Диана Кинг - Мишки-гамми против герцога Икторна

- У меня такое ощущение, что мы сейчас не одни в этой долине, - шепотом сказал Ворчун Толстяку.

- Лучше бы тебе помолчать, - заметил тот. - Едва только ты предвещаешь какую-нибудь напасть, как она тотчас приключается с нами. Золотистые отблески вечерней зари скрывались за тучами, сумрак сгущался. Теперь отряд двигался вдоль отвесной горной стены по каменистой и узкой полоске суши, загроможденной острыми обломками скал. Путники старались не отходить от стены, даже придерживались за нее, чтобы матово-черная, с прозеленью вода была от них как можно дальше. Все инстинктивно чувствовали, что от этого озера исходит неизвестная опасность. И от этой неизвестности страх только усиливался.

Когда путники одолели около мили, в сумраке они неожиданно увидели два мощных дуба. На мелководье валялись почерневшие ветки. В глубину озера двумя рядами протянулись остовы полуистлевших стволов. Здесь некогда кончалась дорога, обсаженная по обеим сторонам дубами. Нынче эту дорогу заливало черное озеро.

Деревья выглядели на диво могучими и древними. Мишкам-гамми никогда раньше не доводилось видеть таких громадных дубов. Деревья возвышались над головами волшебных медведей, словно гигантские сторожевые башни, охраняющие вход в подгорное царство. Но взгляд Ворчуна был неотрывно прикован к поверхности озера.

- Ты видишь вон те соломинки, которые торчат из воды? - толкнул он в бок Толстяка.

- Есть что-то такое, - присмотревшись, с трудом различил тот с десяток соломин, торчащих недалеко от берега.

- Тебе не кажется, что они как-то подозрительно передвигаются в нашу сторону? - настороженно спросил Ворчун.

И прежде, чем Толстяк успел что-либо ответить, Ворчун поднял с тропы камень и запустил в озеро. Вода проглотила брошенный камень с утробным, приглушенно чавкающим всплеском. В ответ озеро вспузырилось, забулькало, и от того места, где утонул камень, по воде разбежалась круговая рябь.

- Что ты делаешь, Ворчун! - всполошилась Бабушка. - Тут и так страшно! - поежилась она. - Этот пруд мне кажется страшнее стаи волколаков, а ты его попусту баламутишь!

Раскатившаяся по озеру круговая зыбь злобно лизнула каменистый берег, и в тот же миг на поверхности воды показались головы орков. Это были воины одного из немногочисленных отрядов, уцелевших после битвы под Дрекмором. Они были оставлены Черным Герцогом в засаде у входа в подземелье и скрывались под водой, дыша через соломинки. Сигналом к их выступлению должен был служить брошенный в воду камень. Своим неосторожным поступком Ворчун поторопил нападение врага.

С леденящим душу ревом орки в черных кольчугах двинулись из воды к отряду. В лапах у них были мечи, топоры и круглые щиты. На путников сверху посыпались стрелы. Стреляли лучники, притаившиеся на ветвях высоких деревьев. Но так как брошенный Ворчуном камень заставил врагов выступить преждевременно, то согласованных действий у них не получилось.

Пока орки-меченосцы добирались до берега, гномы сгруппировались в плотный клин, прикрыв щитами короля Джона и мишек-гамми, и под этим прикрытием расстреляли из своих луков орков, сидящих на дереве. Труднее оказалось справиться с остальными врагами.

В ночной тьме, у входа в пещеру завязался кровавый бой. Гномы вышли из него победителями, но и сами потеряли убитыми почти дюжину своих бойцов. Из орков не уцелел ни один.

По приказу князя Барада развели небольшой костер. От его огня гномы-проводники разожгли свои факелы.

- Нам следует поспешить внутрь подземелья, - сказал Барад королю. - Мы могли бы заночевать и здесь, но, чует мое сердце, упустим Икторна. Надо поторопиться.

- Что ж, друзья, в путь, - приказал король Нортумбрии.

Прямо от входа в подземелье отряд начал подниматься по лестнице, которая оказалась крутой, но широкой. Путники насчитали двести ступеней, а потом увидели сводчатый коридор, уводящий в таинственную темную даль. Мишек-гамми буквально шатало от усталости, но они не отставали от спутников.

Барад бессменно возглавлял колонну. В левой руке он держал факел, рассеивающий черную тьму коридора шага на три вперед, а в правой - обнаженный меч. За ним, через двух путников, шагали факелоносцы. Шествие замыкали мишки-гамми.

После двух или трех плавных поворотов путники заметили, что движутся под уклон. Вскоре их стала донимать жара. Однако духоты они не ощущали, а иногда их овевало прохладой. Сквозь отдушины, как-то выходящие на поверхность, в подземелье проникал свежий воздух с гор.

Временами при свете факела Колдун, шагавший следом за Барадом, видел поперечные галереи, лестницы, ведущие то вверх, то вниз, разветвления коридора, по которому они шли, и с тревожным любопытством пытался понять, какими ориентирами пользуется маг.

Гномов не угнетала безмолвная тьма. Изредка Барад подзывал к себе одного из проводников, некогда бродивших по этим пещерам, и тщательно советовался о дальнейшем выборе пути. Но чаще принимал решение самостоятельно, и чутье еще ни разу не подвело его. Изредка на пути попадались речки, глубокие колодцы и широкие расселины. Через одну из них, шириной в три шага едва уговорили перепрыгнуть Солнышко. По расселине струился ручей, и при взгляде сверху она казалась бездонно-черной.

Вскоре расселины стали преграждать путь все чаще и чаще. Отряд продвигался удручающе медленно. Спуску, казалось, не будет конца. От усталости у всех подкашивались ноги, однако об отдыхе пока еще никто не заикался.

Гномы почти не разговаривали друг с другом, а если и обменивались короткими фразами, то понижали голос до глухого шепота. Тишину нарушал лишь шорох шагов, а когда Барад выбирал дорогу и отряд поневоле стоял на месте, в черном безмолвии затихшего коридора раздавалось негромкое журчание воды.

К полуночи путники вступили в большой зал с высоким потолком.

- Здесь и заночуем, - сказал Барад.

Наскоро перекусив и, не чувствуя от усталости даже вкуса еды, мишки-гамми разостлали на полу тонкие одеяла, которые тащили в заплечных мешках, повалились на них и тут же замертво уснули. Однако далеко за полночь Ворчун, спавший чутко, проснулся от неясного беспокойства. Присмотревшись, он разглядел часовых-гномов, сидевших у входа и выхода из зала. Они тоже были чем-то явно озабочены.

Прислушавшись, Ворчун понял причину беспокойства. Откуда-то из тьмы, двумя или тремя переходами выше, доносилось усиленное эхом постукивание. Затем оно оборвалось и, когда эхо смолкло, зазвучало опять, но уже с другой стороны и другим, более глухим, звуком.

Это странное перестукивание казалось Ворчуну крайне подозрительным - как будто кто-то подавал сигналы. Вскоре постукивание стихло. Зал погрузился в темную мглу.