Якоб Гримм - Сказки братьев Гримм [Классический перевод и классические иллюстрации]

Тут подвел он собаку с золотой цепочкой на шее и сказал: «Вот он, злодей!»

И приказал слугам принести горящие угли, которые черный пес при всех должен был пожирать, так что пар клубом валил у него из глотки…

Затем он спросил короля, желает ли тот увидеть злодея в прежнем виде, и чуть только тот пожелал, повар тотчас явился перед королем в белом фартуке и с ножом на боку.

Разгневался король, увидев его, и приказал бросить его в самую мрачную темницу.

Тогда юноша сказал королю: «Государь-батюшка, а не желаете ли вы увидеть ту девушку, которая меня воспитала среди нежных забот, а потом даже жизнь мне спасла, хотя она и сама могла за это поплатиться жизнью?» — «Охотно желал бы повидать ее», — сказал король. «А вот я сейчас покажу вам ее, батюшка, в виде прекрасного цветка!» — сказал сын.

И взял гвоздику, и поставил ее на королевский стол, и показалась она королю такой прекрасной, какой он еще никогда прежде не видывал. «Ну а теперь, — сказал сын, — я покажу вам ее и в настоящем виде».

И пожелал, чтобы гвоздика вновь обратилась в красную девицу, и она предстала перед королем такой красавицей, что никакому живописцу не написать бы ее краше.

А король тем временем послал двух придворных служанок королевы в башню.

Они должны были оттуда королеву вывести и привести к королевскому столу.

Когда же ее привели к столу, она уже ничего не могла кушать и сказала: «Бог милосердный, который поддержал жизнь мою во время заточения в башне, вскоре пошлет мне избавление от земного существования».

После этого она действительно прожила три дня и скончалась блаженной кончиной.

Во время ее погребения два белых голубка, которые приносили ей пищу в башню (и были ангелами небесными), последовали за ее гробом и сели на ее могилку.

Старый король приказал злодея-повара разорвать на части. Печаль грызла его сердце, и он вскоре умер с горя. Королевич же женился на красной девице, а живы ли они теперь, нет ли — Бог их ведает.

Жила на свете женщина, у которой были три дочери. Старшая из них называлась Одноглазка, потому что у нее был всего один глаз на середине лба. Средняя называлась Двуглазка, потому что у нее, как у всех людей, было два глаза. А младшая называлась Трехглазка, потому что у нее помимо двух глаз во лбу был третий.

Двуглазку за то, что она походила на всех людей, ее сестры и мать ненавидели.

Они говорили ей с презрением: «Ты со своими двумя глазами ничем не отличаешься от всех остальных людей. Ты нам не пара».

Они обижали ее, давали ей носить только самые дурные платья, кормили ее только своими объедками и причиняли ей столько неприятностей, сколько могли.

Случилось однажды, что Двуглазке пришлось идти в поле козу пасти, а она была очень голодная, потому что сестры очень мало дали ей поесть.

И вот села она в поле и стала горько плакать, да так плакать, что из глаз ее ручьями слезы побежали. И когда она в таком горе своем глянула вверх, то увидела: стоит около нее какая-то женщина и спрашивает: «Чего ты, Двуглазка, плачешь?»

Ответила ей бедняжка: «Как мне не плакать? Из-за того что у меня два глаза, как у других людей, мать и сестры меня ненавидят, толкают меня из угла в угол, дают носить только старое, а есть — одни объедки! Сегодня же так мало дали мне поесть, что я совсем голодная».

Вот и сказала ей ведунья: «Двуглазочка, утри слезы! Скажу я тебе такое, что ты больше голодать не станешь. Стоит тебе только крикнуть своей козочке:

и явится перед тобой опрятно накрытый столик, а на нем всякое хорошее кушанье, какое ты пожелаешь, и вволю! А как насытишься и столик тебе не будет более нужен, ты только скажи:

и он тотчас исчезнет».

Сказав это, ведунья скрылась. Двуглазка же подумала: «Я тотчас же должна испробовать, правду ли она мне говорила, потому что уж очень я проголодалась».

И она тотчас проговорила:

И чуть только проговорила она эти слова, как явился перед ней столик с белой скатертью, а на нем тарелочка с ножом, вилкой и серебряной ложкой; на столе стояли лучшие кушанья, и пар от них шел, словно бы они только что из кухни на стол попали.

Двуглазка наскоро прочла молитву перед обедом, подсела к столу — и давай уплетать! А когда насытилась, сказала так, как учила ее ведунья:

И тотчас столик и все, что на нем было, исчезли бесследно. «Вот это настоящее дело!» — подумала Двуглазка и сделалась очень веселой и довольной. Вечерком, придя домой с козой, она нашла на столе глиняное блюдце с объедками, которые ей сестры оставили, и, конечно, не прикоснулась к этой еде.

И на другое утро, уходя с козой в поле, она оставила нетронутыми те куски, которые были ей поданы.

В первое время сестры не обратили на это внимания, но затем заметили и стали говорить: «С Двуглазкой что-то неладно! Она каждый раз оставляет еду нетронутой, а прежде, бывало, все приберет, что ни поставь ей! Видно, она нашла себе возможность откуда-нибудь пищу получать».

И вот, чтобы узнать правду, Одноглазка решила идти с Двуглазкой в поле и наблюдать, что у нее там творится и не носит ли ей кто-нибудь туда еду и питье.

Когда Двуглазка опять собралась в поле, Одноглазка подошла к ней и сказала: «Я хочу с тобой идти в поле и тоже присмотреть, чтобы коза хорошо паслась и отъедалась».

Но Двуглазка догадалась, что у ее сестры на уме, и загнала козу в высокую траву, а сама и говорит Одноглазке: «Пойдем, сестрица, сядем рядком, я тебе кое-что пропою».

Одноглазка уселась, утомленная непривычной ходьбой и солнечным жаром, а Двуглазка стала ей напевать все одно и то же:

И вот, Одноглазка закрыла свой глаз и уснула. Увидев это, Двуглазка сказала:

и уселась за свой столик, и наелась, и напилась досыта, а затем опять сказала:

и все мигом исчезло.

Тут Двуглазка разбудила сестру и говорит ей: «Одноглазочка, ты хотела пасти козу, а сама и заснула. Тем временем коза Бог весть куда могла уйти. Пойдем-ка домой».