Тамара Михеева - Асино лето [litres]

Но… видимо, слово «Кукумбер» было интереснее, и к обеду Кольку Кукумбером назвали раз десять. Пришлось смириться. Не драться же. Да и словечко-то, если честно, ничего, весёлое. Уж повеселее «Огурца»!

Весь день Ася старалась вести себя как приличный ребёнок, отдыхающий в детском оздоровительном лагере: читала книжку в тихий час, играла в пионербол с шестым отрядом, купалась по пятнадцать минут в речной заводи, не замечала Мартышевых ужимок и Колькиных взглядов-улыбок, вместе с Варей и Витей отрядный уголок оформляла, а вечером «болела» за своих в общелагерном конкурсе «Алло, мы ищем таланты». Было весело. Особенно когда выяснилось, что Маша Скрябинская, Варя Жилова и Карина Хафизова тоже не любят футбол. В делах и заботах утреннее приключение стало казаться совсем далёким, тем более что братья-гномы не показывались. Только сверкали шоколадом Асины коленки, да ощущение полёта до сих пор щекотало ладони и пятки и не давало грустить.

К отбою Ася так страшно устала, что уснула, как только оказалась в кровати. Даже Алёнкины истории не помешали.

Ей снилось что-то голубое, перламутровое, розовое, серебристое и золотое. Миллиарды солнечных зверят носились, заливаясь смехом Сдобной булочки. Вдруг в Асин сон ворвалось что-то постороннее, совсем не радостное, совсем не летящее, чьё-то горе-несчастье, чьи-то всхлипывания и слёзы. Она открыла глаза, села и оглядела палату. Все девочки спали. Может, кто-то плачет во сне? Ах, нет, вот кто плачет! На краю цветочного горшка сидели рядышком Манюня и Маруся и ревели в два голоса, то и дело вытирая слёзы кружевными платочками: Манюня – серебристым, Маруся – золотым. Ася растерялась. Она не знала, как утешают фей. Наконец они её заметили. Манюня шмыгнула носом и сказала:

– Маруся, ты своими рыданиями Асю разбудила.

Маруся шумно высморкалась в золотой платочек и спокойно возразила:

– Это ты её разбудила.

– Тише, пожалуйста! – попросила Ася. – А то мы всех разбудим.

– Ах, Ася, ты такая добрая! Такая заботливая! – всплакнули феи хором и подбросили вверх свои мокрые насквозь платочки – платочки растворились в воздухе. Через секунду феи вновь взмахнули руками и прямо из воздуха взяли по сухому кружевному платочку. И продолжили лить слёзы.

– Ну хватит! Ревёте как белуги!

– Кто такие белуги? – спросила Маруся.

– Ну… не важно. Вы из-за герани ревёте?

– Да-а…

– Тише, тише! Честно говоря, вы сами немножко виноваты. Бросили бедный цветок, забыли…

– Да-а…

– Её, наверное, надо полить хорошенько.

– Ася, ты такая умная, но неужели ты не видишь?

– Она слишком засохла, ей обычная вода не поможет.

– А Старый гном сказал, чтобы мы ему на глаза не показывались, пока герань не оживим, – зарыдала громче прежнего Манюня.

– Тише, пожалуйста, Манюнечка! – умоляюще прошептала Ася.

На соседней кровати заворочалась и что-то пробормотала во сне Алёна Чаплашкина.

– Маруся, ты сказала, что обычной водой её не оживить. А какой тогда?

– Живой, конечно!

– Значит, живая вода существует?! – уточнила Ася. На всякий случай, хотя уже тысячу раз за эти два дня обещала себе не удивляться.

Феи пожали плечиками:

– Если есть мёртвая вода, то почему бы не быть живой?

– А-а… – начала было Ася и закрыла рот. Есть и есть. – А где?

Лучше бы она не спрашивала. Манюня с Марусей захлюпали, загудели, заревели, засопели как духовой оркестр. Маша Скрябинская оторвала голову от подушки.

– Кто плачет, девочки? – сонно спросила она.

Ася бухнулась на кровать и укрылась с головой.

– Карина! Каринка, проснись! – зашептала Маша. Но Карина только пробормотала что-то во сне и перевернулась на другой бок.

Маша ещё раз оглядела палату.

– Ася, ты спишь?

Ася лежала не дыша. Маша ещё посидела немножко, послушала, а потом легла и заснула.

Ася подождала чуть-чуть и выбралась из-под одеяла. Манюня и Маруся грустно покачивались на сухих ветках герани.

– Ну, так где живая вода?

Феи переглянулись.

– Ася, мы не можем тебе сказать, – вздохнула Манюня.

– Извини, – опустила глаза Маруся.

Асе стало не то чтобы обидно… хотя чего там – обидно, конечно. За два дня она привыкла, что гномы ей доверяют, всё рассказывают, показывают, всё объясняют. А у фей – секреты.

– Не обижайся, – попросила Манюня. – Просто… – она посмотрела на Марусю. – Горыныч сказал, что крылья нам оторвёт, если мы тебя попросим…

– Ой! – Маруся зажала рот ладошками.

– Так-так, – улыбнулась Ася, – рассказывайте, почему мне нельзя знать, где взять живую воду.

– Да нет, дело не в том, что нельзя знать, – принялась объяснять Манюня. – Знать можно, просто Горыныч, Ёж и Сева боятся, что ты – такая добрая! – бросишься нам помогать.

– А почему нельзя вам помогать?

– Но ведь цветок-то из-за нас погиб, – всхлипнула Маруся.

– …Значит, нам и воду живую доставать, – уткнулась в перламутровый платочек Манюня.

– А если кто-нибудь другой, то волшебство, что ли, не сработает?

– Да всё сработает! Просто несправедливо!

Ася шумно выдохнула. Честно говоря, она начинала терять терпение с этими плаксами. Жалко их, конечно, совсем ещё крохи. Но как же они много плачут!

– Говорите, где ваша вода, – сказала Ася так, чтобы феям стало ясно: спорить бесполезно.

– Ты нам поможешь?!

Уж лучше бы они плакали. Это было тише, чем их радостный визг. К счастью, никто не проснулся.

– Тогда спи, спи спокойно, Асенька. Мы тебе красивые, радостные сны соткём, мы умеем. А на рассвете мы тебя разбудим и всё расскажем.

И опять Асе снилось что-то голубое и розовое, перламутровое, серебряное, золотое…

Утром её разбудили не Манюня с Марусей, а Сева. Он сидел на подушке и крохотным деревянным гребешком расчёсывал кончик Асиной косы, нетуго заплетённой на ночь. На Севе были шорты на лямках травяного цвета и рубашка в мелкую жёлто-зелёную клетку.

– Доброе утро, – улыбнулась Ася.

Перламутрово-жемчужно-серебристо-золотой сон ещё дрожал перед глазами, как вода от брошенного камешка.

– Доброе, – улыбнулся Сева, но какой-то не своей улыбкой. То ли грустный он был, то ли чем-то обеспокоен.

– Что случилось?

– Ася, – серьёзно начал Сева, – зачем ты пообещала девочкам, что достанешь живую воду?

Ася облегчённо выдохнула. Сейчас она объяснит, что гораздо больше несправедливости в том, что за живой водой отправятся такие совершенные малявочки. Но Сева не дал ей сказать.

– Конечно, они теперь надеются! Ждут тебя у родника, восхваляют… Глупые девчонки!

– Да что такого? Достану я эту воду!

– Ася, ты их пожалела, а они даже не предупредили тебя, что это опасно.

За шиворот Асе будто холодную скользкую лягушку засунули. Опасно? Да нет, не может быть! Неужели такие милые феи способны хитростью заманить её в опасное приключение? Потому что сами боятся? Не может быть, Сева что-то напутал.