Голдберг Холли - Опоссум по имени Апельсинка [litres]

Может быть, она никогда еще не играла так достоверно.

За спиной у чудища-почти-без-меха-на-голове появляется еще одно и что-то шепчет на ухо первому. Апельсинка не может расслышать слов. А потом оба чудища поворачиваются и уходят обратно по коридору. Апельсинка слышат, как чудища открывают входную дверь.

Первое чудище говорит:

– Ах, вот оно что!

Дверь снова закрывается. Апельсинка слышит, как чудище побольше говорит:

– Умница, Коломбо! Услышал опоссумов на крыше, да? Услышал, услышал – я их тоже сейчас видел. Молодец!

Тон, которым произнесены эти слова, почему-то заставляет собаку извиваться от счастья. Апельсинка слышит, как стучит по стенкам клетки хвост. Чудище снова начинает говорить:

– Вот я тебе дам вкусненькое, молодец, заслужил. Там на крыше целых две эти твари.

От слова «вкусненькое» собака буквально сходит с ума. От слова «твари» у Апельсинки сжимается сердце.

Апельсинка слышит, как чудище на складе с едой открывает какую-то дверцу, а собака по кличке Коломбо щелкает зубами. Слышно, как она что-то жует. Потом людь приказывает:

– Спать, Коломбо! Завтра вызовем дезинфектора.

Какое страшное слово: дезинфектор.

Что такое дезинфектор?

Апельсинка обдумывает положение. Чудище видело Антонио и Амлета. Но потом сразу вернулось, значит, наверное, ничего им не сделало. И потом, зубы у чудища совсем маленькие, не опасные. Она сама видела: у людей зубы затупленные, округлые, и сами тоже плоские, ни на что особо не годные. Может, люди потому и злятся, что у них такие дурацкие зубы (и нет хвоста).

Она слышит, как дальше по коридору собака Коломбо облизывается и поскуливает. Хочет еще угощения. Ни о чем другом Коломбо сейчас думать не желает. О чужаке, проникшем в дом, собака наверняка уже позабыла и теперь устраивается спать – Апельсинке все слышно – у себя в клетке. И засыпает.

Апельсинка делает вдох, выдох и поздравляет себя с успехом. Вот бы братья и сестры, а особенно мама узнали, что она сумела уйти и от собаки, и от людей. Сердце у Апельсинки бьется так сильно, что отдается даже в кончиках пальцев, и она понимает, что устала как никогда. Ничего не поделаешь: надо поспать.

Но где же спрятаться?

Апельсинка находит ненастоящую людь в шляпе, развязывает ленты, снимает с нее шляпу и надевает на себя. Может быть, теперь ее примут за свою. Удивительно, какая удобная шляпа. Ненастоящий медведь по соседству наряжен в голубой плащик; Апельсинка стаскивает плащ с медведя и надевает на себя. Рукава оказываются как раз нужной длины, и пуговицы застегиваются почти все, кроме последней.

Апельсинка замечает на ногах у одного из ненастоящих зверей черные чехольчики. Она хватает, тянет, и смешной чехольчик остается у нее в руках. Вскоре оба чехольчика уже красуются на ее собственных лапах. Переодевание окончено. Апельсинка забивается в груду мягких зверей и отдается на волю усталости.

Через мгновение она уже спит.

Антонио и Амлет мчатся прочь от дома. Они пробегают по краю двора, пролезают под забором, бегут вверх по тропинке и ныряют в груду рыжих сосновых иголок. Здесь их никто не найдет.

Амлет дрожит всем телом. Антонио причитает:

– Что мы наделали! Фиаско, полное фиаско!

Амлет говорит тихо-тихо, почти шепчет:

– Да. Точно. А что такое фиаско?

– Фиаско – это когда твоя сестра угодила в логово чудищ! – рявкает Антонио.

Амлет скрипит зубами.

– Я так и думал. Да, это точно фиаско. Только говори потише, а то кто-нибудь услышит, и бери нас тепленькими. Вот это уж будет фиаско так фиаско!

Антонио сгребает с земли горсть сосновых иголок и швыряет их в сердцах.

– Это мы виноваты, что она упала. Мы ее напугали.

Чтобы не быть невежливым, Амлет немного выжидает, а потом говорит:

– По-моему, она тоже немножко виновата. Ну, это же она влезла на крышу, а мы ведь ей говорили: не ходи туда, где чудища…

Антонио дергает длинным острым носом, фыркает и подбрасывает горсть иголок. Несколько штук втыкаются в грудь Амлета, словно булавки, и он вскрикивает от боли. Но Антонио даже не извиняется. Вместо этого он чешет в затылке и думает.

– Нет, это мы виноваты. Она просто сидела, а мы ее напугали, и она упала. Значит, нам ее и спасать.

Глаза у Амлета вот-вот вылезут из орбит.

– Как – спасать? Нет, правда! Ну, то есть я о ней беспокоюсь, конечно. Очень даже беспокоюсь. Но я же не герой. Я эту роль не репетировал. Мне ее сроду не сыграть.

Антонио отметает все возражения:

– Герои никогда не считают себя героями, Амлет. Вот поэтому-то они и герои. Мы должны спасти сестру. Или умереть.

Амлет не может не уточнить:

– П-п-п-по-настоящему умереть или понарошку? И вообще, мы сейчас играем или как?

Антонио щурит глаза.

– Сейчас все по-настоящему.

И умолкает.

Ее зовут Иззи – сокращенно от Изабеллы, но полным именем ее никогда не называют.

Иззи у родителей одна. Она давно хотела братика или сестричку, а когда выросла достаточно, чтобы выразить свое желание вслух, ей подарили собаку. Она хотела назвать пса Другом, потому что мечтала (по крайней мере, про себя), что собака станет ее лучшим другом.

Но родители то ли не услышали, то ли не стали слушать, и не успела она опомниться, как пса назвали Коломбо. Иззи это имя напоминает не то сорт кофе, не то дикого слона из какой-то книжки. Родители объяснили, что теперь собаку будут звать так же, как детектива (только очень неуклюжего и в плаще – что за ерунда, при чем тут собака). Родителям Иззи кажется, что это смешно. Иззи не понимает – почему.

Коломбо славный пес, и Иззи его любит. Увы, взаимностью он не отвечает. Больше всего на свете (не считая еды – еда всегда на первом месте) Коломбо любит свой красный мячик. Он готов играть с ним часами, а Иззи скучно все время бросать обслюнявленную игрушку и смотреть, как собака ее ловит и кругами носится по двору.

От этого Иззи иногда становится совсем грустно и снова очень хочется брата или сестру – кажется, еще сильнее, чем до появления собаки. Дело ведь еще и в том, что теперь родители много возятся с Коломбо.

Коломбо требует внимания. Он был бы рад, если бы кто-нибудь бросал ему красный мячик сутки напролет (хотя это, конечно, невозможно). Кроме того, он вечно оставляет на мебели клочья шерсти, и приходится делать уборку. И еще родители говорят, что ему нельзя доверять.

Не в том смысле, что Коломбо не умеет хранить секреты. Просто, если оставить на виду еду, Коломбо ее слопает. Отвернетесь – а он уже встал на задние лапы и стащил со стола тарелку печенья. Он может заглотить в один присест целую пачку масла. Как-то раз он исхитрился и слопал целый пакет бейгелей и килограммовую коробку шоколада, которую прислали из Франции. Вообще собакам шоколад нельзя из-за аллергии, но Коломбо такими глупостями не страдает.