Пек Лепрекон - Необыкновенные охотники на привидений против графа-вампира

– Почему, «словно»? – степенно ответил Ион. – Служба такая – где люди, там и я.

– При чем тут люди? – не поняла Катрин.

– Я хотел сказать – деревья. В моем парке растут все деревья планеты. Теперь я своей задачей поставил собрать все травы. Такой у меня, можно сказать, грандиозный замысел.

Катрин не уставала удивляться, такие причудливые рощи открывались се глазам. Вот только что она прошла по дубраве, а уже оказалась среди зарослей бамбука, чуть миновала березовую рощу, а уже вытянулись рядами кипарисы.

– Как это возможно? – удивлялась Катрин.

– Все возможно в этом мире, когда за дело берется наша братия, – сказал Ион и пощелкал ножницами.

– Вы называете братией всех садовников, – догадалась Катрин. – Как было бы полезно встретиться с вами нашему садовнику.

– Да, – кивнул Ион и почему-то коснулся носа. – Большое удовольствие ему бы принесла встреча со мной.

– И все-таки так поразительно! – сложила руки на груди Катрин в порыве чувств. – Если бы не видела своими глазами, ни за что не поверила бы.

– Тут много имеет значения микроклимат острова, – решил несколько успокоить Катрин плутоватый Ион. – Окружающие скалы охраняют от внешнего воздействия. Подземные воды создают нужные условия каждому растению.

– Да, да, да, я понимаю, – закивала Катрин. – Но должна сказать, что вы великий садовник.

Ион скромно потупил глаза. Все-таки эта красивая женщина не лишена вкуса и ума. Иону самому иногда казалось, что он велик. Несколькими днями раньше оп стоял на горе и смотрел на мирное селение внизу. Такая была идиллия в повседневной жизни этих селян, что Иону стало скучно. И он столкнул камень, что лежал у ног.

Камень полетел по склону, увлекая другие, малые и большие. Уже у подножия образовалась лавина, которая обрушилась на селение.

Ион стоял наверху и смотрел, как гибли люди, какой ужас он внес в их жизнь. Ион чувствовал в тот миг себя великим, потому что одним движением руки разрушил селение.

Тогда ему в голову пришла большая – как он сам оценил – мысль, и заключалась она в том, что зло распространяется быстро и легко, как брошенный с горы камень, порождая лавину, несущую гибель, а добро пробивается долго и трудно, как росток на каменистой почве.

Зло делать гораздо легче, потому Ион был рад судьбе, что родился бесом, а не каким-нибудь несчастным благородным человеком. Тем более было странным, что ему приносила удовольствие похвала Катрин, когда он никакой пакости не делал. Это человеческое существо вызывало симпатию, и это забавляло Иона, как может забавлять игрушка взрослого человека.

Иону все более нравилось особое поручение, в глазах наивной и доверчивой Катрин он чувствовал себя мудрым и значительным. Ему уже и самому казалось, что этот чудесный сад он и создал, хотя отродясь лопату в руках не держал.

– Вы устали, – сказал Ион, когда ему поднадоело играть роль садовника. – Идите отдыхать. Позовите Арис, она проводит вас.

– А вы еще будете моим гидом? – спросила Катрин,

– Я в вашем распоряжении, – поклонился Ион и сам себе в этот момент показался галантным кавалером.

Граф Марко Владич почувствовал себя спокойно, целый день не видя Катрин и занимаясь своим привычным в последнее десятилетие занятием, которое заключалось в ничегонеделании. Самое хорошее состояние – это лениться. Были столетия, когда граф участвовал в беспрерывных войнах или предавался охоте на зверей, путешествовал, сея зло и страх, или запоем читал книги, пытаясь понять отчаянное жизнелюбие людей. Оно было отчаянным, по его мнению, потому что люди безумно любили жизнь, зная точно, что умрут. Ведь одна мысль о смерти должна была приводить людей в уныние. Но этого не происходило. Почти во всех книгах писатели и поэты воспевали человеческие радости и любовь. Какое-то безумие!

В последние годы графу правилось лениться. Он мог сутками сидеть в кресле или стоять на крепостной стене, смотреть перед собой неподвижными глазами и ни о чем определенном не думать.

Он сидел у себя в кабинете, когда раздался условный сигнал. Граф тут же вскочил, даже слишком поспешно сделал это, и поймал себя на том, что нервничает. Отчего? Почему? Даже странно...

Спустившись в подземелье и оказавшись в зеркальной комнате, граф сел на стул и стал молча ждать. То, как засветились зеркала и какой черный дым заклубился в них, вызвало у графа тревогу. В чем он мог провиниться, что властелин недоволен им?

– Ты кто? – спросил неприятный голос.

Граф удивился вопросу, но ответил уважительно и тихо:

– Князь вампиров Марко Владич.

– Ты – раб мой, – жестко поправил его голос. – Ты прежде раб, а потом уже князь вампиров. Не забывай об этом.

– Я помню.

– Сомневаюсь, – проворчал голос. – Ты очень изменился за последние годы. Мне кажется, что ты слишком успокоился.

Граф понимал, что упрек властелина имеет основание, и потому промолчал. Но хитрость его не удалась.

– Почему ты молчишь? – спросил голос.

– Я думаю, анализирую.

– Может, ты устал жить? Тебе наскучило бессмертие? Может, ты хочешь уснуть вечным сном, как все смертные па земле?

– Нет, я не устал жить, – сказал граф, чувствуя, как холодный пот выступил на висках.

– Ты не устал, – в голосе послышалась явная насмешка. – Может, ты считаешь, что бессмертие дается просто так? Не забываешь ли ты о своих долгах? Прошлые твои подвиги во имя зла не служат оправданием твоему безделью.

– Если вы упрекаете меня за то, что Катрин еще не превращена в зомби, то в этом моя вина незначительна. Мне было велено привезти ее в замок, что я и сделал. Но я могу тотчас отправиться к ней и выполнить вашу волю,

– Истину ли говоришь, что готов ее погубить?

– Истину.

– Тогда что же было на стеклянной веранде? Ты смотрел на нее с восхищением. Лицо твое было человеческим. Могу ли я это простить своему рабу?

– Прости, властелин. Эта была минутная слабость.

– Ты хочешь хитрить со мной? Кого ты собрался обмануть? Того, кто и создал обман.

– Я не хитрю, даю вам честное слово.

– Плевал я на твое честное слово! Недорого оно стоит. Я говорю, что ты хитришь, значит, это так.

Разговор принимал опасный для графа оборот. Туг одно неосторожное слово, и все может кончиться трагедией. Граф собрал все свои силы и сосредоточил волю на одном – не допускать ошибок.

– Может, я допустил промашку, – сказал граф. – Но это могло получиться случайно, без умысла.

– Снова ты говоришь неправду.

– Я стараюсь быть искренним.

– Тогда я тебе напомню. После завтрака на стеклянной веранде ты испугался своего внезапного чувства. Значит, ты сам себя боишься. Ты уже не тот, кто был тверже камня и безжалостней меча. Ты струсил и велел прекратить танец.