Дарья Донцова - Лекарство от доброзлобия

– Уговори Лизу осушить стакан, – велела Мафи и налила в емкость темно-желтую жидкость, – что хочешь придумай. Иначе тебе не удрать. В окно ты не пролезешь, надо бежать через дверь.

– Доченька, – раздалось из коридора, – как ты там? Заскучала по мамочке?

Мафи попыталась залезть под кровать. Ее голова и передние лапы уместились в убежище, а задняя часть тела никак не хотела туда втиснуться.

– Солнышко, просыпайся, – продолжала из-за двери Лиза, – пора перекусить.

– Живо накрой меня, – прошептала Мафи.

– Чем? – растерялась Куки.

– Тем, что первое под лапу попадет, – посоветовала Мафи, – быстро!

Дверь распахнулась.

– А вот и я, – засмеялась Лиза, – принесла моей больной девочке вкусненького!

Куки плюхнулась на Мафи. Из-под кровати донесся всхлип.

– Тебе плохо? – занервничала Лиза. – Пудинг с заварным кремом всех больных бодрит. К нему чай из арбузорябины, мед.

– Но я же только что пообедала, – попыталась отказаться от угощения Куки.

– Уже час прошел, – пропела Лиза, – животик пустой. Ну, порадуй мамочку. Я для тебя готовила.

– Не хочу, – отрезала «дочь».

– Сейчас я умру от нервов, – закричала Лиза, – ты будешь рыдать на похоронах мамочки, да поздно. Кто девочку так любить станет, как я? Вокруг лишь злые, жадные, завистливые собаки-кошки. Немедленно ешь полдник!

– Только если ты выпьешь компота, – прогудела из-под кровати Мафи.

Лиза опешила.

– Кто со мной разговаривает?

– Да я, Варя, – уточнила Мафи, – просто твой обед мой голос к носу прижал. Если хочешь, чтобы дочь слопала полдник, выпей компота.

– Дети не ставят матери условия, – рассердилась Лиза, – ты маленькая, неразумная.

– Точно! – согласилась Мафи. – И по своей глупости повторяю: пьешь компотик, я ем полдник. Не пьешь компотик – объявляю голодовку.

– Умираю, – простонала Елизавета, – у меня от нервов сейчас инфаркт начнется.

– Перед смертью компот невероятно полезен, – не сдалась Мафи.

Лиза схватила кувшин, налила компот в стакан и залпом осушила его, потом показала на стол, где находился поднос с едой.

– Начинай!

– Мне и тут хорошо, – не послушалась Мафи, – давай сюда тарелку.

Елизавета шагнула к столу, пошатнулась, медленно опустилась на ковер, легла и захрапела.

– Куки, слезь, – простонала Мафи, – ты меня почти раздавила, превратила в блинчик.

– Я же теперь самая толстая енотиха Прекрасной Долины, – всхлипнула Куки.

– А я не подумала о твоем весе, – прокряхтела Мафи, – зато поняла, какие ощущения испытаю, если по мне проедет каток для укладки асфальта. Бери Лизу за передние лапы, я ухвачу за задние.

– Зачем? – не поняла сестра.

– Не спать же ей на полу, – объяснила Мафи.

– Тут толстый ковер повсюду, – поморщилась Куки, – розовый. Фу!

– Давай уложим Лизу в кровать Вари, – попросила Мафи.

– Она меня замучила, – топнула Куки, – не хочу ей ничего хорошего делать.

Мафи молча попыталась поднять Елизавету за передние лапы. Куки закатила глаза, но ухватила спящую за задние.

– Раз-два, взяли! – Сестры напрягли все силы и взгромоздили енотиху на кровать.

– Я не могу появиться дома в таком виде, – запаниковала Куки, когда они с Мафи добежали до опушки леса.

– Согласна, – кивнула сестра, – пошли к Радочке.

– Японскому хину? Владелице магазина обуви? – удивилась спутница. – А зачем нам к ней-то?

– Если то, о чем я когда-то случайно услышала, правда, она единственная собака на свете, которая способна нам помочь, – пояснила Мафи.

И они помчались через лес. По деревне сейчас лучше было не ходить.

Путь оказался недолог. Минут через десять собака и толстая енотиха очутились около уютного домика, который стоял впритык к Синей горе. Мафи дернула за веревочку звонка. Дверь открылась.

– Здравствуйте, – вежливо произнесла небольшая бело-черная пушистая псинка с длинными красивыми ушами. Это и была Рада, японский хин.

– У нас беда, – объявила Мафи, – совсем бедовская беда. Бедее нашей беды ни у кого не случалось. Муля сильно поранила лапу, ее увезли в больницу на операцию.

– Ой-ой, – испугалась Радочка, – какая плохая новость!

– А Куки превратилась в енотиху, – продолжала Мафи, – маме об этом рассказывать никак нельзя.

– И понятно почему, – кивнула хозяйка магазина. – Заходите в дом. Чем я могу вам помочь?

Собака и толстая енотиха прошли в гостиную Радочки.

Мафи сложила передние лапки на груди и начала рассказ.

– Однажды я убирала в саду игрушки и случайно услышала разговор Черчиля и Фени. Самый умный мопс сказал жене:

– Дорогая, ты, как всегда, безукоризненно составила летопись Прекрасной Долины за прошлый год. Великолепная научная работа.

– Спасибо, – ответила Феня, – это ты меня научил, первые мои летописи были не так уж и хороши.

– Всегда можно их поправить, – успокоил Фенечку Черчиль.

– Да, да, – обрадовалась старшая сестра, – но некоторые события, к сожалению, забываются. Да еще кое-кто не расположен к беседе. Вот, например, год Красной Сливы. Когда я собирала о нем материал, беседовала с жителями, то Радочка… Понимаешь, о ком речь?

– Конечно, дорогая, – подтвердил муж, – она из семьи бело-черных японских хинов, обитает в милом коттедже, шьет обувь, сумки, продает все это в своем магазине.

– Радочка наотрез отказалась говорить о том времени, – вздохнула Феня, – уж как я ни старалась, как ни объясняла важность летописи и ее роль в воспитании щенков, но хозяйка отделывалась фразой: «Прости, ничего не помню». Я очень расстроилась, вышла на улицу, столкнулась с лабрадорихой Мартой и в сердцах воскликнула: «Надеюсь, ты сумеешь рассказать о событиях, которые случились с тобой, твоими друзьями и знакомыми в год Красной Сливы». Мы расположились в беседке и так хорошо побеседовали. У Марты оказалась прекрасная память. Когда я уходила, она вдруг спросила:

– Я видела, как ты выходила из дома Радочки. Наверняка она тебе про год Красной Сливы ничего не сообщила.

– Ты совершенно права, – призналась я.

– Никто не захочет вспоминать про общение с Изменителем, – нахмурилась Марта.

Феня кашлянула и продолжила:

– Я изумилась и тут же спросила, кто такой Изменитель?

Но Марта вздрогнула, заявила, что торопится, и быстро убежала… Я потом у всех, с кем беседовала, спрашивала об Изменителе, но никто толком не сумел объяснить, кто он и что делает.

– Дорогая, ты затронула сложную тему, – произнес Черчиль, – иногда некоторые жители Прекрасной Долины меняются телами.