Диана Кинг - Мишки-гамми и волшебные вещи

– Ладно, мы так сделаем, но пообещай мне, что об этом будем знать мы вдвоем, только ты и я, и никто больше.

– Хорошо, я обещаю, – поспешила уверить Малыша Солнышко.

– И не проговоришься никому?

– Никому!

– Даже Бабушке, если она тебя о чем-либо спросит?

– Даже ей.

– Этим мы займемся завтра, а сейчас мы поищем Ворчуна и Толстяка, чтобы вернуться домой засветло, – сказал Малыш.

Они нашли их скоро. Ворчун как раз обследовал небольшое углубление рядом с громадным дубом, а Толстяк безразлично ковырял палкой землю.

– На сегодня наши поиски надо прекратить, – произнес Малыш, стараясь не подавать вида, что его кое-что беспокоит.

Толстяк отозвался сразу:

– Я согласен... Я такой уставший и мне ужасно хочется есть.

А Ворчун, казалось, и не собирался вовсе уходить, так он был увлечен своей работой.

– Эй, Ворчун, – окрикнул его Толстяк, – домой!

– Еще немного, совсем чуть-чуть, – просил Ворчун.

– Но скоро стемнеет, – предупредила Солнышко.

На обратном пути мишкам-гамми пришлось переходить реку. Малыш подхватил длинную палку и перебросил ее на тот берег. Таким образом, они сократили часть пути.

Они уже подходили к дому, когда стал моросить обычный осенний дождь, правда, Солнышко замочила свое желтенькое платьице. А потому, как только переступила порог дома, Бабушка сразу же заставила ее переодеться и напоила горячим чаем.

Только ночью Солнышке стало совсем плохо: она хрипела, просила пить и стонала. Бабушка без конца подбегала к ней, приговаривая:

– Надо же, так простыла! Только не может быть, чтобы она эту простуду от дождя подхватила.

Малыш долго не мог уснуть, все время прислушивался, что бормотала во сне Солнышко. Он, конечно, понимал, что заболела она тогда, когда поспала на холодной траве, но Бабушке об этом решил не говорить, боясь, что это каким-то образом повлияет на их дальнейшие поиски.

Не спал и Колдун, читая свою волшебную книгу. Когда Солнышко стала колотиться не то от холода, не то от простуды, хотя лежала она под теплым одеялом, Бабушка попросила у Колдуна, чтобы тот дал ей какой-нибудь рецепт лечебного сока.

– Пить! – просила Солнышко так жалобно, что у Бабушки сжималось сердце.

Да и Малышу хотелось хоть чем-то ей помочь, но он не знал, что для этого ему нужно сделать.

У Бабушки всегда было множество трав под рукой, из которых она готовила всевозможные соки для мишек-гамми. Вот и теперь она поставила на огонь небольшую посудину, в которой вот-вот должна была закипеть вода, чтобы сварить лекарственный сок для Солнышки, чтобы та поправилась.

Когда сок был готов, Бабушка его остудила, чтобы его можно было выпить, а затем поднесла чашку ко рту больной. Та нехотя сделала несколько глотков и покривилась, так как лекарство оказалось горьким на вкус. Бабушка поила ее до тех пор, пока в чашке не показалось дно. Спустя несколько минут, Солнышке стало легче, она стала дышать ровнее, хрипы прекратились. Бабушка облегченно вздохнула, отправляясь спать.

А наутро Солнышко проснулась как ни в чем не бывало, точно все это было не с ней.

– Когда же мы пойдем в экспедицию? – спросила она за завтраком у Ворчуна.

– Может кто и отправится в экспедицию, – суровым голосом произнесла Бабушка, – а ты останешься дома.

Солнышко вопрошающе посмотрела на Малыша, надеясь, что тот уговорит Бабушку изменить свое решение. Но Малыш отвел свой взгляд в сторону, потому что знал, если Бабушка так сказала, так оно и будет.

На этот раз в экспедицию пошли Ворчун, Толстяк и Малыш.

Солнышко выглянула в окошко, провожая их, пока те не скрылись из виду. Ей казалось, что Малыш не справится один с их тайной. И она ошибалась.

В Лесу мишки-гамми снова разделились: Ворчун пошел с Толстяком, а Малыш пожелал идти один.

Достигнув невысокой горы, он остановился, чтобы убедиться, что за ним никто не подглядывал. Затем, достав волшебное перо, он нарисовал на камне ход, а когда перед ним образовался туннель, Малыш прошел вглубь.

Было темно и сыро, и ему пришлось сначала позаботиться, чтобы появилось хоть какое освещение. Это удалось решить с помощью фонарика. Освещая впереди дорогу потоком света, который исходил от одной маленькой лампочки, Малыш прошел еще дальше, выбирая место, где бы он мог рисовать сокровища.

Впереди что-то заблестело, и он понял, что дальше идти было некуда – начиналась вода.

Малыш не был хорошим художником, во всяком случае, Солнышко всегда рисовала куда лучше его. И если бы его перо не было волшебным, то вряд ли кто-нибудь поверил в подлинность нарисованных им сокровищ.

Работа шла медленно и требовала большого терпения. Естественно, рисовать золотые монеты было совсем не сложно, но приходилось также воспроизводить украшения самых изысканных форм с тонкими перемычками, усыпанные драгоценными камнями.

– Ты же можешь! Ну, соберись! – уговаривал себя Малыш, когда рука его начинала уставать.

Он хотел успеть до вечера, а потому очень торопился. Но нужно было нарисовать столько сокровищ, сколько он видел в подвале Национального банка. А сделать это одному было не под силу.

К концу дня он окинул взглядом все нарисованные им сокровища и понял, что здесь ровно половина того, сколько было необходимо.

Малыш поспешил к выходу, опасаясь, что Ворчун и Толстяк его обыскались. Как только он вспомнил о них, они откуда ни возьмись появились у него на пути, точно из земли выросли.

– Ты где был? Мы тебя повсюду искали! – набросился на Малыша Ворчун.

– Нельзя же так, – не скрывая волнения, добавил Толстяк.

– Со мной все в порядке, – заверил их Малыш.

– Завтра мы одного тебя не отпустим, – заявил Ворчун, – будешь с нами ходить. А то волнуйся тут за него весь день, а он появится к вечеру. И чем ты все это время занимался?

– Обследовал часть горы.

– И как?

– Никак.

– Завтра сюда не пойдем, здесь уже не осталось такого места, где бы мы не ходили, – возвращаясь домой, сказал Ворчун. – И вообще, что-то я устал.

Толстяк чуть не подпрыгнул от радости, подозревая, что следующий день они проведут дома.

– А я нисколько, – заметил Малыш.

– Но денек-другой придется отдохнуть, – упрямо настаивал Ворчун.

– А как же твой план?! – не отставал от него Малыш.

– А что с ним сделается? Вот он.

И Ворчун достал из кармана вчетверо сложенный лист бумаги.

– Дай его мне, если ты устал.

– Еще чего! Если ты его потеряешь, то мы никогда не найдем сокровищ.

И снова к вечеру испортилась погода. Усилился ветер.

В тот самый момент, когда Ворчун уже складывал свой план, поток ветра вырвал бумагу у него из рук и понес по земле.

– Держи! Держи его! – крикнул, догоняя его, Ворчун.

Но было уже поздно. Лист бумаги поднялся вверх, закружился вместе с завялой листвой и полетел куда-то за деревья, прячась в ветвях.