Голдберг Холли - Опоссум по имени Апельсинка [litres]

От слов они вскоре переходят к делу: Амлет хватает Антонио за ухо и тянет изо всех сил. Антонио дергает Амлета за нос. Амлет прыгает прямо на спину Антонио. Антонио валится на Амлета, и драчуны катятся кубарем.

Ух, как они дерутся!

Антонио садится на Амлета верхом, сжимает его бока коленями, а передними лапами держит за усы. Теперь-то Амлету придется сдаться, думает он. Но братишка оказывается упрям. Он выкатывается из цветочного горшка и бежит, так и не стряхнув со спины Антонио. Наверное, он надеется, что на бегу тот не удержится и упадет.

Увы, из его плана ничего не выходит. Антонио отпускает усы Амлета, но тут же обхватывает братца передней лапой за шею. Поиграем в ковбоев! Он вскидывает свободную лапу и вопит:

– Йиии-хааа!

(Антонио знает, что так кричат ковбои, но где он это услышал – понятия не имеет. И вообще не очень знает, кто это – ковбои.)

Амлета захлестывает слепая ярость. Он брыкается задними лапами и пытается сбросить брата наземь – не получается. Бросается то влево, то вправо – тоже безрезультатно. И тогда он мчится вперед, к краю канавы. А ведь мама говорила, что так делать нельзя; бывает, что в иное время года по этой длинной яме течет вода.

Антонио держится крепко. Он не верит, что Амлет и впрямь прыгнет в канаву. Нет, он просто пугает брата.

И тут Амлет делает немыслимое. Он прыгает вперед.

Антонио отпускает шею братца, но уже поздно. Опоссумы летят вверх, на мгновение застывают в воздухе и тут видят друг друга. Лапы молотят по воздуху словно мельницы, хвосты вертятся пропеллерами. Братья хватаются за лапы, с визгом летят вниз, разбивают водяную гладь и уходят под воду.

Очень скоро они выныривают, целые и невредимые. Они принимаются работать лапами, словно бегут, и вскорости выбираются из холодной воды на берег. Они живы. И что самое странное, думает Антонио, им было даже весело.

Выбравшись на сырой берег ручья, они бросаются друг другу в объятия, хохочут и радуются: они живы и они вместе.

– С ума сойти! – вопит Амлет. – Я думал, ты испугаешься!

– А сам-то, сам-то! – хохочет в ответ Антонио.

Взявшись за руки, Антонио с братцем берут курс под сень высоких кустов, но вдруг перед ними невесть откуда появляется зверь. Он вдвое больше их, длиннонос, шерсть у него длинная и грязная, а глаза – черные, большие, с пронзительным взглядом. Зверь встает на задние лапы и рассматривает братьев сверху вниз.

Антонио встречается с ним взглядом, принюхивается и севшим голосом говорит:

– Папа?

Этот опоссум больше даже мамы, только мама куда опрятнее. У опоссума из уха выдран клок, а когда он открывает рот, чтобы заговорить, братья замечают язык в пятнах и дырку вместо двух зубов.

Они никогда в жизни не видели отца, но у любого опоссума есть такая штука, как инстинкт. И еще другая штука – запах. Этот зверь пахнет как родственник.

– Папа? Какой я тебе папа? – Огромный опоссум с ворчанием наклоняется к ним, и Антонио кажется, что сейчас он их покусает. Но тот просто хочет получше принюхаться. Он делает глубокий вдох, ноздри трепещут, брови поднимаются на лоб – что бы ни учуял этот зверь, выражение недовольства исчезает с его морды.

– Ух ты, вот так сюрприз. Какая неожи-и-данная встреча! – говорит опоссум.

Амлет и Антонио кивают. Они не знают, что и думать. Тем временем опоссум (теперь они видят, что лапы у него грязные, а шерсть жирная и свалявшаяся) с новым интересом рассматривает братьев.

– Так вы, значит, мои сыновья! Нос не обманет!

Антонио и Амлет с облегчением понимают, что, пожалуй, ничего особенно ужасного он с ними не сделает – по крайней мере, не съест. Отец опускается на все четыре лапы.

– В этих краях меня зовут Большой Оп.

– А нам тебя тоже надо так звать? – отваживается спросить Амлет.

Большой Оп вдруг резко хватает Амлета за хвост, поднимает в воздух и крутит над головой:

– А то! Уж вы-то и должны, и обязаны! Все понял, пуховичок?

С этими словами он выпускает хвост Амлета. Опоссум летит и падает на землю.

Большой Оп наклоняется к Амлету. От его дыхания в воздухе поднимается пар. Он спрашивает:

– А тебя как звать, малявка?

Исцарапанный, помятый опоссум смотрит на него снизу вверх и дрожащим голосом отвечает:

– Меня зовут Амлет.

Большой Оп хватается за брюхо и хохочет:

– Амлет? Это тебя мать так назвала?

Амлет молчит. За него отвечает Антонио:

– Мама у нас современная. Она разрешила нам самим выбрать себе имена.

Большой Оп смотрит на них вытаращенными глазами:

– Ах, современная? Вам-то что с того, малявки? Думаете, вы такие прямо умники, да?

Антонио не лезет за словом в карман:

– Между прочим, мы против ярлыков. И с задирами не разговариваем.

Большой Оп хохочет опять, только теперь он хватается за брюхо и весь трясется, от клочкастых ушей до кончика хвоста, которым молотит по земле. Он падает наземь и катается в грязи. Амлет и Антонио не могут понять: то ли это он так чешется, то ли специально еще сильнее пачкает шкуру.

– Ну вы даете, малышня! Стало быть, помоечники, ищете кусманчик на двоих?

Амлет не понимает:

– Какой кусманчик?

Антонио качает головой.

– Мы, конечно, голодные, но сейчас у нас есть дело поважней еды.

Большой Оп непонимающе на него смотрит:

– А так бывает?

Антонио кивает.

– Наша сестра угодила в логово к чудищам.

Вместо ожидаемого сочувствия Большой Оп только удивляется:

– Как это она так?

Амлет решает обойтись без подробностей.

– Сидела на крыше их дома и упала в колодец.

Большой Оп ерошит когтями шерсть на голове, и та встает дыбом – очень живописно.

– У чудищ на крышах не бывает колодцев. Колодец – это когда в земле дыра, а в дыре вода.

Амлет стоит на своем:

– Ну, дыра-то там была, а воду мы, может, просто не разглядели.

Большой Оп все возится со своей прической: когтем отделяет одну прядь и перебрасывает клок длинной шерсти вперед. Прическа занимает все его внимание, но он все же отвечает:

– Это называется труба. Что-то, я гляжу, ваша мама не слишком-то знакомила вас с практической стороной жизни. Чему она вообще вас учила, малявки?

Амлет говорит:

– Между прочим, мама спасла меня от совы. И вообще учила нас всякому полезному.

– Да? – равнодушно спрашивает Большой Оп. – Это чему, например? Что, по-ейному, самое важное в жизни?

Амлет зажмуривается и старательно думает. Мама учила их всему, что нужно знать, чтобы играть на сцене. Она много раз говорила, что если не знаешь – спрашивай и не бойся показаться дурачком. Амлет не знает, как обо всем этом сказать, и подталкивает локтем Антонио в надежде, что тот ответит сам. Антонио смотрит отцу в глаза: