Народные сказки - Умный маленький поросеночек [Сказки Венгрии и Румынии]

— Ну, тогда попроси здоровья.

— Да разве не видишь, каков я? — отвечает Петря. — Как можно просить то, чего имеешь вдосталь!

— Так проси долгой жизни, — настаивает святой.

— Вот еще, — возмутился Петря. — Кто же кота в мешке покупает? Выпросишь, а потом пожалеешь.

— Тогда проси счастья, — вскричал святой Петр, теряя терпение.

— А кто счастливее меня? — опять отвечает Петря. — Оставь меня, каков я есть. Лучше все равно быть не может.

Святой Петр не уже всякого другого знал, что такое приказ начальства. Подошел он к Петре и шепнул ему ласково на ухо:

— Да проси же себе, дурень, жены и детей, да чтоб дом был, как у порядочных людей.

— Ой, — воскликнул Петря и отступил на три шага, — не стыдно тебе, старому человеку, соблазнять меня? Такое не просят, оно само приходит в свое время. Женитьба не гоньба — поспеешь.

Видит святой Петр, что с ним не сладить. Нахмурился и заговорил по-другому:

— Ты что, человече, не понимаешь, что это — приказ? Божьему повелению надо подчиниться, — добавил он строго.

— Ну, раз приказ, — отвечает Петря, — делать нечего. Пусть это будет на твоей совести. Попрошу я… Чего же мне попросить? Дай-ка я попрошу комариную волынку, — сказал он, чтобы запросить, чего и достать нельзя. Да только не знал он, бедняга, что бога обвести вокруг пальца невозможно. Что ни проси у бога — он даст тебе то, что ему заблагорассудится.

Отошел святой Петр в сторону и тут же вернулся с комариной волынкой. И до того она была тонкой, что глазами не разглядишь, до того легкой, что в руках не чувствуешь.

— Вот тебе, парень, волынка, какую ты просил. И знай, что тот, кто играет на ней, и тот, кто слушает, забывают и голод, и жажду, и заботы, и усталость, и страдания. Кто услышит, тому жизнь раем покажется, и будет он плясать до упаду. Вот оно как…

Сказал это святой Петр, да и был таков.

Петря смотрел, разинув рот, то на место, где только что стоял святой, то на волынку, которую почти не видел и в руке не чувствовал, и никак не решался поднести ее к губам.

— Вот у меня и волынка, — сказал Петря. — Только не знаю, что мне с ней делать.

А тем временем волки почуяли запах барана, зажаренного в собственной шкуре, и стали собираться под деревом. Долго ли, коротко ли, видит Петря — окружили его волки со всех сторон и глазами сверкают. А волки были большие и щелкали зубами — вот-вот разорвут и съедят молодца.

«Погодите же, — думает Петря, — вы у меня напляшетесь. Проголодались? Сейчас накормлю». Надул он волынку и стал играть, как умел.

Посмотрели бы вы, какие тут начались чудеса. У Петри страх как рукой сняло, а волки сразу подобрели, замахали, как щенята, хвостами, потом принялись плясать, прыгать, кувыркаться и всякие выкрутасы выделывать, как в сказке… Любо-дорого глядеть!

Отправился Петря в путь и все продолжает играть на волынке. Захотелось ему из лесу выбраться в поле, к людям. Одному ведь и в раю жить скучно… Один и дома горюет, двое и в поле воюют.

А волки идут за ним, подпрыгивают, кувыркаются и выделывают разные штуки.

На заре вышел Петря из леса и увидел впереди поля, сады, луга — словом, и деревня недалеко.

«Так, — подумал он, — было хорошо, теперь еще лучше будет».

Перестал он играть, а волки испугались света и побежали обратно в темную лесную чащу. Что же Петре делать? Куда податься?

Пошел он полем между селами и лугами, а где и прямиком. Долго ли, коротко ли, приходит Петря в деревню и останавливается у попа. Знает крестьянин, что поп на селе боярин.

— Здорово живешь, батюшка.

— Здравствуй, сын мой. Откуда и куда?

— Из дома я, батюшка, да вот не знаю, откуда и куда отправился, где был, куда прибыл и куда дальше идти…

Поп, человек себе на уме, сразу смекнул, что имеет дело с дурачком-простачком, который сам не знает, чего хочет, и не ведает, где голову приклонить.

«Такой-то мне и нужен, — думает про себя поп. — И не отсюда он и не оттуда, а будет сидеть, куда посадят».

— Иди ко мне служить, сын мой, — говорит. — Работы немного, плата хорошая. Утром встанешь, конюшни почистишь, а потом сиди сложа руки. Поведешь скотину на водопой, дашь ей корму, и опять делать нечего. Наколешь дров, разведешь огонь на кухне и опять сиди себе. Потом коз на пастбище выгонишь и целый день заботы не ведаешь. Вечером, как вернешься, опять делаешь все, как утром, да еще кое-что, а потом сидишь себе и ничего не делаешь. И за все это я дам тебе в год семь коз с козлятами и козла рогатого, чтоб ты из дома моего ушел богаче, чем пришел.

— Что ж, послужу тебе, батюшка, — отвечает Петря.

Стал он у попа служить, чтоб хоть как-нибудь пристроиться.

Утром сделал Петря все, что полагалось, и хотел было отдохнуть, да некогда. Потом вывел он поповских коз на выгон, и тут началось…

Только привел их на выгон, козы разбежались, будто черти за ними гнались. Одна лезет на скалы, другая прыгает в яму, третья через плетень в зеленую капусту соседа. Не зря сам черт козу у ворот рая стережет. Бегает бедный Петря, высунув язык, за козами то вверх, то вниз, то в ту сторону, то в другую, не может собрать их в одно место.

— Ладно, — говорит он, измаявшись. — Не умней же вы волков. Сейчас вы у меня напляшетесь.

Вынул Петря волынку и заиграл. Как будто кто-то за веревочку потянул коз с козлятами да с козлами рогатыми к Петре. Собрались они вокруг и давай плясать, как только козы умеют. Где уж тут думать про голод и жажду!

От прыткой козы ни забора, ни запора. А тут успокоились они, пляшут, только бороды козлиные да уши трясутся. Сидит Петря весь день до вечера под широколистой липой, играет козам, а они ласково поглядывают на него и прыгают.

Только вечером, когда Петря перестал играть и вернулся со стадом домой, козы были до того голодны, что набросились, как саранча, на попову изгородь и всю обглодали.

На второй и третий день опять то же.

— Слушай, батюшка, — говорит попадья, добрая жена, из тех, что мужа сводят с ума, — нечистое дело с этим слугой. Не возьму в толк, что творится с нашими козами. Приходят они с поля голодные, все меньше дают молока и обглодали весь наш плетень.

— Сдается и мне, неладно что-то, — отвечает ей муж. Был он поп, жил в божьем страхе, вот и соглашался во всем с женой, лишь бы мир в доме царил.

— Последи-ка за ним и узнай, что к чему, — требует попадья.

Он говорит — нет, она говорит — да. Спорили они, спорили — только все равно вышло так, как хотелось жене. Да иначе и быть не могло. Рано утром встал поп и пошел на выгон. Спрятался он в кустах, чтобы выследить Петрю и поймать его с поличным.

Разнесчастная его головушка! Заиграл Петря на волынке, а козы с козлятами да с козлами рогатыми принялись плясать. Но пуще всех плясал поп, ведь душа-то у него человеческая. Трясутся козлиные бороды, но еще сильнее трясется попова борода. Колючки рвали рясу в клочья, царапали кожу и лицо. Жалко глядеть на бедного попа. Только не чувствовал он шипов, не сердился на Петрю, потому что чудесная волынка радовала и успокаивала его душу. Глядит поп на Петрю, прыгает все да приговаривает: