Леонида Лари - Остров голубых снов [Сказки]

А дни все шли, унося с собой и то памятное лето, и осень, и зиму. Ундина потеряла всякую надежду встретиться с рыбаком. Наверное, он ее забыл, и вообще, что знает, что у него на уме?

Ундина, однако, не умерла, потому что была бессмертна. И вот весной необъяснимый страх вновь привел ее на берег. Она с трудом передвигалась, но все же добралась до плакучей ивы и там, под ее ветвями, родила малыша. Он был настоящим маленьким человеком и жить под водой, конечно, не мог. Но что было делать, как поступить? Оставить ребенка одного — опасно. Она заботливо запеленала младенца в свои густые волосы, оперлась о камень, на котором когда-то сидел молодой рыбак, поднялась и беспомощно глянула на небо своими чудесными печальными глазами.

В этот миг раздался знакомый голос. Ундина напряглась как струна и кинулась в свое укрытие под ивой.

Рыбак шел с девушкой, которую она уже видела.

— Если бы ты знала, что мне приснилось на этом месте, — сказал он своей спутнице, — честное слово, ты бы перестала со мной встречаться.

Девушка прижалась к нему и захихикала. Ундине этот булькающий смех показался бесстыдным.

— Честно говоря, — продолжил свой рассказ юноша, — после того сна меня все подмывало сюда прийти. Это место кажется заколдованным. Даже сейчас не знаю, почему я решил тебя сюда привести.

Он замолчал, задумчиво глядя на воду, и вдруг тихо-тихо полилась песня:

— Слышишь? — вздрогнул он и подтолкнул девушку.

— Что? Что с тобой?

— Кто-то поет.

— Тебе померещилось! Не случайно, видать, о тебе на селе говорят. Не поет никто, успокойся.

— Нет же, поет, поет, — почти закричал рыбак. — Слушай!

— Теперь слышишь? Не может быть, чтобы ты не слышала!

— Ты, видать, в самом деле, не в своем уме, — фыркнула, рассердившись, девушка и убежала прочь.

Только тогда Ундина вышла из укрытия, неси младенца. Она осторожно протянула его рыбаку, не желая расставаться с ребенком и в то ж время сознавая, что иного выхода нет.

— Это наш малыш. Он не может жить под водой.

Рыбак взял младенца дрожащими руками, хотел было что-то спросить, но его никто не слушал. Королева вод уже скрылась в волнах.

Страшный крик вырвался из груди рыбака; полный отчаяния, а может, сознания необратимой потери, он повернулся и, шатаясь, побрел в сторону села, неся на руках плод того, что он считал сном.

В доме жили только девушка и цветок. У девушки были большие, слегка меланхолические глаза, у цветка — овальные, заостренные листья. Каждое утро девушка отправлялась на работу, и цветок целый долгий день глядел в окно на машины и пешеходов. Когда ему это наскучивало, он зевал всеми своими листьями одновременно и погружался в сон. Но едва раздавался шум в прихожей, как цветок распрямлял свои заспанные листья, оживал и прислушивался… В тишине дома он различал приближающиеся шаги. Это она, добрая его хозяйка, — цветок узнавал девушку до того, как она появлялась в комнате. От нее исходили веселые, мягкие, покровительственные волны. Они обволакивали одинокий цветок еще раньше, чем он ощущал ласку нежных ладоней девушки на своих листьях.

Так они и жили, девушка — постоянно уходя и возвращаясь, цветок — ожидая ее. Он давно смирился с тем, что до захода солнца его хозяйка не возвращается, и спокойно рос, выпустив даже маленькую почку.

Но вот однажды вечером девушка не пришла. Она уехала в командировку. Цветок забеспокоился. Она не появилась и на следующий вечер, и еще через день, и цветок совсем затосковал. От грусти корни его обмякли, стебли и листья высохли, не получая больше жизненных соков, и теперь беспомощно свисали на землю. В довершение ко всем бедам заплакала почка. Маленькая почка, скрывавшая в себе неведомую тайну, вдруг заплакала большими голубыми слезами. Они капали на листья, стекали по стеблю и прожигали землю до самых корней, пробуждая их от оцепенения. И тогда к цветку вернулось чувство ответственности. Он ощутил, что не один в пустом доме, что есть еще кто-то маленький и печальный, он очень хочет жить, поведать что-то миру.

И цветок ожил во имя того чуда, что вот-вот должно было произойти где-то наверху, на самой высокой веточке. Почка, однако, не торопилась. Не спеша расправляла она свои суставы, словно дожидаясь подходящего момента, чтобы разом открыть свою тайну.

Цветку оставалось лишь терпеливо дожидаться, хотя и задавал он себе вопрос: отчего почка все так затягивает и не открывается?

Бедный цветок! Откуда ему было знать, что его собственное желание жило в самом малыше-почке?

И вот однажды лунной ночью, когда ключ звякнул в замке и долгожданные шаги девушки раздались в пустоте дома, почка вырвалась изо всех пеленок и распустилась. Она расцвела огромным цветком, желтым, как само отчаяние.

Улиу хорошо помнил, как эти три женщины попали к нему в дом. Стояла поздняя осень, листья все опали, и редкие снежинки кружили в воздухе. Улиу вернулся домой раньше обычного, расстроенный неурядицами на работе, следовавшими одна за другой. Он метался в поисках чего-то очень важного, но неуловимого. В отчаянии ему казалось, что он бьется головой о невидимую преграду. Он пришел домой, отворил дверь и сразу их увидел. Две из трех незнакомок были молоды: одна нежная блондинка, другая — брюнетка, с распущенными волосами. Третья, седая старуха, стояла в углу комнаты и что-то пряла, ни разу не оборвав нитку.

«Словно жизнь мою прядет», — подумал Улиу, глядя на старуху, которая не меняла позы и не обращала ни малейшего внимания на молодых девиц. Блондинка оказалась посдержаннее, а с наступлением ночи вообще оставила Улиу в покое. Брюнетка же все время приставала к нему, манила куда-то, а ночью совсем обезумела: разделась, встала на подоконник и пригрозила, что бросится вниз, если он сейчас же не подойдет к ней.

Улиу испугался, быстро подошел и стал гладить ее по волосам, утвердительно кивая в ответ на единственный вопрос:

— Ты ведь любишь меня одну, только меня, правда?

На следующий день к Улиу пришли друзья, и он попросил женщин перейти в спальню. Но куда там — они и слушать об этом не хотели. Пришлось принимать гостей в их присутствии. Улиу уже собрался было представить женщин друзьям, хотя и понятия не имел, как их зовут. Но каково же было его смятение: друзья и вида не подавали, что кого-то заметили. Даже когда брюнетка в очередной раз принялась угрожать, что выбросится из окна, гости Улиу не обратили на нее никакою внимании, хоти хозяин подошел к окну и принялся успокаивать ее как мог, отчаянно шепча: