Пек Лепрекон - Необыкновенные охотники на привидений против графа-вампира

– Скажи мне, – обратилась Катрин к Арис с очень серьезным видом, – ты хочешь снова стать человеком?

– А если срок моей земной жизни прошел?

– Нет, ты станешь человеком и останешься молодой.

– Если бы это было возможно!

– Доверься мне.

– Я вам предана, госпожа. Вы можете приказать, что угодно.

– Нет, приказывать я не моту. Ты должна сама пойти на это.

– Что я должна сделать?

Арис стояла посреди комнаты, необыкновенно стройная и красивая. Ее глаза светились спокойной уверенностью.

– Дело в том, Арис, что эксперимент может не удаться. Тогда ты окажешься в том возрасте, в котором должна быть по земным измерениям.

– То есть превратиться в старуху и рассыпаться прахом?

– Да, Арис. Но я-то уверена, что когда ты глотнешь этой жидкости, то тут же превратишься в человека и останешься такой, какая есть.

– Что это у вас в руках?

– Эликсир жизни и молодости.

– Я готова выпить, потому что оставаться зомби с восстановленной памятью нет сил. Но меня удерживает одно.

– Что именно, Арис?

– Лучше стать прахом, чем оставаться такой, какой я стала. Но тогда госпожа потеряет последнего преданного друга.

– Или наоборот – приобрету равную подругу.

– Если меня не будет, вам никто не поможет в этом замке. Я не могу вас оставить одну.

Катрин налила в маленький стаканчик жидкости из графина и поставила на стол. Она больше ничего не сказала, а отошла к окну и стояла спиной к Арис. Катрин оставила возможность Арис самой решить, как ей быть.

Мышонок замер, перестав дышать, настолько его занимало то, что происходило в комнате.

Арис, мучительно преодолев себя, подошла к столу, взяла стаканчик и залпом выпила жидкость. Она закрыла глаза, готовая ко всему. Но время проходило, а она оставалась целехонькой. Арис открыла глаза, ущипнула себя за руку, приложила руку к сердцу.

– Я вернулась, – сказал она сочным трудным голосом.

Катрин резко обернулась, ее лицо пылало страстью:

– Я спасу его!

Арис подумала о том, что влюбленная женщина готова на все, собственно, Катрин сделала эксперимент с ней ради спасения своего любимого, но обиды на нее Арис не держала. Разве сладкая участь ожидала Арис? А теперь она снова живая женщина, и ей нравится чувствовать себя человеком. Вот только бы спасти Катрин! Но как, если она ослеплена любовью к графу и ничего не хочет слышать?

– Ты слышишь, Арис? – лицо Катрин сияло радостью.

– Я – Динара, – сказала бывшая рабыня. – Я все помню, что со мною было. Но теперь мне кажется, что это было во сне. Да, да, мне приснился дурной и страшный сон. И я знаю, что ты, Катрин, моя милая и единственная подруга, уходишь в этот сон. Я сделаю все, чтобы этого не случилось.

Динара бросилась к Катрин и обняла ее. Слезы выступили на ее глазах. Она сняла кончиком мизинца слезинку и с удивлением ее рассматривала.

– Слеза... – прошептала она. – Я уже и забыла, что это.

Мышонок юркнул в узкую щель между полом и стеной.

Уже в коридоре Ион, приняв свой обычный облик, фыркнул:

– И я вроде не благоухаю, но как же противно пахнут мыши!

Он вспомнил, как брошенное Катрин яблоко чуть не убило его, и произнес:

– Да, не позавидуешь мышиной судьбе.

Он достал из кармана телефон-трубку и сказал:

– Могу доложить, хозяин.

– Появись, – был ответ.

Граф находился в оружейной комнате в одной из угловых башен. Он стоял возле бойницы и смотрел вниз.

Ион устроился возле соседней бойницы и тоже стал смотреть вниз. Там он увидел у ворот замка охотников за привидениями.

– Уже около часа стучат, – сказал граф.

– Культурные больно, – заметил язвительно Ион. – Но они, граф, могут пройти запросто. Им ничего не стоит прожечь в воротах любую щель.

– Пусть пробивают.

– Они же попадут на территорию замка.

– Хорошо они тебя припугнули.

– Напрасно, хозяин, насмехаетесь. Лучше с ними дела не иметь.

– Говори, с чем пришел, и не суйся не в свои дела.

Граф отошел от бойницы и сел на ящик.

– Вы чего хотели, хозяин?

– Чтобы Арис открыла истину о себе и обо мне.

– Она это сделала.

– Что Катрин? Упала в обморок? В отчаянии?

– Нет, хозяин. Она в прекрасном расположении духа, чего я пожелал бы себе. Но при такой работе, которую я делаю, можно ноги протянуть или свихнуться умом. Меня чуть не прибили яблоком. Вы могли лишиться верного слуги.

– О себе расскажешь потом.

– Вас никогда не интересует, как я выполняю твои задания. Хоть бы наградили орденом за смекалку и отвагу.

– Зачем тебе орден?

– Да я так просто подумал, а почему бы мне не иметь орден?

– Странное желание.

– Я все больше познаю себя и прихожу к выводу, что очень даже заслуживаю ордена. Хорошо бы из золота и с изумрудами.

– И ты тут же продал бы его ювелиру, да?

– Очень даже может быть.

– И кутил бы на вырученные деньги... Назвать?

– Зачем детали? Ну, если не орден, то, может, в кармане у вас, хозяин, завалялся доллар. Лучше, конечно, не один.

– Я вознагражу, – обещал граф. – Только говори – что с Катрин? Ее испугало признание Арис?

– Плохо вы знаете, хозяин, женщин. У меня была одна подруга. К слову вспомнил... Из смертных, конечно. Надоела она мне до смерти. Вот я ей, чтобы отвязаться, и говорю, кто я такой на самом деле и показываю рожки,

– Ион коснулся торчащих в беспорядке волос на голове.

– И что же вы думаете, хозяин, она сделала? Она кинулась ко мне, обняла так, что я чуть не задохнулся, и закричала, что очень рада. Ей, видите ли, только не хватало нечистой силы. Ты мне, говорит, тащи золото, это тебе ничего не стоит. Я, говорит, так оденусь, что моя соседка лопнет от зависти.

– Ион! – прикрикнул граф. – Ты будешь говорить по делу?

– А то я пустяки болтаю, – обиделся Ион. – Катрин, конечно, не та моя подруга. Это другого сорта женщина. Но тоже не разбирается в жизни. Та была готова душу продать за золото. А эта погибнет ради любви и глазом не моргнет.

– Ты хочешь сказать...

– Вот именно, хозяин! Узнав, что вы вампир, она не испугалась, а решила спасти вас.

– Черт знает что!

– Клянусь, что не знаю, что это такое, хотя я и черт самый настоящий. Она говорит, что это – любовь.

– Катрин продолжает любить меня? – спросил задумчиво граф.

– Как мне показалось, даже больше, чем прежде. Правда, не знаю, можно ли еще больше. У меня лучшее воображение в мире, это я говорю без ложной скромности, но и то я не могу, сколь ни тужусь, представить – что же такое любовь.

Граф сидел, склонив голову. Он вспомнил Марицу. Ему было знакомо это чувство –любовь. Но очень-очень давно.

Охотники за привидениями стояли у ворот замка.

– Не слишком-то гостеприимны хозяева, – заключил Уинстон, еще раз постучав тяжелым медным кольцом по кованым створкам ворот.