Лиза Адамс - Русалочка и злая ведьма

Как и раньше, все дни Русалочка проводила вместе с Додди, но что это были за дни? С утра до вечера дельфинёнок пытался развеселить её, но Русалочка безучастно смотрела на него ничего не выражающими глазами. Тогда он принёс с затопленного корабля огромное количество разноцветных картинок в надежде, что хоть это как-то развлечёт её. Но, побывав на берегу, Русалочка или находила в них изъяны, или они приводили её в ещё большее уныние.

Додди догадывался, в чём кроется причина её тоски, но заговорить сам об этом не решался. Дельфин боялся растревожить её рану, но однажды не выдержал:

– Так больше продолжаться не может! – очень уверенно и так не похоже на него сказал он, – ты должна ожить, Русалочка.

– Я не рассказала ему правды, – уже в который раз безучастным голосом повторяла Русалочка одни и те же слова, – и я больше никогда его не увижу. А как мне хочется обнять его, нежно поцеловать, прижать к щеке его сильную руку, услышать его добрый, ласковый голос. И хоть один раз посидеть с ним в парке на одной из разноцветных скамеечек, как делают это все влюблённые, и послушать чудесное пение Соловья.

– Но чтобы добиться чего-то, надо что-то делать, ты же сама не один раз говорила мне об этом, – резко, но в то же время ласково сказал дельфин и тут же испугался своих слов.

Вряд ли от этого будет легче Русалочке, ведь стать девушкой она всё равно не сможет. Но было уже поздно что-либо изменить. Русалочка так ухватилась за его слова, как утопленник за соломинку. Она тут же ожила, в глазах её снова зажглись огоньки.

– Я знала, Додди, ты – самый преданный, самый лучший друг. Я так благодарна тебе за эти слова. И теперь я точно знаю, что мне делать. Жить вместе с Принцем мне не суждено – я не могу стать человеком. А быть в разлуке с ним я больше не хочу. Когда-нибудь ты обязательно поймёшь меня. Так пускай лучше я умру, но я ещё раз его увижу и попрошу прощения за обманутое доверие. Я знаю – он очень добрый, и он поймёт меня.

И как бывало в добрые, беззаботные времена, Русалочка резво подскочила, крепко обняла дельфина за шею и нежно поцеловала.

– Если со мной что-нибудь случится, Додди, знай: с тобой связаны все самые чудесные, приятные дни в моей жизни.

Сказав эти слова, Русалочка красиво покивала прелестным хвостиком, как давно уже не делала, и в одно мгновение исчезла с глаз дельфина.

Вконец огорчённый своими словами, Додди поплыл куда глаза глядят. «И почему это я всё время сначала говорю, а потом думаю? – не переставал укорять себя дельфин. – Ведь если что-нибудь случится с Русалочкой, буду виноват только я». Переполненный такими грустными мыслями, дельфин и не заметил, как отплыл далеко от царского дворца. Всё здесь было ему незнакомо, всё казалось таким неприглядным и мрачным.

Водоросли здесь почти не росли – видно, солнечный лучик был тут редким гостем. В другой раз Додди, пожалуй, испугался бы – ведь он уже давно не гулял в одиночку. Теперь же, гонимый тяжёлыми мыслями, дельфин не испытывал ничего похожего на страх. Ему было безразлично, куда плыть – везде его сопровождали тоска и одиночество. Но и здесь Додди чувствовал себя чужим и ненужным. Поэтому он уже был готов повернуть обратно, как вдруг до его ушей донеслись приглушенные голоса. Надо сказать, что и это вряд ли остановило бы дельфина, – несмотря на присущую ему любознательность, Додди никогда не посмел бы подслушивать чужие тайны. Но до слуха его явственно донеслось слово «Русалочка», и Додди, конечно, не упустил случая узнать, кто это ведёт беседу о его подружке и к тому же таким тоном, как будто хочет что-то скрыть.

Очень осторожно и почти не дыша дельфин стал подбираться к тому месту, откуда доносились звуки. Впереди он увидел скалу, и именно оттуда, из невидимой расщелины, раздавались голоса. Проплыв ещё немного, Додди смог отчётливо слышать беседу. Он узнал омерзительно наглые голоса Колдуньи и её подручной Прожоры. Что же они здесь делают? Видно, затевают что-то плохое против Русалочки – на добрые дела они не способны.

Злая ведьма прямо из дворца, спасаясь от царского гнева, поплыла к Прожоре. Там она долго изливала своё негодование. А больше, чем другим, насылала она проклятий на голову ненавистной Русалочки, которая стала причиной всех её неудач и бед. Если бы не эта противная падчерица, сидеть бы ей теперь за ужином да поражать гостей свежестью и красотой. Долго в этот день обитатели моря слышали истошные крики, страшные проклятия и звериное рычание бывшей Царицы.

После визита к акуле Колдунье ничего не оставалось, как плыть в свою пещеру. Мало ли что, вдруг Царь будет преследовать её. А там, в своей берлоге, Колдунья чувствует себя в полной безопасности. Но вот беда – впопыхах она совсем забыла о чёрной жидкости, которой нужно обрызгать кровожадные полипы. Она так и осталась надёжно спрятанной в потайной комнате дворца. А полипы за это время настолько разрослись, что дорожки, ведущей к пещере, не было и в помине. Представив себя во власти их кровожадных щупалец, Колдунья вздрогнула от ужаса. Делать нечего, решила удрученная неудачей ведьма и отправилась обратно к акуле. И вот вместе думают-гадают они, как отомстить ненавистной русалке.

Наконец, Колдунью осенило.

– Какая же я дура! – одновременно радуясь, что выход найден, и досадуя на своё тугодумие, воскликнула она. – Ведь у меня есть жемчужное ожерелье, а только оно может помочь этой везучей Русалочке. Зная её неугомонный настойчивый характер, можно сказать наверняка, что противная девчонка не устоит перед искушением ещё раз попытаться увидеть любимого. Конечно же, она решится выйти на берег – я хорошо знаю великую силу любви! – Колдунья соскочила с подводного камня и заметалась, всплескивая руками.

Акула лениво лежала на морском песке, тупо провожая взглядом запавших маленьких глазок каждое движение хозяйки. Время от времени она поддакивала, иногда вставляла одобрительные или удивлённые восклицания, поддерживая красноречие Колдуньи. Мозги её между тем медленно шевелились, мысленно рисуя то радужные картины примитивных мечтаний, то суровые изображения неласковой жизни. Ей так же, как и её покровительнице, было очень обидно, что не сбылись надежды на сытую обеспеченную старость. В последнее время Прожора только об этом и думала, представляя себя живущей во дворце на всём готовом.

Вот лежит она в роскошно убранной комнате в полудрёме. И захотелось ей откушать свежей рыбёшки. Хлопает она хвостом, не вставая с места, по гулкому мраморному полу – тут же вползают в дверь услужливые крабы с сетками из водорослей, наполненными живыми испуганными рыбками! Поклонятся Прожоре до пола, положат лакомство ей под нос и, пятясь уползут обратно.