Лиза Адамс - Каспер и рождество

Джеймс Харви бросился закрывать окно.

Дядюшки тем временем сосредоточенно рассматривали старичка Хичкока и Билла Кефирсона. Лицо мэра успело приобрести нездоровый дрожжевой оттенок; рыхлые щеки тряслись мелкой дрожью, словно подошедшее тесто. Мистер Кефирсон вжался в кресло и непроизвольно заскреб ногтями по подлокотникам. Ладони его взмокли и оставляли на полированном дереве грязные разводы.

Хичкок, напротив, сохранял полнейшее спокойствие. Он неспеша уселся на стул, скрестив свои кривые ножки, откинулся на спинку и водрузил банку с пивом себе на живот.

В глазах его, устремленных на дядюшек, не было заметно даже любопытства.

– Босс, – Шланг повернулся к Харви. – это что, твои новые кореша?

Психиатр молча и раздраженно захлопнул окно.

– Лысого я уже где-то видел, – кивнув в сторону мэра, заявил Толстяк. – Он местный. У него голубой «Бьюик». А этот седой хрыч... – взгляд Толстяка уперся в Хичкока, – Братцы, да от него воняет!

От издевательского дядюшкиного хохота шпингалеты снова выскочили из пазов. Джеймс Харви еле успел схватиться за раму, чтобы та не улетела вверх.

– Вы, наверное, новый смотритель городской свалки? – вежливо поинтересовался заинтригованный Вонючка, подлетая к Хичкоку. – Или президент ассенизационной конторы? В таком случае рад приветствовать вас – в какой-то мере мы с вами являемся коллегами...

Кэт, притаившаяся за дверью кабинета, со значением посмотрела на Каспера и прошептала:

– Этот Хичкок вызывает у окружающих до странности похожие ассоциации.

И тут произошла странная вещь.

Вонючка вдруг охнул и сложился пополам, словно ему ударили под дых. Потом стремительно разогнулся, как человек, которому врезали сзади по почкам. В следующую секунду дядюшка со сверхзвуковой скоростью отлетел назад, влепился в стену и исчез...

Из соседней комнаты донесся его обиженный и возмущенный вопль.

– Козззел! Это не по правилам!!.

И снова в кабинете послышался отвратительный пинг-понговый смех Хичкока.

У старика был страшно довольный вид. Наклонив вперед седой череп, он снисходительно глянул на остолбеневших Шланга и Толстяка, а затем развернулся всем корпусом к психиатру.

– Вот и наглядный пример моей рефлексотерапии, уважаемый доктор Х-харви, – произнес он. – Впечатляет?

– Это... – пробормотал Харви, – это больше похоже на методы, практикуемые в психушках восемнадцатого века.

Вы эрудированный человек, хе-хе, – широкий оскал, похожий на огромную фистулу, разрезал лицо старикана от края до края. – Основы современной техники внушения были заложены именно в тот период...

Хичкок, казалось, перестал обращать всякое внимание на дядюшек. Между тем Шланг и Толстяк, что называется, рыли копытами землю, собираясь превратить старика в отбивную котлету.

Шпок! Вонючка, бормоча какие-то угрозы, проступил из стены. Под его левым глазом появилось подозрительное сияние, напоминающее свет противотуманной фары. Посередине лица зиял треугольный провал, словно дядюшка слишком сильно потянул в себя воздух и по ошибке всосал свой собственный нос, вывернув его наизнанку.

– Это не по правилам! – повторил он.

Шланг схватился за массивный обогреватель и поднял его над головой, собираясь метнуть в Хичкока. Доктор Харви бросился ему наперерез, пытаясь предотвратить очевидное смертоубийство... Но было поздно.

Обогреватель зажужжал. На его гладком кремовом боку зажглась круглая лампочка – и это несмотря на то, что он был выключен из сети и вилка беспомощно болталась в воздухе... За какую-то долю секунды он нагрелся так, что Шланг, вместо того, чтобы раскроить обогревателем череп старика, вдруг с криком разжал пальцы – ведь привидения не любят электрический жар почти так же, как и солнечный. Раскаленный докрасна прибор грохнулся на его и с шипением разрезал на две одинаковые дольки!

Толстяк и Вонючка в ужасе застыли, наблюдая, как половинки их товарища и родственника медленно разлетаются в стороны.

– Что же, господа – вам тоже не терпится попасть ко мне на прием? – засмеялся Хичкок.

Дядюшки с готовностью бросились на него. В руке у старика появился черный аэрозольный баллончик. Пшик-пшик!.. Толстяк и Вонючка вдруг стали похожи на створоженное щелочью молоко. Их тела распадались на хлопья, напоминающие ошметки сизого табачного дыма, и постепенно, миллиметр за миллиметром, растворялись в воздухе.

– Что за лажа, черт побери?! – послышался слабый голос Толстяка.

– Это не по правилам! – пискнул Вонючка.

Он попытался врезать Хичкоку промеж глаз, но тот тихонько дунул – и дядюшка беззвучно растворился в воздухе. Толстяк в панике сгребал руками свое тело в кучу, но все усилия его были тщетны... Спустя секунду исчез и он.

Харви бросился к тому месту, где только что парило сферообразное тело Толстяка. Там не осталось даже самого прозрачного намека на его присутствие.

Вонючка!.. Харви потянул носом. Увы, Вонючка сгинул бесследно и БЕЗЗАПАХНО... Половинки Шланга некоторое время с ужасом смотр ели-друг на друга, а потом, хором выразительно ругнувшись, развоплотились в ничто.

Психиатр резко повернулся. Под его ботинком хрустнула какая-то пластмассовая деталька от факса.

Каспер и Кэт, от страха затаив дыхание, смотрели через дверную щель, как папаша Джеймс медленно приближался к старику. За те несколько минут, что он провел в компании Хичкока, на щеках его отросла густая черная щетина. Бледные губы дрожали.

– Скажите мне, пожалуйста – какого дьявола вы явились в мой дом? В этот город? – угрюмо произнес Харви. – Вы, несомненно, обладаете какими-то недоступными мне возможностями, но они не могут иметь никакого применения в ЭТОМ национальном парке, созданном, чтобы изучать привидения и помогать им!.. Поэтому, – психиатр перевел дух, – убирайтесь вон из моего дома! И, желательно, из моего города!!.

Билл Кефирсон нервно рассмеялся.

– Этот город еще не является вашей собственностью, дорогой мистер Харви, – потирая руки, произнес он.

Хичкок внимательно выслушал речь психиатра. По идее, ему следовало хотя бы подняться с кресла, но старик не спешил. Он улыбнулся и еще раз отхлебнул из банки.

«Сейчас папа ему врежет,» – подумала за дверью Кэт.

Надо сказать, что у ее папочки промелькнула точно такая же мысль. И он бы врезал – честное слово. Однако лицо Хичкока и без того вдруг сморщилось, как сухофрукт. Старик закашлялся и стал плеваться на ковер.

– Тьфу ты! – с отвращением пробормотал он. – Согрелось, чтоб его...

Он швырнул банку с пивом в мусорную корзину Харви.

– Нет ничего омерзительнее теплого пива, – сообщил старик. – И невоспитанных привидений... – добавил он тут же. – Я не привык с ними цацкаться. Твари должны знать свое место. А если они вдруг забыли, где оно находится, то я всегда могу напомнить.