Пек Лепрекон - Необыкновенные охотники на привидений против Дикого горца

– Привет, красотка! – прохрипел он.

Линда завизжала от ужаса...

Небо громыхало, дождь лил как из ведра. Еще в деревне Рэйман почуял беду. Он возвращался домой бегом.

Когда Рэйман подбежал к своему жилищу, он промок до последней нитки. Взору его предстала страшная картина: башня была разрушена, повсюду виднелись следы страшного побоища.

– Линда! – с отчаянием в голосе позвал Рэйман, но никто не откликнулся.

Тогда он, несмело ступая, переступил порог своего бывшего жилища. Его любимая лежала на груде камней, лицом вниз, неестественно раскинув руки. Из груди Рэя вырвался крик отчаяния. Он бросился к своей девушке, схватил ее на руки и повернул к себе. Рэйман в ужасе отпрянул: на одной щеке красивого и нежного лица Линды был ужасный шрам. Но Линда дышала. Девушка хоть и находилась без сознания, но была жива.

Рэйман и Линда еще долго жили вместе. После того, как башня разрушилась, Рэйман построил небольшую хижину неподалеку.

Шотландец часто смотрел на развалины, думая о своем друге и учителе. Мигель де Санта вряд ли бы одобрил то, что сделал он, Рэйман. Но он не мог иначе – он слишком любил эту женщину. Линда значила для него в этой жизни все.

Долгие годы они провели под одной крышей. Они работали на земле, дышали чистым горным воздухом, купались в море и пили воду из горного ручья. Время шло...

Линда старела, а Рэйман оставался таким же, как и прежде – молодым, красивым, сильным...

Однажды, бродя среди развалин башни, он наткнулся на бамбуковые ножны. Рэйман стал лихорадочно разбрасывать в разные стороны камни и вскоре нашел меч. Его лезвие было покрыто зазубринами. Рэйман заново наточил оружие и последующие годы бережно хранил клинок. Теперь он уже явно осознавал, что не только на память...

Линда умерла на его руках. Рэйман чувствовал, как разрывается его сердце, но не мог дать волю своим чувствам. Она лежала рядом – седоволосая старуха, на лице которой не осталось следа былой красоты. И только ужасный рваный шрам напоминал о годах былой молодости.

Он сидел рядом – крепкий, молодой мужчина. Линда с любовью смотрела на него.

– Мой дорогой муж, – со слезами на глазах-сказала она, – мой единственный мужчина...

Рэйман с нежностью поцеловал ее в лоб.

– Моя единственная женщина...

Она сглотнула слезы.

– Я... Я никогда не могла понять, Рэйман...

– О чем ты, родная?

– Почему ты остался тогда со мной?

Рэйман прижал ее голову к своей груди.

– Потому что я люблю тебя так же сильно, как в первый день нашего знакомства!

Она снова заплакала.

– И я... Я тоже люблю тебя, Рэйман... Я не хочу умирать, я хочу остаться с тобой навсегда...

– Я тоже этого хочу, – с болью в голосе прошептал он.

Что-то сдавило ему горло.

– Рэйман...

– Да, дорогая.

– Сделай для меня кое-что...

– Все, что ты захочешь!

Она вытерла слезы.

– Каждый год в день моего рождения ставь за меня свечу в церкви. Обещаешь?

– Обещаю, любовь моя.

Она провела рукой по его волосам.

– Я хотела иметь детей от тебя...

Рэйман грустно улыбнулся.

– Они были бы сильными и красивыми, – сдерживая слезы, сказала она.

Линда едва не разрыдалась. Стыдясь своих чувств, она отвернулась и прошептала.

– Не смотри на меня, Рэйман. Дай мне умереть спокойно.

Но он повернул ее к себе и крепко обнял. Она положила голову ему на грудь и тихо спросила:

– Где мы?

Рэйман задумчиво гладил ее по волосам.

– В горах... Где же мы еще можем быть?.. – промолвил он. – Мы бежим по склону горы... Светит солнце, тепло. Ты одета в свою шаль из овечьей шерсти, в сапогах, которые я сшил тебе...

Она молчала.

– Спи спокойно, Линда, – прошептал он.

Она глубоко вздохнула и закрыла глаза. Спустя несколько мгновений Рэйман почувствовал, как остановилось ее сердце...

Он вынес ее из дома на руках и похоронил рядом с разрушенной башней, обложив могилу камнями. В изголовье могилы он воткнул в землю свой шотландский меч...

Туман перед глазами Рэймана рассеялся. Он чувствовал только легкое головокружение. Перед ним снова стоял высокий африканец в потертом кожаном плаще. Несмотря на улыбку на его лице, некоторая напряженность между ними сохранялась до тех пор, пока Чоконге не выдернул руку из-под плаща. Рэйман вздрогнул, но у того в руке оказалась плоская металлическая фляга.

Они громко рассмеялись и быстро шагнули навстречу друг другу. Обменявшись крепкими рукопожатиями, они обнялись.

– Как поживаешь, брат? – сердечно спросил Рэйман.

Чоконге кивнул головой.

– Все нормально.

Они встали у перил мостика, пропуская велосипедистов, которые шумно неслись мимо. Чоконге снял отвинчивающуюся крышку с фляги и протянул ее Рэйману.

– Сделай пару глотков, Шотландец, – сказал он с улыбкой. – У тебя глаза шире раскроются, на мир будешь смотреть по-иному.

Рэйман взял флягу и понюхал ее содержимое.

– Что это? – с недоверием спросил он.

Чоконге рассмеялся.

– Эль, – ответил он, – это всего только эль. Можешь не бояться сделать несколько глотков. Или, может быть, ты думаешь, что я хочу тебя отравить?

Рэйман широко улыбнулся.

– Нет, я еще не сошел с ума.

Он отпил немного из фляги и мотнул головой. Напиток оказался очень крепкий и обжег ему горло. Чоконге взглянул на прозрачную воду под мостом и произнес:

– Встреча состоится здесь. В городе...

Он возбужденно постучал кулаком по перилам. Рэйман отхлебнул еще немного из фляги и протянул ее Чоконге.

– Послушай, какая встреча?

На лице его была растерянность.

– Я никак не могу понять, что со мной происходит? Откуда я знаю тебя?

– Странный ты, Шотландец, – усмехнулся африканец, – и всегда таким был. Ты никогда не был похож на нас. Мы только и делаем всю свою жизнь, что гоняемся друг за другом. А ты... Ты постоянно исчезаешь куда-то, вечно забываешь обо всем. Сначала мы думали, что ты не жилец, а все оказалось наоборот... Мне все больше и больше кажется, что ты и будешь тем самым избранным, – сказал африканец, отпивая из горлышка.

Рэйман задумчиво улыбнулся.

– А ты не хочешь медленно стареть? – спросил он.

Чоконге покачал головой.

– Я? Нет!

Они немного помолчали. Затем Чоконге перевел разговор на более приятную тему.

– Я думаю, нам стоит куда-нибудь пойти. Посидим, вспомним прошлое. Я думаю, это пойдет тебе на пользу. Ты хоть помнишь, когда в последний раз веселился?

Рэйман на мгновение задумался.

– Погоди, что-то начинаю припоминать. Да, наверное, лет двести назад. Это было в Париже, в конце восемнадцатого века...

– Точно! – Чоконге положил руку на плечо Рэймана. – Ну, слава Богу, ты еще хоть что-то помнишь. Ты имеешь в виду свою знаменитую дуэль с каким-то там графом. По-моему, он занимал тогда довольно большой пост при дворе императора.