Иоганн Музеус - Сказки и легенды

Однажды, когда я, нищий, бродил на чужбине, повстречался мне один из бывших моих покупателей. Он важно ехал на сытом коне и, подозвав меня, стал издеваться:

— Ты, я вижу, лодырь, никчемный работник, а не мастер своего дела. Плохо ты его знаешь: надуваешь кишки, а не наполняешь их; делаешь горшок и не умеешь варить в нем, имеешь кожу, но без колодок; делаешь такие прекрасные кошельки, а сам сидишь без денег.

— Послушай, приятель, — ответил я насмешнику, — ты негодный стрелок, и твои стрелы не попадают в цель. Много в мире вещей, связанных между собой, и все-таки не встретишь их вместе. Бывают конюшни без лошадей, амбары без снопов, шкафы без хлеба или погреба без вина. И даже в пословице говорится: «У одного кошелек, у другого деньги».

— Лучше то и другое, — возразил он. — Иди ко мне в учение, и ты станешь искусным мастером. Ты прекрасно шьешь кошельки, а я научу тебя наполнять их, таково мое ремесло. Оба эти ремесла работают одно для другого, и родственные профессии только выгадают, если будут заодно.

— Пожалуй, — решил я, — если вы — цеховой мастер на монетном дворе, тогда по рукам, если же чеканите монету на свой страх и риск, — а это опасная работа и за нее платят виселицей, — то я отказываюсь!

— Кто не рискует, тот не выигрывает, а кто сидит у миски и не черпает из нее, тот терпит голод. В конце концов не все ли равно: болтаться на виселице или подохнуть с голоду? Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

— Разница лишь в том, — напомнил я ему, — умрешь ли ты честным человеком или мошенником.

— Какой предрассудок! — возразил он. — И что за преступление наделать кружочков из металла. Еврей Ефраим [51] Еврей Ефраим — один из чеканщиков монет при дворе короля Фридриха II. уже столько их намастерил, и все такого же веса и пробы, как наши. Что хорошо для одного, то годится и для другого.

Короче, этот человек умел уговаривать и добился своего — я пошел на его предложение. Скоро я понаторел в этой работе и, памятуя наставления отца, относился к своему делу добросовестно. Я узнал, что ремесло чеканщика монет кормит лучше и обеспечивает более привольную жизнь, чем шитье кошельков! Но когда предприятие наше достигло наибольшего расцвета, у нас появились завистники: еврей Ефраим начал жестокое гонение на своих последователей. Он донес, и нас вскоре поймали с поличным. То невинное обстоятельство, что мы не состояли в цехе, как мастер Ефраим, привело нас в тюрьму, согласно закону, на всю жизнь.

Там я провел несколько лет, как полагается грешникам, искупающим свою вину, пока добрый ангел не пролетел по стране, освобождая всех здоровых и сильных узников, и не раскрыл передо мною двери тюрьмы. То был офицер вербовщик, он обещал мне занятие поблагороднее, чем возить для короля тачку, а именно сражаться за него, и завербовал меня как волонтера. Меня устраивала такая замена. И решил я стать заправским солдатом; отличался при каждом деле, был первым в наступлении, а если мы отступали, то всегда ловко ускользал от врага, и ему никогда не удавалось настичь меня. Счастье мне улыбалось. Я уже командовал сотней рейтаров и надеялся на скорое повышение. Но раз послали меня на фуражировку, и я, следуя строгому приказу, добросовестно очистил не только склады и сараи, но и сундуки и лари в частных домах и церквах. К несчастью, это случилось на земле союзников и вызвало большой шум. Население озлобилось, экспедицию назвали грабежом, меня обвинили в мародерстве и отдали под суд. Потом разжаловали, прогнали сквозь строй в пятьсот человек и вышибли из почтенного сословия, где я надеялся сделать карьеру.

Мне ничего не оставалось, как вернуться к своему первому ремеслу, но у меня не было ни наличных на покупку кожи, ни охоты работать. В прошлом я за бесценок отдавал свои изделия, и теперь счел себя вправе возместить потерянное и стал обмозговывать, как бы половчее завладеть ими. Правда, от долгого употребления кошельки малость потерлись, ну да не беда, и они могли стать подспорьем в моем бедственном положении. Я приступил к исследованию чужих карманов и всякий обнаруженный кошелек признавал своим изделием. Я тотчас же устраивал на него охоту, и те, кои мне удавалось выудить, тотчас же присуждал себе как заслуженный приз. При этом, к моей радости, ко мне возвращалась добрая толика изготовленных мною монет, ибо, хотя их объявили фальшивыми, они были в обращении наравне с другими деньгами. Некоторое время дела мои шли хорошо. Я посещал ярмарки и рынки в разных обличиях: кавалера, торговца, еврея — и приобрел большую ловкость в своем деле. Моя рука оказалась столь искусной и ловкой, что работала без промаха и кормила меня досыта. Такой образ жизни пришелся мне по вкусу, и я решил остановиться на нем. Но своенравная судьба не давала мне стать тем, кем я хотел.

Однажды, на ярмарке в Лигнице, мне приглянулся кошелек одного богатого арендатора, такой же пузатый, как его владелец. Кошелек оказался слишком тяжел, а искусная рука изменила мне. Меня схватили на месте преступления и под негодующие возгласы публики потащили на суд, как карманника, хотя я и не заслуживал этой оскорбительной клички. Некогда я и взаправду выкроил немало кошельков, но чтобы вырезать, как меня обвинили, — никогда! Как раз наоборот, те, что я добывал, сами плыли мне в руки, словно хотели вернуться к прежнему хозяину. Все мои отговорки не помогли, и меня посадили в колодки. Злому року было угодно, в полном согласии с законом и справедливостью, еще раз подвергнуть меня порке и лишить куска хлеба. Но я предупредил эту тягостную церемонию и, улучив момент, тайком выбрался из тюрьмы.

Я был в нерешимости, чем заняться, чтобы не голодать. Полиция в Гросглогау вздумала против моей воли взять на себя заботу о моем пропитании и силой принудить к образу жизни, который претил мне. С трудом избежал я сурового правосудия, которое присвоило себе право опекать весь мир; издавна я придерживался строгого правила — не иметь дела с полицией. Вот почему я избегал городов и бродил по стране, как вечный жид [52] Вечный жид — по средневековой легенде, человек, обреченный на вечные скитания в наказание за отказ помочь Иисусу. .

Случилось, что графиня проезжала через местечко, где я находился. У кареты что-то сломалось, нужно было ее исправить, и в толпу праздных людей, собравшихся из любопытства поглазеть на чужих господ, замешался и я. Мне удалось свести знакомство с придурковатым слугою, открывшим мне в простоте душевной, что он очень боится вас, господин Рюбецаль, так как ввиду задержки в пути им придется ехать через горы ночью. Это навело меня на мысль использовать трусость путников и попытать счастья в роли призрака. Я прокрался в дом своего покровителя и кормильца, деревенского пономаря, только что вышедшего из дому, и захватил его облачение — черную мантию. Одновременно мне бросилась в глаза тыква, украшавшая платяной шкаф. Прихватив все это да еще здоровую дубину, я отправился в лес и там вырядился в свой маскарадный костюм. Как я его использовал, вам хорошо известно, и, не вмешайся вы, трюк бы удался, ведь дело почти выгорело.