошадь старая, — ответил крестьянин. — Ей и восьми кадушек много. Я навьючу на нее только шесть, а остальные потащу сам.

Так он и сделал: шесть кадушек навьючил на лошадь, а остальные шесть взвалил к себе на спину. Потом забрался на лошадь верхом и поехал.

Лошадь сделала шаг-другой и стала. Ноги у нее так и подгибались. Видно было, что до деревни ей не доплестись.

— Вот неблагодарное животное! — закричал крестьянин. — Другие навьючивают на своих лошадей по восьми кадушек, а я жалею тебя — шесть кадушек на себе везу. Что же ты еще упираешься?